— Я прикажу усилить охрану в подземных переходах святилища.

Чирс задумчиво кивнул в знак согласия. Халукар вздохнул с облегчением. Наместника Великого можно упрекнуть в чем угодно, но только не в опрометчивости. Впрочем, от этого безумного мальчишки Ахая можно ожидать любых неприятностей, безотносительно к тому, что сказал ему посвященный Вар.

Ульф Хаарский никак не мог привыкнуть к веселым жилищам суранцев, ему постоянно казалось, что он открыт со всех сторон миру. Его раздражали окна несуразных размеров. Правда, и подземные жилища горданцев, которые он успел осмотреть, не вызывали у него восторга. В конце концов, ярл Хаарский не крот, чтобы зарываться так глубоко.

— Клянусь тебе, это был он, — владетель Эстольд заметался по комнате.

Ульф остался невозмутим. Хотя на его месте Эстольд Расвальгский обеспокоился бы — уж Хаарскому-то в первую очередь следует ожидать удара.

— Ты мог и ошибиться, — лениво протянул Ульф. — Бес всегда был больше похож на горданца, чем на нордлэндца.

Владетель даже побагровел от возмущения и обратился за помощью к владетелю Ульвинскому, но благородный Фрэй никогда раньше не видел меченого, хотя был наслышан о нем, а потому вряд ли в этом деле мог быть судьей.

— Даже если это действительно был Бес, — спокойно продолжал Ульф, — то я не вижу причин для паники.

Владетель Эстольд фыркнул и залпом осушил наполненный до краев кубок. Ярл Хаарский поморщился, он не одобрял пьянства, а Расвальгский усердствовал без меры.

— Все равно мы его упустили, — примирительно заметил Ульвинский, — и теперь уже не о чем спорить.

— Нас уверяли, что огненные арбалеты есть только у горданцев, обиженно отозвался Расвальгский, — а этот в одно мгновение уложил троих. Мои люди не довольны.

— Смутьянов следует повесить, — жестко сказал Ульф. — Наши люди наемники, и посвященный Чирс платит им очень щедро, А кого убивать за эти деньги — варваров или горданцев, — большого значения не имеет.

— Людей пугают огненные арбалеты.

— Смерть всегда смерть, — философски заметил Ульвинский, — какая разница — от стрелы или от пули.

— Храмовики уверяли нас, что Бес погиб, — напомнил благородный Эстольд, — а я уверен, что видел именно его. Нужно предупредить короля Гарольда и самим быть начеку.

Ульф согласился:

— Мы поговорим с посвященным Халукаром, этот мясник наверняка много знает.

Ульф поднялся и не спеша прошелся по залу, разминая затекшие ноги. Черт бы побрал всех этих горданцев и суранцев с их дурацкой мебелью. Однако раздражало ярла не только неудобное седалище. Бес опять появился на горизонте и подмигнул своим недругам темным глазом. Разумеется, благородный Эстольд мог и ошибиться, но что-то подсказывало Ульфу — берегись! Более семи лет прошло с тех памятных событий в Ожском бору, Бес, должно быть, сильно изменился, хотя Расвальгский утверждает, что узнал его сразу. Очень может быть. Эстольду есть о чем беспокоиться, он отличился в том страшном деле. Впрочем, все они по уши в этой крови. И Гарольд, который отсиживался в замке, и Бьерн Брандомский, приказавший распять Данну, и Ульф, показавший дорогу в лесную крепость, и Тейт Аграамский, и Хокан Гутормский, и Заадамский, и... Да что там вспоминать — все они спешили угодить королю и покончить с мечеными. Пьяному Эстольду тогда море было по колено, а сейчас он боится — протрезвел за семь лет. Многие протрезвели. Особенно когда похороненный вроде бы меченый добрался до Брандомского и Агмундского. «Улыбайся, Гарольд!» До этого мог додуматься только Бес. Многие хотели бы забыть Ожский бор, и Ульф Хаарский в том числе, но меченый не забудет. Никогда. Придется довести до конца дело, начатое семь лет назад. Бес Ожский не должен вернуться в Лэнд.

— Посвященный Халукар просит вашего внимания, благородные владетели, — низкорослый слуга сломался в подобострастном поклоне.

Ульф готов был поклясться, что видел прежде это плоское лицо. Вот только где и когда? Хоя ему подсунул Чирс и наверняка не только в качестве переводчика. Откуда этот невзрачный варвар, бог знает из каких мест, так хорошо знает язык Лэнда?

Посвященный Халукар, несмотря на небольшой рост, внушал уважение. Было в его крепко сбитой фигуре нечто, притягивающее взоры даже в толпе, — быть может осознание собственной силы и почти беспредельной власти над судьбами людей?

— Я благодарен вам за помощь, благородные владетели, — Халукар говорил на чужом языке без акцента, лишь несколько дольше, чем нужно, растягивая гласные. — Мятежники уничтожены, и в Хянджу наконец воцарилось спокойствие.

Расвальгский дернулся было с претензиями, но Ульф взглядом остановил нетерпеливого друга:

— Мы рады, что наша помощь столь высоко оценена посвященными жрецами Храма, но нас немного удивляет, что после известных событий, где стороны делом скрепили подписанный договор, внимание к нам только возросло. Я обнаружил слежку, проезжая по улицам города, и мне это не понравилось.

Халукар взглянул на северянина с уважением — этот молодой варвар явно не был глупцом и обладал интуицией, столь необходимой человеку, претендующему на власть.

— Я рад, что мой молодой друг заметил опасность, но он неверно определил источник, из которого она исходит.

— Всего минуту назад ты, посвященный сказал нам, что с мятежниками покончено и в Хянджу воцарилось спокойствие, или я неправильно понял тебя?

— У Храма много врагов, — мрачно заметил жрец, — именно поэтому посвященный Чирс, наместник Великого, Да продлятся дни его вечно, обратился к повелителю Северной страны королю Гарольду с просьбой о содействии.

— Нордлэнд заинтересован в хороших отношениях с Храмом, — подтвердил Ульф. — Союз короля Гарольда и посвященного Чирса приносит пользу всем, но именно поэтому, посвященный, мы ждем большего доверия с твоей стороны. Благородный Эстольд столкнулся вчера лицом к лицу с человеком, представляющим серьезную опасность для Лэнда, но, к сожалению, этому мерзавцу удалось уйти. Халукар сочувственно вздохнул:

— Ты не все знаешь, благородный Ульф. На днях мы получили известие из северной крепости о том, что стая уничтожила обоз благородного Тейта Аграамского.

Владетели Ульвинский и Расвальгский не сдержали воз гласа горечи и гнева. Ярл Хаарский отреагировал на слова Халукара спокойнее, но красивое его лицо омрачилось.

— К счастью, владетелю Лаудсвильскому удалось спастись.

— А Тейту?

— Владетель Аграамский скончался от полученных ран.

— Бедный Тейт, — вздохнул Ульвинский, — он был так рад, что возвращается в Лэнд.

— Тейта, конечно, жаль, — угрюмо заметил ярл Хаарский, — но какое это имеет отношение к нашему с тобой разговору, посвященный?

— Самое прямое, благородный Ульф. Владетель Аграамский перед смертью утверждал, что стаю вел в набег человек. И он даже назвал имя этого человека.

— Я не верю тебе, посвященный, — возмутился Расвальгский. — Ни один человек не способен подчинить себе стаю, даже Бес.

— Ты сам назвал это имя, благородный Эстольд, и, быть может, ты прав: меченый Бес не мог подчинить стаю, зато почтенный Ахай, Несокрушимый Меч Храма, водивший за собой пятьдесят пешек, смог.

— Не знаю, во что вы превращаете людей, — процедил Ульф, — но то, что ты говоришь, посвященный, чудовищно.

Халукар улыбнулся:

— Великий подчиняет себе слабый разум заблудших и заставляет их служить общей цели.

— Но с Бесом у вас вышла накладка?

— В большом деле не без потерь, — равнодушно пожал плечами Халукар.

— Хороши потери! — саркастически засмеялся Расвальгский. — Я вырос в Приграничье, посвященный, и лучше тебя знаю, что такое стая. Если Тейт не бредил, то о пути в Лэнд вам лучше всего забыть.

— Все в руках Великого, — спокойно заметил Халукар. — У нас есть данные, что почтенный Ахай, или Бес, как вы его называете, находится сейчас в Хянджу. Вероятно, благородный Эстольд столкнулся в доме посвященного Вара именно с ним. Однако наш город велик, и отыскать в нем человека почти так же трудно, как в Южном лесу. Остается надеяться, что наш общий знакомый сам проявит себя в ближайшее время. Цель Черного колдуна — месть, и в средствах он стесняться не будет. Я пришел, чтобы предупредить вас об опасности, и рад, что мы так быстро поняли друг друга.