Тут же с чердака раздался шорох – в отверстие входа высунулся ствол. Практически одновременно с этим зашуршал в кустах Ян, поднимаясь и не отводя от лесника дула своего кастрированного «манлихера». Быстро оценив ситуацию, лесник понял, что я не блефовал, когда говорил, что его держат на прицеле. Нервно оглянувшись на свой дом, он медленно нагнулся и положил карабин на землю.

– И шо дальше? – спросил лесник, и, хотя он продолжал опасливо стрелять глазами по сторонам, тон его был спокоен. – Хто вы такие?

– Партизаны, – просто ответил я и задал встречный вопрос: – А ты кто такой?

– А то вы не знаете! – Судя по реакции, то, что мы партизаны, не произвело на него никакого впечатления. – Лесник я тутошний.

– Знаем, – кивнул я. – Ты отойди шагов на пять назад. Когда лесник выполнил приказ, я подобрал карабин, проверил его – заряжен.

– Антон, спускайся, – сказал я, вешая трофей за спину. – Ян, ты тоже выходи.

Когда Антон спустился со своей позиции и, подчиняясь моему жесту, отошел в сторону, я указал леснику на скамеечку у входа в дом:

– Присаживайся.

Тот сел и продолжил молча, время от времени поглядывая на остальных, изучать меня настороженным взглядом. Я указал своим ребятам встать по бокам и чуть спереди лесника, шагах в трех от него, и сам занял место в вершине получившегося треугольника, противоположной от меня стороной которого служила стена дома.

– Говорят, ты на немцев работаешь. – Я внимательно следил за реакцией своего собеседника. – Еще и деньги с людей за дрова берешь.

– А шо немцы? – пожал плечами лесник и привалился к стене дома. – Я и до них лесником был. Как пришли ко мне из полиции да сказали, шоб на них работал, – куда мне деваться? Я ж тут годов десять живу. А как выгонят – куда идти? Я и согласился. А деньги и при поляках брали завсегда. Жить на шо-то надо? Видишь вот, обувка какая у меня? Думаешь, от того, шо разбогател сильно? Вам от меня чего надо-то?

– А люди, у которых ты деньги берешь, богатые? – взвился вдруг Антон.

– Антон, помолчи! – оборвал его я, не отрывая взгляда от лесника. – Оружие нам надо. Не лапти же твои.

– Так это пожалуйста, – с легкостью согласился лесник. – Бери уж, раз все одно отобрал. Я еще и патронов отсыплю.

– А еще оружие есть?

Лесник немного помолчал, видимо решая, говорить правду или нет. Но в конце концов обреченно вздохнул и произнес:

– Есть еще двустволка. В хате на стене висит. Токо, я прошу вас, не забирайте ее. Шо ж я за лесник без ружья-то? Да и старая она…

Теперь задумался я. В принципе, лишний ствол не помешал бы. Даже старая двустволка. Но лесник хорошо пошел на контакт, даже если учесть три нацеленных на него ствола. Может, попытаться сагитировать его на свою сторону? И то, что я оставлю ему его ружье, будет дополнительным плюсом в его отношении ко мне. А если не договоримся – не пальнет ли он нам в спину из этой двустволки? Ладно, попробуем…

– Как тебя зовут? – спросил я, пряча пистолет.

– Богдан я.

– А я – Алексей. Скажи-ка, Богдан, как ты к немцам относишься?

– А как к ним относиться? Меня пока не трогают… А если шо – тогда и думать буду. – Лесник пожал плечами.

– Если тронут – уже поздно может быть, – возразил я. – С нами работать не хочешь?

– Это немцев бить? Не-е-е… На это я не пойду.

– А если не бить? – В отряд я его, непроверенного, конечно, брать не собирался, но возникла идея использовать лесника в качестве агента. – Если мы с тобой договоримся так: ты нас в этом лесу не трогаешь и, если что, предупреждаешь, а мы тебя не трогаем и помогаем при случае, если обидит кто?

– Трогать я вас не буду, – подумав, ответил Богдан. – Больно оно мне надо. А предупреждать – о чем?

– Ну, к примеру, придут к тебе немцы или полицаи и начнут спрашивать, знаешь, мол, где здесь партизаны. А ты им ответишь, что никаких партизан здесь не видел. А потом нам расскажешь об этом. Или если узнаешь что-то, для нас интересное, тоже расскажешь. Идет?

– А мне взамен шо с этого? – Богдан прищурился и почему-то напомнил мне Горбунова – завскладом в отряде майора Трепанова.

И что мне ему ответить? Что я могу предложить леснику, если у самого отряд в пять человек, из которых двое подростков, и на всех – четыре ствола, один из которых – пистолет, а ко второму есть только четыре патрона? Припугнуть? Не вариант. Он, конечно, согласится под угрозой расправы, но положиться на него будет нельзя – сдаст, если не сейчас, то позже. Но в любом случае – сдаст. А если договоримся по-хорошему, не сдаст? Тоже уверенности нет. Мужик он явно жадный. Если предложат хорошую цену… А ее предложат, если отряд нормально развернется. Значит, работать с ним надо будет очень осторожно. Но что же ему предложить?

– Тебе недостаточно того, что мы не станем тебя трогать? – Тщательно подбирая слова, я впился взглядом в глаза Богдана. – Ты же понимаешь, что если будешь нам мешать, то проживешь недолго. А если станешь помогать, то мы будем делиться с тобой трофеями. Еда, деньги, одежка – все зависит от того, насколько ты будешь нам полезен.

Лесник задумался. Или сделал вид, что задумался. Я тоже обдумывал ситуацию. Переговоры явно зашли в тупик. Нет, не в тупик, а просто провалились. Доверять ему было нельзя, и это с каждой секундой становилось все очевиднее. Использовать его можно только раз – прямо сейчас. А потом, оказавшись на свободе, он станет непредсказуемым и слишком опасным для нас. А как его использовать? Есть, в принципе, одна идейка… Он ведь хорошо знает лес?

– Ладно, Богдан, – сказал я, приняв решение. – Подумай еще – время есть. А пока давай патроны, что обещал.

Лесник поднялся, и я отступил в сторону. Когда Богдан подошел к двери, я незаметно кивнул Яну, чтоб тот шел за ним. Яна для сопровождения ненадежного лесника выбрал потому, что обрезом в тесном помещении орудовать гораздо удобнее, чем карабином Антона.

– Антон, кликни пока пацанов. – С этими словами я вслед за Яном зашел в дом лесника.

Дом внутри выглядел немногим лучше, чем снаружи. Донельзя простая, я бы даже сказал – спартанская обстановка. Голые деревянные стены, печка, сделанная из железной бочки, грубо сколоченный стол, по бокам две такие же грубые скамьи, одна из которых, стоящая под стеной, использовалась в качестве лежанки. В стены было вбито несколько колышков, на которых висели одежда и та двустволка, о которой говорил Богдан. На общем фоне выделялась только икона, висящая в углу.

Войдя в дом, лесник перекрестился и направился к столу. Я указал Яну на угол возле печки, а сам, снова вытащив и спрятав за спиной пистолет, отошел в другой угол – напротив стола. Богдан стал на колени и залез под лавку. Я напрягся. Мало ли что он оттуда вытащит – может, у него там оружие спрятано. Но лесник вытащил лишь тряпичный узелок. Встав, он молча положил узелок на стол и, посмотрев на меня, без напоминаний отошел в сторону. Я, не убирая пистолет, подошел к столу и развязал узелок – по грязной тряпке раскатились в разные стороны блестящие в неярком свете патроны. На взгляд – около сотни.

– Вот спасибо! – Я улыбнулся Богдану, стараясь, чтобы улыбка вышла естественной. – Слушай, а хочешь, я тебе верну эту винтовку?

– Это как? – удивился лесник. – Ты же сам сказал, шо за оружием пришли…

– Я просто подумал тут – ты же хорошо знаешь лес?

– Ну?

– Бои здесь были? Может, знаешь, где оружием еще разжиться можно? Если найдем достаточно оружия, то твой карабин можем и отдать.

– Есть пара мест. – Лесник сел на лавку и оперся локтем на стол. – Километрах в десяти отсюда Советы на дороге заслон поставили. Там и лежат до сих пор.

– Чего ж ты не похоронил их? – вклинился Ян. – То ж люди лежат! Совесть у тебя есть?

– Дурно мне там, – признался Богдан. – Запах такой, шо и не подойти близко. Я туда шуцманов водил недавно. Немцы им оружие сказали собрать, так они ко мне и пришли – прямо как вы. Когда к тому месту вышли, их от запаха того так скрючило, шо потом цельную ночь их самогонкой отпаивать пришлось.