***

- Я не переживу его смерть, ты знаешь? - спросила Крис, проснувшись через пару часов.

Я обнял ее, прижал к себе покрепче и сказал:

- Кристина, милая, я же сказал тебе: не смей даже произносить это слово, - прошептал я ей на ухо.

Мне было тяжело сохранять спокойствие. Я нервничал, я переживал за жизнь Юры так же, как переживал бы за близкого человека. Он был дорог Кристине. Поэтому не только чувство вины заставляло меня беспокоиться о его жизни и здоровье, просто я был склонен верить ей: она не переживет его смерть.

Мы почти не говорили в дороге. Кристина казалась спокойной, так ведут себя обычно люди, смирившиеся с неизбежным. На самом подъезде к Запорожью, мы увидели трагические и печальные следы: осколки стекла, оторванное боковое зеркало, оставшиеся брызги крови… На лице Кристины отразились боль и страх, и я слегка сжал ее ледяную руку.

Тяжелее всего в таких ситуациях - осознание собственного бессилия. Я ничем не мог ей помочь. Я знал, что она сейчас чувствует: боль, страх, сожаление… свою вину. Но что я мог для нее сделать, кроме того, чтобы просто быть рядом? А нужен ли я ей сейчас? Казалось, она совершенно абстрагировалась от окружающего, погрузившись в мучительное ожидание. И я видел, как медленно в ней угасает надежда.

Больницу нашли быстро, и Кристина тут же побежала искать врача. Оказалось, у Юры несколько переломов ребер, вывих ключицы, порезы на лице и открытая черепно-мозговая травма. Кристина побледнела и вцепилась в мою руку, слушая врача.

- Скажите мне, он не умрет? - перебила она его в конце концов.

- Нет. Для жизни нет опасности. Но не известно, в каком состоянии он будет после операции на мозге… Возможно…

В этот момент пальцы Кристины разжались, и она стала медленно оседать на пол. Я успел подхватить ее и усадил на больничную скамейку.

- Крис, ты чего?- спросил Сашка.

- Не знаю, голова закружилась чего-то… Уже прошло. Доктор, к нему можно? - спросила она.

- Нет, милая барышня. В реанимацию мы не пускаем. Он придет в себя через несколько часов, его переведут в палату и тогда вы сможете быть с ним круглосуточно. А пока вам самой не мешало бы отдохнуть. Даже если все будет в порядке, ему понадобится ваша помощь в период лечения.

Кристина кивнула несколько раз и, снова вцепившись в мою руку, потащила меня к выходу. Мы позавтракали в ближайшей к больнице забегаловке, запив все отвратительным кофе, и она сказала:

- Саша, спасибо тебе большое за помощь, за то, что отвез нас.

- Что ты, Крис! Разве за такое благодарят?

- За все благодарят. Но тебе, наверное, нужно в Харьков?

- Это терпит пару дней. Потом мы могли бы уехать вместе…

Лицо Кристины слегка исказилось, и она сказала:

- Сань, я не уверена, что смогу так быстро уехать. Юре понадобится моя помощь.

- А агентство ты закроешь?

- Черт! - выругалась Кристина. - Я вообще забыла о работе!

И тут на нее навалилось осознание того, что оба их с Юрой агентства остались без руководства. Уже через секунду она позвонила своей секретарше, дала четкие указания, после чего набрала номер Юриного напарника.

- Сергей, это Кристина. Юра попал в аварию. Сейчас в тяжелом состоянии после операции. Так что, Сереженька, руководство фирмой ты берешь на себя…. Да, я знаю, что ты ничего не знаешь и не особенно много умеешь! Я видела, что ты ничего не делаешь…. Никогда не перебивай меня. Не бойся. Я все время буду на связи… Твою мать, Серега! Ты понимаешь, что мне больше не на кого положиться? Ты - Юркин лучший друг, ты его компаньон, его правая рука в работе! Не ной и возьми себя в руки! Все, разбирайся и я жду отчет каждые два часа!

Кристина положила трубку и выдохнула. Мы с Сашкой с удивлением смотрели на то, как она преобразилась: на лице выступил румянец, а глаза загорелись интересом и азартом.

- Ты, как будто, ожила, Кристина! - сказал я.

- А то! Работа придает мне сил! - она даже рассмеялась.

Весь день провела она возле отделения реанимации, не переставая при этом руководить по телефону работой двух агентств. В связи с приближающимися праздниками заказов и клиентов сильно прибавилось, и к вечеру телефон ее буквально дымился. Работа действительно придавала ей сил. И меня поражало, как менялась она, разговаривая с подчиненными. Такую Кристину - сильную, строгую, уверенную в себе - я видел впервые.

- Где ты научилась так командовать? - спросил я, не удержавшись.

Она усмехнулась и сказала:

- Честно говоря, у Олега. Конечно, он был грубее и в выражениях совсем не стеснялся, но суть примерно та же. Он никогда не унижал людей.

- Ты о нем говоришь почти с нежностью, - удивился я.

- Я к нему относилась почти с нежностью. Я тебе уже говорила: он стал единственным человеком, который меня понял в тот момент. Он был рядом, он был сильным, и с ним было совсем не страшно…

- Он посадил тебя на колес и сделал проституткой! Как такое можно простить?

- Я этого ему не простила. Я говорю сейчас о том времени, когда я еще не принимала таблетки. Кроме того, он достаточно наказан. Не нам судить.

После обеда Кристине стало плохо. Я начал всерьез за нее беспокоиться. Но она, казалось, не обращала внимания на плохое самочувствие. Все, что ее сейчас беспокоило - это состояние Юры и состояние дел на работе.

Юра пришел в себя около пят и вечера, и его почти сразу перевели в палату. Зрелище было тяжелым: перебинтованная голова с торчащей дренажной трубкой, огромный отек на лице, испещренном мелкими порезами, и глаза… В них, казалось, совсем не было осознанности. Но врач предупредил нас, что Юр полностью в сознании.

- Милый, привет, - прошептала Кристина, беря его за руку.

- Кристина, - прохрипел он м трудом. - Ты меня простила?

На глазах Крис выступили слезы, но она постаралась скрыть их.

- Юрочка, любимый мой! Конечно я тебя простила! Не думай сейчас об этом! Чего ты хочешь?

- Пить… Мне там воды не дали…

- Ему можно пить? - спросила на доктора.

- Да. Но пока не слишком много.

Кристина поднесла бутылку с водой к его губам, и Юра выпил половину.

Наблюдая за этой сценой, полной нежности и любви, я окончательно понял, какой глупой затеей была моя попытка вернуть Крис. Даже, если бы мне удалось, это было бы жестоко. Только с ним она может быть счастлива, это было очевидно.

Дальше было трудно. Нам с Кристиной пришлось вернуться в Харьков, поскольку в агентстве требовалось ее присутствие. Я советовал ей поговорить со Славиком, но она наотрез отказывалась просить его о помощи. Три недели она разрывалась между Запорожьем и Харьковом, кроме того ночи на пролет просиживала за компьютером, занимаясь работой агентства в Симферополе. С каждым днем я все больше восхищался ею. Она находила время для всего. А когда приезжала к Юре, была с ним нежной и заботливой, ни разу не показав, как ей тяжело.

- Крис, ты робот? - спросил я ее однажды во время ужина.

- Нет. Я просто не имею права остановиться. Если остановлюсь, боюсь, снова не смогу включиться в работу. Я ужасно устала на самом деле. Просто ужасно. Но если я возьму передышку… Ничего, скоро Юру выпишут, он будет дома, и мне станет намного легче.

Я боялся этого разговора, все время его откладывал, но, судя по всему, пришло время.

- Мне нужно будет съехать…

Она подняла на меня удивленные глаза.

- Да. Прости, но я думаю, что это будет правильно. Если тебе не хватает денег, я дам в долг.

- Кристина, давно хотел сказать тебе…

Она вопросительно посмотрела на меня, и я понял, что должен все-таки это сказать. Эта мысль зрела во мне с тех самых пор, как случилось несчастье с Юрой. Как будто какой-то посторонний голос все время твердил это в моей голове. Я старался заглушить его своим эгоизмом. Но… Я знал, что сам сожгу все мосты, сказав это, но промолчать не мог.

- Кристина, прости меня. Я не должен был приезжать, не должен был влезать в твою жизнь. Я сам отнял у себя это право девять лет назад. Прости. Я понимаю, что во всем случившемся есть моя вина. Я уйду, Кристина, и, обещаю, больше никогда не побеспокою тебя…