Но не могло же взыграть детство! Тим так давно вышел из подросткового возраста, словно и не был в нем никогда. Смутно помнились школьные уроки, выволочки родителей по поводу и без повода, соседская девочка неземной красоты и эти вот книжки. Даже, пожалуй, только впечатление от них. А с историческими фактами он познакомился много позже, уже в университете, в закрытом книгохранилище, и очень тогда удивился: эльфы? не смутьяны и разбойники, но герои? Получалось, что в книжках сплошное вранье, потому что не могли лгать старые манускрипты, подплесневевшие свитки, инкунабулы в потертых переплетах. И даже бухгалтерские документы, где выцветшими коричневыми чернилами было записано «Выдать гвардейцу Гириату, эльфу, пятьдесят золотых, не облагаемых налогом, за убийство генерала Свита (посмертно)».

Мода платить посмертно прошла давно, и, наверное, ее эхом была выдача оставшимся в живых энной суммы, чтоб могли выпить за помин души погибшего товарища.

Товарища? Тален успел стать товарищем?

Даже если и нет, он пошел служить в патруль. И то, что он выторговал свободу остальным, было уже вторично.

До места они добрались, когда уже основательно стемнело, даже кошачье зрение Тоя не помогло бы, если б не обилие костров, горевших в основном лагере нечисти. Они ползли, извиваясь, как змеи, и если шорох ползущей змеи еще можно было услышать, то патрульные передвигались беззвучно.

А могли бы и маршировать сдвоенной шеренгой, печатая шаг, как королевский легион, потому что нечисть не выставила постов. И даже дежурных никаких не было. И палатки пустовали. Все стеклись к круглой впадине между холмами. Патрульные расположились на вершине одного. Видно было замечательно. Уроды, отдаленно напоминающие людей, без особого шума толпились на склонах. Тим прикинул – сотен пять. Если что – костей не соберешь. Впрочем, «если что» гарантировано, как и разбрасывание костей. Обглоданных. Главное, не даться живыми, остальное уже не страшно.

Толпа загудела. К центру впадины неторопливо шел обнаженный Тален. Один. Без охраны. Тим невольно залюбовался – красивое было зрелище, хотя вид голого мужика никогда не производил на него впечатления. Наверное, потому что голые, которых он видел, не шествовали этакой царской походкой в большому плоскому камню, а мылись – где ж его раздеваются мужчины в мужской же компании, как не в бане. От обилия костров жемчужные волосы эльфа казались рыжеватыми, зато тело – совершенно белым, как у женщины.

Он поднялся на камень и остановился там, спокойно глядя перед собой. Гул толпы трансформировался в негромкое скандирование, и снова Тим уловил только одно слово – «кровь». Поблизости не было жертвенного алтаря, не было котла или вертела, а ведь твари предпочитали приготовить человека, иногда заживо… Что, получается, эльфов они едят сырыми?

Зашевелился и выпрямился ком лохматой шерсти, оказавшись таким монстром, что Тим невольно поежился. Ростом чудище было на голову выше Кираса, в плечах вполовину шире, а, когда он сбросил меховой плащ, оказалось, что мускулы оплетают его тело, как на учебном пособии по анатомии. Что интересно, к этому совершенному телу прилагалась не звериная морда, а почти человеческое лицо, разве что ужасно некрасивое, с маленькими глазками, огромным (тоже на двоих) ртом и выступающими вперед челюстями. Что за ритуал могут провести двое раздетых мужчин? Неужели Тален пошел на такую жертву? Хозяйство у урода тоже… вдвое против того, которым небезосновательно гордился Тим. До сердца достанет и просто порвет.

Тален спокойно ждал. Вокруг камня принялся выплясывать жрец, размахивая здоровенным жезлом и одновременно скидывая одежду с себя. И этот – тоже? И остальные? Ну, на пять сотен никакого эльфа не хватит, даже если он гвардеец.

Доплясав, жрец бросил перед эльфом набедренную повязку, на которую тут же шагнул гигант. Тален не шевельнулся. Что-то выкрикнул второй жрец – Тален негромко ответил, потом ответил третьему и четвертому. Жрецы, трое замотанных в большое количество тряпок и один голый, одновременно вскинули к черному небу руки и завопили так, что Тим потряс головой. Вопль звучал странно долго, а когда стих, оказалось, что стихли все звуки, даже цикады примолкли, даже филин успокоился на дереве, даже кусты перестали шелестеть под ветром.

Тален поднял руку и подал ее гиганту. Тот бережно принял ее обеими руками, что-то сказал… и, разинув огромную пасть, вцепился зубами в предплечье, дернув головой, оторвал кусок и принялся жевать.

Тим подавил позыв к рвоте, и тут же рядом щелкнула тетива. Мелт, если уж стрелял, не промахивался, и болт пробил висок гиганта.

Сначала тишина сохранялась. Тален, уронив обкусанную руку, недоуменно смотрел, как валится навзничь тот, кто собирался им плотно поужинать, оцепенели жрецы – и правильно сделали, в неподвижные мишени куда удобнее стрелять. Через две секунды эльф стоял в окружении пяти трупов, и тут толпа взорвалась ревом…

Из ниоткуда выметнулись серебряные молнии – северны наконец пришли на помощь хозяину. Нневозможно было уследить за ними взглядом.

Да никто и не следил.

Понеслось.

Кирас врезался в толпу монстров, небрежно и играючи размахивая своим топором, и каждый удар забирал если не жизнь, то здоровье, Витан вертелся юлой со своими короткими мечами, Той крутил мельницу, прорубая дорогу, и Тим крутил такую же мельницу… нет, лучше, быстрее, у Тоя другие таланты, а Тим всегда был отличным мечником. Надо дать возможность Мелту увести Талена.

Получится. Мысль мелькнула как нечто определившееся. Обязательно получится, потому что ни у одного монстра нет даже ножа, они безоружны, их можно безнаказанно резать, они в панике, они не понимают, что это – то ли боги спустились за землю, то ли демоны вынырнули из-под земли, они мечутся, они даже не пытаются сопротивляться, и риск только один – быть затоптанным.

Пронзительно свистнул Мелт, и патрульные тут же сменили направление движения. Надо уходить. Выйдет. Непременно выйдет… хотя бы у кого-то.

Тим перехватил синий взгляд северна. «Уходите», – отчетливо понял он и кивнул. Уйдем. Уведем. Патрульные не бросают своих, не попытавшись спасти.

Разум в подобных случаях вежливо уступает место рефлексам. Они бежали мерно, экономно расходуя силы и ровно дыша. Мелт притащил несколько растерянного эльфа, только и успел, что перетянуть его руку повыше локтя, чтоб кровь остановить – ее и так вылилось немерено, а перевязывать было некогда. И голый эльф бежал в том же ритме, чуть не светясь в темноте белым своим телом. Мельком Тим посочувствовал: бег босиком по каменистой пустыне – невеликое удовольствие. Ничего. Лучше с разбитыми ногами, но живой.

Пару раз их настигала погоня, и они рубились отчаянно, как люди, которым терять нечего, и, что удивительно, побеждали. С одной мелкой твари Витан стянул сапоги, с другой, покрупнее, – штаны, так что Талену стало чуток полегче. Ровной рысью они неслись к Границе, вело их чутье, а если чутье обманывает, что ж, выяснить это удастся только после рассвета. Кустов попадается больше, под ногами уже не камни, а трава – верный признак человеческих мест. И солнце пробивалось сквозь утренний туман слева, как и надо. И когда стало чуть светлее, Тим скомандовал привал. Все уже выбились из сил, и не рысца их забрала, а схватки.

Патрульные попадали на землю, и несколько минут слышалось только неровное запаленное дыхание. Потом Той вытащил из мешка не особенно чистую рубаху и оторвал от нее рукав, чтобы наконец перевязать Талена. Тим рискнул посмотреть на его предплечье. М-да. Больше ему ни в гвардии не служить, ни в патруле, ни где-то еще – такой кусок мяса вырван, что кость видна. И он еще бежал? не задерживая остальных? как он еще вообще жив…

Той покачал головой, однако промыл рану, залил знаменитым снадобьем Лысача Керра и обмотал бывшим рукавом. Витан, жалобно покряхтывая, выволок свою рубаху и помог эльфу ее надеть. Тот не без растерянности таращил свои жемчужные глаза и покусывал губы. Больно. Ну, тут ничем не поможешь. Лысачово снадобье должно боль приглушить, но совсем ее не убрать… впрочем, ее никогда не убрать совсем, потому что, даже если они выберутся до того, как рана воспалится, рука, считай, искалечена навсегда. Хорошо если вообще останется.