— А сказали, что Билли убит!

Джон открыл толчком дверь. На них обрушилась волна мучительных страданий. Катарина Луиза вышла навстречу, на ее ситцевом платье были пятна крови. Абигейл поспешила в пристройку, откуда раздавались стоны, заглянула в открытую дверь. На кровати в разорванной красной униформе с нашивками своего полка лежал юный британский гренадер.

Служанка Катарины — Анна вошла в комнату, осушила рваную рану на его груди повыше сердца и наложила чистую повязку. Гренадер открыл глаза и процедил сквозь зубы:

— …Золотой соверен… под подкладкой мундира. Когда я умру… возьмите его.

Катарина бросила с порога:

— Вы не умрете. Мы послали за доктором. Мы выходим вас.

Абигейл пристально смотрела на свояченицу. На ее лице не было горя по погибшему мужу, а лишь сострадание к молодому парню с белокурыми волосами и ярко-голубыми глазами. Ошеломленная, Абигейл взглянула на Джона, он был в таком же состоянии. Абигейл подошла к свояченице.

— Билли? — прошептала она.

Лицо Катарины-простушки засияло от гордости.

— Он — герой, сестра Абигейл.

У раненого заклокотало в горле. Катарина намочила тряпицу в холодной воде и вытерла пот со лба солдата. Абигейл почувствовала, что ее подташнивает. Не так ли умер и Билли?

— Анна нашла этого солдата в поле на рассвете. Она и батрак принесли его домой.

— Катарина Луиза, а как с Билли? Скажи, пожалуйста.

— Он ушел в Бостон со своей ротой и останется в милиции Массачусетса, пока не прогонят красномундирников.

— Но мост в Конкорде? Капитан, который повел роту через мост, был убит. Мы узнали это вчера вечером в Бостоне.

— Это был капитан Исаак Дэвис из Актона, — мрачно произнесла Катарина. — Вместо Билли он получил приказ и был скошен первым же залпом.

От неожиданного облегчения у Абигейл помутилось сознание. Она почувствовала, что Джон, поддерживая ее под мышки, ведет в затемненную гостиную.

— С Билли все в порядке, Нэбби. Произошла ошибка. Многие слышали, как Билли приказали отбить мост. Потом началась стрельба. Видимо, так и не поняли, что первую контратаку возглавил капитан Дэвис.

Абигейл прослезилась. Джон прижал ее лицо к своему сюртуку из грубой ткани.

— А этот несчастный парень здесь. Ему раздробило половину груди, — повторяла она, всхлипывая. — Да поможет нам Бог! Я должна быть благодарна, ведь Билли уцелел, а этот английский парень умирает в агонии на наших глазах.

— Дорогая моя, вчера погибли многие, многие тяжело ранены, как этот парень. Многие еще умрут. Война и смерть — синонимы.

Катарина подняла голову.

— Ради любви к Господу не будем питать ненависть к тем, кто послан сюда убивать нас и кого убиваем мы.

Катарина принесла плошки с горячей овсяной кашей. Она предложила по одной плошке Абигейл и Джону, а затем вдруг удивленно спросила:

— Почему вы проехали весь путь до Линкольна?

Джон сразу же ответил:

— Чтобы убедиться, что с Билли все нормально.

— Какое внимание с вашей стороны! Но Билли способен сам о себе позаботиться. Он — хороший солдат. Сестрица Абигейл, съешь, пожалуйста, овсянку. Ты, похоже, исхудала.

Абигейл не могла проглотить кашу. Из пристройки доносились стоны гренадера, рыдания, вызывая у нее нестерпимую боль. Только сейчас, видя израненного парня вместо якобы погибшего Билли, Абигейл до конца осознала кровавые последствия той долгой борьбы, которую вел Джон и она сама. Вот так пули будут крушить грудные клетки мужчин, многие из них погибнут, множество матерей, сестер, жен, детей потеряют близких и будут убиты горем. И они могут лишь молить: «Милостивый боже, только не мой! Умоляю тебя, только не мой!»

Они вернулись в Брейнтри после полудня. Абигейл рано легла спать и проснулась на рассвете. Протянув руку, чтобы коснуться мужа — это всегда придавало ей уверенность, — она обнаружила, что его нет. Она накинула на плечи теплый халат, зачесала волосы и спустилась по крутой лестнице в кабинет Джона. Дверь была открыта. Он писал за своим столом при свете лампы.

— Джон, ты всю ночь не спал. Почему бы тебе не отдохнуть утром?

Он поцеловал ее в щеку. Его лицо пылало румянцем.

— Я поспал несколько часов. И этого мне достаточно.

— Тебя что-то взбудоражило. Пойдем на кухню и поделись со мной, пока я приготовлю завтрак.

Он подбросил дров в печь, а она принесла из кладовки яйца, поставила на огонь сковороду. Он настроил ножи крошилки специй для своего омлета, затем подержал над огнем тостер с ломтиками хлеба.

— Я собираюсь поехать в тот самый лагерь и проследить каждый шаг на пути от Конкорда через Лексингтон к Кембриджу. Соберу свидетельства не только офицеров и солдат, участвовавших в стычке, но и домовладельцев. Никто об этом не думает, а нам потребуются такие факты в будущем, чтобы определить ответственность и научиться выигрывать сражения. Мы должны бороться. Конгресс захочет знать обо всем этом. Ты не станешь возражать, если побудешь в одиночестве пару дней?

— Кто-то должен взять на себя бремя историка. Кроме того, у меня просто нет сил.

Джон простудился и вернулся через несколько дней с высокой температурой. Абигейл уложила его в постель, напоила по оригинальным рецептам кузена Коттона крепким бульоном и ромом и попросила рассказать о Билли.

— Он в отличном состоянии. Даже при таком количестве раненых и убитых население района вдоль дороги Конкорд — Лексингтон более чем когда-либо настроено в пользу независимости. Энтузиазм в защиту нашего дела весьма высок. Доктор Уоррен рассказал мне, что девять тысяч милиционеров закрепились на позициях. Британские войска находятся в Бостоне на положении пленников. Они могут выбраться оттуда только морем.

Его глаза стали грустными.

— Но наши солдаты спят на земле, без палаток и одеял, питаются только тем, что приносят из соседних деревень. Отхожие места не подготовлены. Вонь стоит ужасная. Изобилие проповедников, но, если не считать кузена Коттона и немногих бостонских врачей, настоящей медицинской помощи нет, нет лекарств, некому ухаживать за больными. Нам нужна добротная медицинская организация, но основа ее еще не заложена.

Абигейл принесла Джону завтрак в постель. От природы он был собеседником и хорошим едоком, способным гармонично объединить оба искусства без ущерба для каждого из них. Хотя провинциальный совет Массачусетса назначил двух командующих генералов — Уильяма Хита и Артемаса Уорда, милиционеры предпочитали оставаться в рядах местных рот и подчиняться только своим выборным офицерам. Солдаты приходили и уходили без разрешения, не несли обязательств находиться в строю, не имели возможности как следует помыться. Кому не повезло найти место под крышей, подцепили инфекционные заболевания из-за скученности и были похоронены в неглубоких могилах. Британская армия имела в своем составе прачек, но, после того как два брандера были выдворены с позором из американского лагеря, женщин больше не допускали в ряды военных.

Не хватало пороха и других боеприпасов. Офицеры не могли пополнить их, не имея ни денег, ни власти. Отдельные милиционеры, у которых была хоть какая-то наличность, обеспечивали себя и своих друзей. Армия не имела ничего, кроме воли к сопротивлению. Если местные милицейские роты не вольются в массачусетскую армию, а массачусетская армия — в армию Новой Англии, а та — в американскую армию, образованную из войск, выставленных всеми колониями под командованием офицера, назначенного Конгрессом, и если Конгресс не изыщет средства на пушки, порох, продовольствие, одежду, палатки, одеяла, формирующаяся армия может рассыпаться.

— И тогда мы проиграем, — сказал мрачно Джон, наливая горячее молоко в свою плошку, чтобы подкрепиться. — Король Георг Третий, его министры и парламент полны решимости покончить с тем, что они называют бунтом. У них есть все: армия, военно-морской флот, центральная власть, организация, миллионы фунтов стерлингов для оплаты своих ставленников.