Выехали в ночь на десятое января. На дворе начинался 1744 год, столь судьбоносный не только для маленькой немецкой принцессы, но, как оказалось, и для огромной, пока неизвестной ей России. Ехала София туда с удивительно огромным для юной девочки желанием. Немудрено! Ей часто приходилось разъезжать вместе с непоседливой матерью по городам и весям Пруссии, навещая родственников, таких же бедных, но гордых, как и ее семья Ангальт-Цербстских. Теперь же, по словам матери, они ехали к веселой и доброй императрице Эльзе, двор коей соперничает с французским Версалем! Ее, возможно, будущую супругу наследника престола российского, ожидает роскошь: и собольи шубы, и золото, и бриллианты, и все на свете. Есть будет, как говорит Mutter, с серебряных и даже золотых блюд! Россия! Хоть се и варварская страна, но там проживают сотни и тысячи переехавших туда немцев! Ах, колико всего интересного ее ждет впереди! Надобно денно и нощно благодарить Бога за такую милость. Сердце Софии билось чаще, когда она задумывалась о своих перспективах.

Король Фридрих ждал их в Потсдаме. Они прибыли туда вечером одиннадцатого января. Их встретил первый министр короля, граф Подевильс, и отвел в кабинет Фридриха. Король удостоил их двухчасовой беседой, где, в основном, наставлял юную фройляйн в том, как правильно вести себя при русском дворе, дабы суметь завоевать расположение царственных особ. Монарх вполне прозрачно намекнул принцессе, что от ее разумности зависит процветание ее родины, благополучие семьи, ее собственное счастье и его к ней благоволение. Он обещал пристально следить за ее успехами и в случае надобности связаться с ней. Когда Софикхен с отцом отправились спать, король продолжил беседу с герцогиней.

– Императрица Елизавета очень хорошо относится к вашей семье. Мы знаем, что она до сих пор помнит своего жениха, вашего брата. Вот почему я предложил кандидатуру вашей дочери, герцогиня.

– Но ведь Софикхен так молода…

– Я слышал, что дочь ваша, несмотря на юный возраст, имеет достойный, стойкий характер, умна и находчива. Надеюсь, она сумеет понравиться наследнику русского престола и в будущем сможет влиять на него с наибольшей пользой для нашей любимой Пруссии.

Герцогиня кивнула головой.

– Она постарается, Ваше Величество. Я буду ей помогать во всем.

Король одарил ее довольным взглядом и продолжил свою мысль:

– Поверьте, уважаемая герцогиня, мы сделали все возможное, дабы русский двор заинтересовался Софией-Августой. Уж очень сей ненавистник Пруссии, канцлер Бестужев, настаивал на кандидатуре польской принцессы. Чего не хватало! – король бросил недовольный взгляд в окно, выходившую на южную сторону, по направлению враждебной страны. – Нам Польша как комок в горле! Из-за нее мы не можем двигаться на восток.

– Я знаю, Ваше Величество, у вас великие планы по объединению германских земель!

Король сделал вид, что не расслышал реплики, но вновь посмотрел на герцогиню весьма благосклонно.

– Я рекомендую вам оставаться при дочери как можно дольше, – назидательно произнес он, – дабы помочь ей привыкнуть к новой обстановке среди незнакомых людей. И вы, герцогиня, должны суметь переломить ход политики в России. Россия должна стать нашей союзницей в объединении разрозненных земель наших княжеств, королевств и герцогств. Кроме того, нам нужны солдаты царицы Елизаветы. Для сего в первую очередь необходимо убрать канцлера Бестужева. В конце концов нужно будет добиться раздела Польши. Ещё мой дед предлагал Петру Первому, но он сослался на то, что сие было бы противно Богу. – Король коротко хохотнул. – Слава Богу, для меня подобное препятствием не является. Надеюсь, герцогиня, с вашей помощью, с вашим умом, – он пристально и со значением посмотрел ей прямо в глаза, – сей вопрос наконец разрешится.

Король встал из-за своего рабочего стола красного дерева. Протянул руку. Герцогиня хотела поцеловать ее, но Фридрих, опередив ее, коснулся холодными губами дрожащей от волнения руки Иоганны-Елизаветы.

Трепетно попрощавшись с королем, герцогиня счастливо улыбалась сама себе, направляясь к мужу в спальню. Еще бы! Ей поручили задание государственной важности. Нет, она непременно прославится – и ежели не на весь мир, то, во всяком случае, на все немецкие земли!

В Шведте – на – Одере Иоганна и София попрощалась с Христианом-Августом. Улыбающаяся Фикхен выглянула из окна, но увидев сурово сжатые губы отца и неожиданно выступившие на его глазах слезы, замерла. Собственные слезы затушили вспыхнувшую было радость, больно кольнуло в сердце. Когда еще придется увидеться?

Дочь и мать продолжили свое утомительное путешествие к самому северному немецкому городу, Мемелю. Стояли морозы, снега почти не было на всем их пути. Графиню Рейнбек с дочерью встречали на почтовых станциях как обычных путешественников, что означало – часами сидеть вместе со всеми на станции и ждать лошадей. После Мемеля стало еще хуже, не было даже почтовых дворов. Приходилось обращаться к крестьянам, дабы достать лошадей для четырех тяжелых дорожных карет, везших принцесс и их свиту. На случай большого снегопада к каретам были привязаны сани. Двигались очень медленно. В столицу Курляндии, Митаву, приехали в самом конце января, крайне уставшими. Там стоял русский гарнизон, командир коего сделал все возможное, дабы высокие гости могли хорошо отдохнуть. Графиню Рейнбек с дочерью обогрели, накормили, поменяли лошадей и отправили в Ригу. На следующий день их встретили вице-губернатор князь Долгоруков и князь Нарышкин, привезший из Санкт-Петербурга парадную карету для важных гостей. В момент пересечения русской границы, когда проезжали через реку Двину, прогремели пушечные выстрелы. В городскую ратушу въехали под звуки литавр и труб. Лицо Иоганны озарилось сияющей улыбкой, которая не сходила с ее лица на протяжении всей встречи с губернатором города князем Долгоруковым, камергером князем Семеном Нарышкиным и другими представителями города. Герцогиня, восхищаясь окружающей обстановкой, успевала перекинуться парой слов с встречавшими их военными и гражданскими лицами и поминутно обращалась шепотом к дочери:

– Я готова забыть сии три недели ужасной поездки без всяких удобств, они стоили того, чтобы увидеть, как нас встречают! Видишь, часовые у всех дверей, курьеры на всех лестницах, барабанный бой во дворе!

Войдя в отведенные покои в доме губернатора, она воскликнула:

– Какие великолепные меблированные комнаты! Где еще таковое можно встретить? Разве что во Франции… – Иоганна переключилась на воспоминания молодых лет: – Ах, Франция! Вот где я бы хотела жить! Будет у тебя возможность, Фикхен, обязательно побывай в сей очаровательной стране. Какие там красоты, какие кавалеры!

По лицу герцогини блуждала блаженная улыбка, но после последних своих слов она стряхнула ее и строго взглянула на дочь. Та с любопытством посматривала в окно предоставленной им комнаты на втором этаже. Иоганна тоже выглянула, желая узнать, что происходит внизу. У парадного подъезда гарцевали на справных лошадях лейб-кирасиры Его Императорского Высочества, Великого князя Петра Федоровича, которые встречали их у ворот города.

– Мой Бог, колико народу! Какая иллюминация, какая кругом красота, а уж какой почет и уважение! – восторженно восклицала герцогиня. – Ах, Фикхен, ежели тебе удастся стать женой Великого князя, все сие будет сопутствовать всю твою жизнь. Так что постарайся быть умницей во всем, насколько сие возможно. – Она покровительственно посмотрела на дочь и пафосно завершила: – Коли есть у тебя хоть капля материнского ума, сможешь в будущем стать императрицей. А я уж постараюсь тебе помочь. Знай, дочь, ты не одна. Я всегда рядом!

София согласно кивала головой, но не особенно радовалась перспективе пребывания матери около нее. Ладно, полгода, год – но не более. Никак не больше! Да и не должно быть иначе. Mutter уедет: оставлять надолго семью неприлично. У нее есть дом, муж, дети. Так что сильно переживать на сей счет не стоит. Всему свое время. А пока, Mutter, в самом деле, ей нужна – как ребенку, коему много еще надо узнать в новом для него мире.