Экономисты, однако, никогда не возлагали на лабораторные эксперименты особых надежд. Большинство заботивших их проблем — к примеру, последствия роста налоговых ставок или причины инфляции — не могут изучаться в лабораториях. Однако если в лабораториях можно успешно исследовать научные тайны Вселенной, то наверняка они пригодятся и для решения проблем, связанных с альтруизмом.

Эксперименты в этой области обычно принимали форму игр, в которых участвовали студенты под руководством университетских преподавателей¹¹. Эта дорога была впервые проложена благодаря играм разума Джона Нэша и других экономистов, которые в 1950-х годах проводили огромное количество экспериментов с так называемой «дилеммой узника» — проблемой из области теории игр, которая считается классическим примером стратегического сотрудничества (изначально она была разработана для оценки рисков, связанных с ядерным противостоянием между Соединенными Штатами и Советским Союзом).

К началу 1980-х годов «дилемма узника» легла в основу лабораторной игры под названием «Ультиматум», работающей следующим образом. Двум игрокам, имена которых остаются неизвестными друг другу, дается единственная попытка разделить между собой определенную сумму денег. Игрок 1 (назовем его Анника) получает 20 долларов. Помимо этого ей дается распоряжение предложить любую сумму (от 0 до 20 долларов) игроку 2 (назовем его Зельда). Зельда должна принять решение о том, согласиться ли с предложением Анники или отказаться от него. В случае согласия деньги делятся в соответствии с предложением Анники. Однако при ее отказе оба игрока остаются ни с чем. Оба игрока знают эти правила до начала игры.

С точки зрения экономиста стратегия является вполне очевидной. Поскольку даже небольшая сумма имеет большую ценность, чем ноль, Зельде следует принять любое предложение — соответственно, Анни-ке имеет смысл предложить ей один цент и оставить себе остающиеся 19,99 доллара.

Но к черту умозаключения экономистов! Нормальные люди играют в эту игру совершенно по-другому. Обычно игроки в роли Зель-ды отказываются от предложений, по которым им достается меньше 3 долларов. Они настолько возмущены оскорбительной подачкой, что готовы заплатить еще большую цену за то, чтобы иметь возможность высказать свое возмущение. Стоит отметить, что такие подачки предлагаются достаточно редко. В среднем игроки в роли Анники предлагают Зельдам больше 6 долларов. С учетом правил игры столь щедрое предложение должно бы снять все возражения. Но даже в этих условиях дар в 6 долларов (почти треть всей суммы) представляется щедрым подарком.

Не в этом ли и заключается альтруизм?

Возможно, но, скорее всего, нет. Игрок в «Ультиматум», делающий щедрое предложение, может получить кое-что в ответ (возможность избежать отказа). Как и в реальном мире, щедрое на первый взгляд поведение игроков в «Ультиматуме» обусловлено потенциально эгоистичными мотивами. У игры существует новый и еще более затейливый вариант, носящий название «Диктатор».

Как и прежде, некая небольшая сумма денег должна быть распределена между двумя игроками. Однако в этом случае решение принимается лишь одним из игроков (отсюда происходит название игры: диктатор — это единственный человек, чье мнение имеет значение).

Первоначальный эксперимент с игрой «Диктатор» строился так. Анника получала 20 долларов. Ей говорили, что она может разделить деньги с некоей анонимной Зельдой одним из двух способов: 1) поровну, то есть каждый из игроков получал бы по 10 долларов; 2) Анника оставляла себе 18 долларов и давала Зельде лишь 2.

Игра «Диктатор» была крайне проста и поэтому прекрасна. Поскольку решение в этой игре принималось всего один раз, то казалось, что вследствие этого возможно избавиться от множества факторов, усложняющих оценку альтруизма в реальном мире. Щедрость не могла поощряться, а эгоизм не наказывался, так как второй игрок (который не был диктатором) не имел возможности наказать диктатора в случае, если тот вел себя слишком эгоистично. А анонимность игроков позволяла исключить из игры любые чувства, которые дающая сторона могла испытывать по отношению к принимающей. Если взять типичного американца, то он испытывает различные чувства по отношению к жертвам урагана «Катри-на», землетрясения в Китае и засухи в Африке. Скорее всего, он будет испытывать разные чувства по отношению к жертвам урагана и к жертвам ВИЧ-инфекции.

Поэтому игра «Диктатор», как нам кажется, позволит проникнуть в самую сердцевину наших альтруистических импульсов. Как же в нее играть? Представьте себе, что вы диктатор, разрывающийся между двумя решениями: отдать другой стороне половину ваших 20 долларов или всего лишь 2 доллара.

Велика вероятность, что вы... разделите деньги поровну. Именно это проделали при первом проведении игры «Диктатор» трое из четырех участников. Удивительно!

Игры «Диктатор» и «Ультиматум» позволяли выявлять столь поразительные результаты, что в самом скором времени они стали чрезвычайно популярны в научном сообществе.

Эти игры проводились сотни раз со множеством вариаций и дополнительных условий. В них играли не только экономисты, но и психологи, социологи и антропологи. В ходе знакового исследования, результаты которого были описаны в книге «Foundations of Human Sociality», группа выдающихся ученых путешествовала по всему миру с целью изучения альтруизма в пятнадцати небольших сообществах. Среди этих сообществ были танзанийские охотники и собиратели, индейцы парагвайского племени аче, а также монголы и казахи, живущие в западной Монголии.

Как оказалось, место проведения эксперимента было не так важно. Люди были готовы делиться всюду: и в западной Монголии, и в южных районах Чикаго. К настоящему времени правила игры видоизменились. Теперь диктатор может отдавать любую сумму (от 0 до 20 долларов), то есть он больше не ограничен двумя вариантами (2 или 10 долларов). В этих условиях люди обычно отдавали около 4 долларов (или 20 процентов имевшейся у них суммы).

Вывод предельно прост и однозначен: склонность к альтруизму является совершенно естественной для человека. Это заключение приятно нашему уху — хотя бы потому, что в этом случае соседи Китти Дженовезе выглядят не нормальными и похожими на нас людьми, а какой-то ужасной аномалией. К тому же это заключение потрясло устои традиционной экономики. «На протяжении последнего десятилетия, — заявляет книга "Foundations of Human Sociality", — исследования в области экспериментальной экономики достаточно наглядно фальсифицировали традиционное описание нас как Homo economicus».

Неэкономистов можно простить за нотки торжества и удовлетворения, звучащие в подобных заявлениях. Homo economicus, этот сверхрациональный и интересующийся только собой субъект, которого ученые мрачно изучали на протяжении столетий, умер (если допустить, что он вообще когда-либо существовал). Аллилуйя!

Если для экономистов возникновение новой парадигмы — Homo altruisticus — стало плохой новостью, то всем остальным она понравилась. Особые причины для радости были у людей и организаций, занимающихся филантропией и решением проблем, связанных с различного рода бедствиями. Но дело этим не ограничивалось. Множество людей — начиная от высокопоставленных руководителей государств и заканчивая родителями, стремящимися вырастить социально активного ребенка, — могли найти источник вдохновения в выводах, сделанных благодаря игре «Диктатор». Если для людей естественно быть альтруистами, то общество может полагаться на человеческий альтруизм при решении даже самых неприятных проблем.

Давайте рассмотрим пример трансплантации органов¹². Первая успешная операция по пересадке почки была произведена в 1954 году. Для непосвященных это выглядело настоящим волшебством: человек, страдавший от болезни почек, не умирал от нее, а продолжал жить за счет «запчасти», внедренной в его организм.

Откуда же могла появиться эта почка на замену? Наиболее удобными донорами служили свежие трупы — например, жертвы автомобильных аварий или других несчастных случаев, в результате которых не происходило повреждения внутренних органов. Тот факт, что смерть одного человека спасала жизнь другого, делал эту операцию еще более чудесной в глазах аудитории.