высчитано, что они не то, что в Сибири, а по

эту сторону Урала ежегодно не меньше ста человек

загубят, а скота за год не меньше, как на

пятнадцать миллионов рублей изведут.

— Известно, беда!— подтверждал дед Гера-

сим, — от волка уберечься трудно. Ведь, вот,

говорят, что лиса хитра. А волк-то в десять раз

хитрее лисы. Он самый сторожкий зверь, раньше

всех опасность почует. Нет у него, чтобы со

страху голову потерять, как у зайца, или, ска-

жем, даже у лисы. Он все время смекает да бе-

режется. Разве только в жару, как собака, взбе-

сится. Бешеный волк, очертя голову, на всякого

лезет и много беды делает.

— Это верно, —согласился Климент Ивано-

вич— я в книжке читал, что еще до немецкой

войны доктора подсчитали, что у нас за пять лет

в больницы больше 8.000 человек, искусанных

бешеными волками на излечение поступило.

— Страшный зверь, с ним всеми мерами бороться надо.

— А как бороться-то? — спросил Герасим.—

Один на один на волка не пойдешь, он всегда

от тебя уйдет. Да и что толку-то одного волка

убить. Их надо скопом брать, а обложить их

трудно, это тебе не лиса и не рысь. Волки „на

ходу" за одну ночь больше пятидесяти верст по

снегу отмахают. Вот ты за ними и угоняйся.

Бывало по двое, трое суток за волками гоняешься,

а обложить их так и не удастся.

Поговорили между собой Климент Иванович

с Герасимом и порешили, что Никифор сейчас

на село уедет и Ильюшу с Костей заберет,

а Климент Иванович на мельнице переночует; на

заре им из села дровни пришлют, и они поедут

волков обкладывать. Начнут с большой дороги

около деревни Люткино, потому что там вчера

свежие волчьи следы видели.

Пока Никифор Хитров пошел в сарай лошадь

выводить, Ильюша и Костя пристали к деду

Герасиму.

— Дедушка, растолкуй нам, что такое значит

волка обложить?" Нам вот не понять никак.

— Ах вы, други мои милые, охотнички раз-

любезные! усмехнулся дед Герасим,— ну уж из-

вольте, объясню вам, как охотники волков

обкладывают.

И рассказал дед следующее:

По ночам волки бродят и кормятся. Днем они

по большей части лежат, летом в одиночку, зи-

мой стаями. Ложатся волки или в глухом лесу,

или в глубоких оврагах, которые находятся

неподалеку от лесной опушки.

Если волков ищут зимой, то, как только об-

кладчики узнают, где именно видели волков, они

немедленно разыскивают свежий волчий след.

Потом два обкладчика расходятся на лыжах от

этого следа в разные стороны и делают большой

круг по лесу или по полю в ту сторону,

куда волки пошли, пока обкладчики между собой

не встретятся. Если они увидят по следу, что

волки в этот круг вошли, а выходного следа не

видно, значит, волки в кругу. Их оцепляют за-

гонщиками, ставят с одного края стрелков и

шумом и криками гонят волков на стрелков.

А ежели обкладчики увидят, что есть из

круга выходной след, то они от этого выходного

следа новый круг обходят, и так описывают

круг за кругом, пока не обойдут такого круга,

из которого выходного следа нет. Тогда, значит,

наконец, обложили они волков!

Ильюша и Костя прослушали длинное объяснение

деда Герасима и очень уж им захотелось

поехать вместе с Герасимом и с Климентом

Ивановичем на обкладку, но старик мельник не

согласился.

— Куда мы их, малышей, с собой возьмем! —

возражал он.— Пока мы ходить будем, они еще

в дровнях-то совсем застынут, да и на волчью

стаю нарваться могут. Нет уж, пускай себе

в село едут по добру - по здорову, а если будет

облава, так я их, пожалуй, возьму с собой в за-

гонщики; парни они расторопные.

Поневоле мальчикам пришлось удовлетво-

риться этим обещанием; забрались они к дяде

Никифору на дровни и уехали в село, где с не-

терпением стали ожидать возвращения деда Ге-

расима и Климента Ивановича.

Прошло двое суток...

Обкладчики не возвращались ни в село, ни

на мельницу; по ночам, как и раньше, был слышен

вокруг села волчий вой.

За эти дни из союза приехали в село еще

четыре стрелка и объясняли крестьянам, что

волки, наверное, все время „на ходу", может

быть— учуяли за собой погоню, а потому, если и

ложатся, то на очень короткое время.

На третий день, когда еще только светало,

дед Герасим и Климент Иванович приехали

в село и сразу подняли всех крестьян на ноги.

— Собирай, собирай народ скорее, — говорил

Климент Иванович председателю сельского со-

вета, — волки обложены и не очень отсюда далеко.

Трех верст не будет. Торопи, торопи народ;

надо скорее окружить волков, пока они снова

не встали и в ход не пошли.

Дед Герасим тоже собирал крестьян к око-

лице и у него было два шустрых помощника.

Ильюша и Костя, как только узнали, что

волки обложены, стали бегать из избы в избу,

будить крестьян и уговаривать их:

— Дяденька, выходи поскорее к околице,

а то волки уйдут! Уж, пожалуйста, поторопись,

дяденька!

Через какой-нибудь час у околицы стояла

большая толпа народа.

Шум и крики мешали делу скоро наладиться.

Все спорили, торопились и каждый давал свой

совет.

В середине толпы стояло человек десять

с ружьями, из них пять стрелков из города,

приехавших из союза, и пять местных крестьян.

Около них стоял дед Герасим.

Он взволнованно убеждал не шуметь и слу-

шаться кого-нибудь одного.

— Да не галдите вы так— все дело испор-

тите. Стая большая; голов больше десятка. За-

маяли они нас. Двое суток на ходу. Не успеем

завести загон, так пропадет зря вся работа!

Климент Иванович, тоже надрываясь от крика,

уговаривал толпу успокоиться.

— Послушайте меня, товарищи! — кричал

он. — Выберем распорядителя, пусть один

кто-нибудь руководит. Если мы все так сразу

распоряжаться начнем, так будет у нас базар, а не

облава!

Постепенно толпа стихла, и Климент Иванович

спросил крестьян:

— Ну, кто у нас распорядителем будет?

— Дед Герасим! — кричали одни.

— Климент Иванович! — кричали другие.

— Нет, я распорядителем не буду,— объявил

Климент Иванович, — мне самому пострелять

охота, а распорядителю надо с загонщиками итти.

Пусть Герасим будет распорядителем.

— Герасим, так Герасим,— послышались голоса.

— Ну, дед Герасим, — заметил, шутя, Никифор

Хитров— теперь ты у нас командир. Строй ба-

тальоны. Веди в поход...

— Он не командир, — пошутил молодой парень

Филипп Таиров, недавно приехавший из города, —

он по этой части „спец"; „волчий спец!" Слышь,

дядя Герасим, — обратился он к старику: ты

сколько по спецставке жалованья получаешь?

— Брось ты зубоскалить,— обиделся Герасим,

не поняв нового для него слова, — придумал

„спеца" какого-то, а вот пойди без спеца на

волчью стаю, пропишут тебе волки по первое

число.

— Да ладно вам ругаться,— перебил Климент

Иванович, — пора бы уж выходить, Распоряжайся,

Герасим Демьяныч.

Герасим, стараясь, чтобы его все слышали,

крикнул:

— Народ пересчитать надо. Сколько всего

собралось? Становитесь в ряд!

Оказалось, что народу собралось много. Было

одиннадцать стрелков и около шестидесяти за-

гонщиков, у которых были лыжи.

— Ладно, — объявил Герасим, пересчитав на-

род,— теперь слушайте. Первое дело на облаве ти^

шина. Чтобы не то что кричать или разговари-