– Вы вернулись, чтобы меня убить…
– Или спасти. Как получится. Никто не должен умирать так. Даже эльф, – выпалил Кирас и для убедительности пристукнул рукоятью топора о землю. – А ты еще повоюешь. Пусть с одной рукой, а все одно повоюешь. Поубиваешь этих тварей…
– Тварей?
Тима начала раздражать эта манера переспрашивать. Понятно, удивлен, понятно, малость не в себе… и понятно, что ответить ему так, чтоб он заткнулся, никто не может. Ни у кого нет объяснений. Что доконало Мелта? Почему решился Витан? Почему не возражали Той и Кирас? Почему сам Тим не приказал всем топать в крепость и не мечтать о несбыточном, а отправился с ними это несбыточное делать явью?
Ритуал?
Ритуал.
Прежде патрульных просто убивали. Или непросто убивали. Или просто жрали. Без всяких ритуалов.
– Всем спать, – бросил он особым командирским тоном, и никто не рискнул протестовать. Даже эльф.
Как ни странно, Тален не просто держался на ногах, но вроде даже и чувствовал себя лучше. Ссадины на ступнях поджили, рана на руке не воспалилась и не загноилась. Тим отдал ему меч, потому что гвардеец есть гвардеец, он и левой порубит немало. Северны по-собачьи радостно суетились рядом, норовили лизнуть ему ладонь, а он рассеянно гладил белые головы и все решал задачу – почему вдруг люди пошли на такой риск ради эльфа. А задача решения не имеет. Вот что удивительно.
Той вроде определил, где они находятся, да и Тиму казалось, что он узнает места. Дня два-три до крепости, если без приключений. Погони по-прежнему не было, и это пугало. Бывало, твари сидели на хвосте неотрывно, а патрульные драпали со всей возможной скоростью почти без остановок. Тут ведь и след запутывать не надо, даже тупые полузвери понимают, что направление у беглецов одно – к своим, а свои только там, в крепости, если напрямик – упрешься в Демоново ущелье, его не пересечь, ширина полмили, а глубина и того больше, и стены отвесные, а внизу поток бушует. Естественная граница, потому что твари тоже не могут через него перебраться. Так что только к Крепости.
Но северны вели себя спокойно. Повинуясь командам Талена, они отставали, потом возвращались, и Тален, отчего-то не удивляясь, сообщал, что позади чисто. Потому они уже не бежали, а ходко шли, делая краткие привалы и даже останавливаясь на обед. Зайцы больше не попадались, зато Той наткнулся на огромное змеиное гнездо, и они натаскали с десяток здоровенных полозов и наелись до отвала. Витан развлекал их застольной беседой, уверяя, что кое-где блюда из змей вообще деликатес, а остальные уминали за милую душу. Мясо и есть мясо, не было б огня, и сырыми сожрали бы, а жареными полозы были даже вкусными. И Тален не чванился, а если жевал с меньшим энтузиазмом, то лишь из-за своих мыслей. И Тим не выдержал.
– Послушай, птица утренней зари. Я вполне понимаю твое неласковое отношение к людям. И да, среди нас сволочей полно, а на границе собираются лишь самые распоследние сволочи, отребье, отбросы общества. Но мы, если тебе так понятнее, братья по оружию. Мы на одной стороне.
Ох не то я говорю, не то и не так… словно начальник гарнизона речугу толкает. Типа есть мы, а есть они, и хотя вы все тут подонки, только от вас и зависит спокойствие остального мира, и любой подонок все равно лучше этих тварей. Патрульные скучали, слушая эти речи. Пусть так, и прав был командующий, и любой подонок лучше, потому что те, которые вроде тварей… Вот оно.
– Мы сволочи, конечно. То есть в любом другом месте. Только любой из нас все одно лучше тварей, потому что те, что хуже, не выживают. Своих бросишь, не попытаешься спасти – остальные узнают, а тебе с ними в патруль. Тебя остерегаться будут, спиной не повернутся и спину не прикроют…
Опять не то. Почему так: знаешь, как должно быть, знаешь, почему оно так должно быть, но глубиной знаешь, нутром, сердцем своим окаменевшим, душой очерствевшей, а сказать не можешь. Слова пусты.
– Есть мы, – объяснил Кирас, – и они. И мы должны отличаться от них. Вот. Иначе зачем тогда все это?
Он повел ручищей, да так широко, что въехал Мелту в ухо, но тот только головой тряхнул.
– Ты не вернулся бы за кем-то из нас? – тихо поинтересовался Той. Тален медленно покачал головой. Потом кивнул. Очень логично.
– Если бы остался один – нет. Я… я никогда не видел от людей ничего хорошего. Я не хочу быть с вами на одной стороне. – Он замолчал, опустил голову и положил руку на голову северна. Тишина была долгой. Кирас зачавкал еще одним куском змеиного мяса, Мелт начал что-то править на арбалете, когда Тален наконец договорил едва слышно: – И не могу не быть.
– Где-то в другом месте – можно, – разрешил Витан. – А здесь, на краю света… Кстати, ты не знаешь, что там, за пустошами?
– Горы, – не удивившись, ответил Тален. – Не знаю, как они называются у вас, у нас – Предел Богов. Они так высоки, что любой, кто даже сумеет подняться к облакам, умирает. Там нечем дышать, там уже нет воздуха. Именно потому пустоши и были выбраны для резервации. С трех сторон непреодолимые естественные границы.
– Словно боги специально оставили это место, чтоб магам легче было, – хмыкнул Витан.
Тален пожал плечами. Вспомнив его историю, заворчал Кирас:
– Берут детей, да еще сирот и делают из них солдат… А после этого люди – плохие.
– Не после этого! – вскинулся эльф. – Когда-то обе наши расы спокойно жили рядом, и вдруг что-то изменилось и вы решили, что мы ваши враги. Не мы начинали эльфийские войны.
– А мне пофигу, – безмятежно сообщил Кирас, – кто и чего там начинал сто лет назад. Мне и эльфы пофигу. Люди всегда воевали, а с соседями ли, с эльфами ли... За войной всегда стоят деньги, а уже потом сочиняют трескучие объяснения. Жадность – вот главное. У вас, поди, земли были или еще чего. Вас мало, нас много, мы сильные, чего б не отнять?
Тим усмехнулся. Громила Кирас так всю жизнь и рассуждал: раз я сильный, так чего б не отнять вещицу, которая нравится. Доотнимался – в Патруле теперь.
– Каждый верит в то, что верит, – глубокомысленно изрек Витан. Тим поморщился. Сейчас его понесет. – Ты искренне веришь в то, что мы враги эльфам, мы искренне верим в то, что вы враги нам, и каждый так искренне верит в свою правоту, что оно так и стало.
– Можно еще раз и попроще, – перебил Мелт, но Витан только отмахнулся. Той привычно помалкивал, даже не смотрел ни на кого, а строгал палочки. Тонкие стружки мгновенно сгорали. Однажды Тим видел, что Той умеет делать с такими палочками.
– Историю пишут те, кто выигрывает. Но когда-то наши народы и правда были дружны. Я читал, что наши и ваши маги совместно запечатали эти места после проклятия Таумеля…
– Ваши маги? – снова переспросил Тален, да так, что, будь Тим магом, проткнул бы его на месте. – Ваши маги способны были разве что комаров отгонять от наших.
– А я все равно выше на стенку писаю, – равнодушно бросил Той, не отрываясь от своих палочек. – И хватит вам. Мне все равно, что было давно, мне даже все равно, знаю я правду или нет о тех временах. Думаю, не знаю. Зато я живу сейчас, знаю одного эльфа. И знаю, что он мне не враг.
Тален не отвел взгляда, но и не ответил. Ничего. Оботрется. Когда-то все они были… принципиальные. Шелуха быстро слетает.
А забавно: черные глаза Тоя и светлые Талена. Казалось бы, искры должны лететь, а нет, ничего, потаращились друг на друга, а потом Той нож спрятал, а палочки за голенище сапога засунул. Северн понюхал сапог, чихнул и положил голову на колени Талена. Ну чисто собака.
Скоро они добрались до реки, не Серебрянки, а до неширокого и, главное, неглубокого ее притока. Это был хороший ориентир: на другом берегу уже начиналось сравнительно безопасное место, куда в обычное время твари не заходили.
В обычное.
Они готовятся к большой войне? О больших войнах Тим только рассказы слыхал, а тот налет, в котором ему довелось подраться, войной не был. Твари накатили – и ушли, испуганные огнем.
