Литмир - Электронная Библиотека

Слышала - приедешь к нам не скоро ты.

Говорят товарищи: не ждем.

Брошу все. Пойду бродить по городу,

по дорогам, пройденным вдвоем.

До Невы дойду, спущусь по лесенке.

Рядом ходит черная вода.

На унылой, безголосой песенке

вымещу обиду навсегда.

Все следы размоет дождик начисто.

Все мосты за мною разведут.

А приедешь, пожалеешь, схватишься -

не найдешь, и справок не дадут.

Декабрь 1933

Стихи и поэмы - _2.jpg

Воспоминание («И вот в лицо пахнуло земляникой...»)

И вот в лицо пахнуло земляникой,

смолистым детством, новгородским днем...

В сырой канавке, полной лунных бликов,

светляк мигнул таинственным огнем...

И вновь брожу, колдуя над ромашкой,

и радуюсь,

когда, услыша зов,

появятся сердитые букашки

из дебрей пестиков и лепестков.

И на ладони, от букетов липкой,

нарочно обещая пирога,

ношу большую старую улитку,

прошу улитку выставить рога...

Ты все еще меня не покидаешь,

повадка, слух и зрение детей!

Ты радуешь, печалишь, и взываешь,

и удивляешься,

пьянея от затей.

Но мне не страшно близкого соседства,

усмешек перестарков не боюсь,

и время героическое детства

спокойно входит в молодость мою.

Рассвет сознания. Открытые миры.

Разоблаченье старших до конца:

разгадано рождение сестры

и появленье птицы из яйца.

Все рушится.

Все ширится и рвется.

А в это время - в голоде, в огне -

Республика блокаде не сдается

и открывает отрочество мне.

Сплошные игры держатся недолго,

недолго тлеет сказка, светлячок:

мы ездим на субботники за Волгу,

и взрослый труд ложится на плечо.

Джон Рид прочитан.

Месяцы каникул

проводим в пионерских лагерях.

Весь мир щебечет, залит земляникой,

а у костров о танках говорят.

Республика! Но ты не отнимала

ни смеха, ни фантазий, ни затей.

Ты только, многодетная, немало

учила нас суровости твоей.

И этих дней прекрасное наследство

я берегу как дружеский союз,

и слух,

и зрение,

и память детства

по праву входят в молодость мою.

1933

Стихи и поэмы - _3.jpg

СЕМЬЯ

И. Гринбергу

Недосыпали.

В семь часов кормленье.

Ребенок розовый и мокрый просыпался,

и шло ночное чмоканье, сопенье,

и теплым миром пахли одеяльца.

Топорщилась и тлела на постели

беззубая улыбка.

А пока

стучал январь. Светало еле-еле.

Недолго оставалось до гудка.

Рассвет, рыжее утреннего чая,

антенн худую рощу озарял.

Мы расходились,

даже не прощаясь,

шли на работу, проще говоря...

А вечером, как поезд, мчался чайник,

на всех парах

кипел среди зимы.

Друг заходил, желанный и случайный,

его тащили - маленькую мыть.

Друг - весельчак,

испытанный работник,

в душе закоренелый холостяк -

завидовал пеленкам и заботам

и уверял, что это не пустяк.

Потом маршруты вместе составляли

(уже весна прорезывалась с силой),

и вдруг,

стремглав, окачивали дали,

крик поезда сквозь город доносило.

И все, чем жил

любимый не на шутку

большой Союз,

и все, что на земле

случалося на протяженье суток, -

переживалось наново в семье.

Так дочь росла,

и так версталась повесть,

копилась песенка про дальние края,

и так жила,

сработана на совесть,

в ту зиму комсомольская семья.

1933

Ребенок

Ю.Г.

1

Среди друзей зеленых насаждений

3
{"b":"272965","o":1}