Ставрук ничего не ответил, но видно было, что он остался при своем мнении.

    - Что вы думаете, господин начальник, - заговорил Петров, - относительно посылки, о которой идет речь в письме? При нашем положении было бы весьма недурно заполучить ее.

    - Будем ждать. Возможно, ее послали другим самолетом, либо привезут следующим рейсом.

    - Потом поплывем по реке?

    - Мы не должны рисковать. Гораздо благоразумнее идти пешком.

    Так, с ожесточением жуя куски плохо прожаренного мяса, диверсанты в подробностях обсуждали план действий.

Глава третья 

    Плот идет по реке. - Что можно найти в зобу убитой цапли. - Тревожные предчувствия. - Счастливая находка. - Гадюка. - Ночная рыбалка. - Куда идет река?

    В долине Безымянной, как называли наши путники неизвестную реку, еще стояла утренняя прохлада и лучи солнца лишь скользили по вершинам сопок, когда начались сборы в плавание. Поверх плота лежал большой ворох травы, и Дубенцов тщательно разбивал его, прикрывая выступающие жерди и узлы тальниковых связок. Потом траву накрыли кабаньими шкурами, дождевиками, устроив, таким образом, мягкий настил, на котором можно было располагаться, как на ковре. Груз был сложен и аккуратно упакован на середине плота. Там его привязали к жердям, чтобы не свалился в случае сильного крена, накрыли палатками. На этом закончились последние приготовления к отплытию. Все взялись за длинные, гладко оструганные шесты, заменяющие весла на таежных реках. Лица разведчиков светились радостным возбуждением. К этому располагало все: и яркое утреннее солнце, брызнувшее золотом изза сопки, и бодрящая прохлада, идущая от реки, и блеск и шум светлоструйных потоков, и упругий, легкий, послушный шестам плот под ногами, готовый мчаться в манящую даль.

    По команде Пахома Степановича Дубенцов и Анюта разом уперлись шестами в берег и с силой оттолкнулись.

    Плот понесло. Упираясь шестами в неглубокое дно, Дубенцов и Пахом Степанович вывели его на середину реки, и течение помчало их с огромной скоростью. Скрылся за поворотом берег, приветливо приютивший усталых разведчиков, пошли, сменяя друг друга, новые живописные места.

    Река плавно изгибалась в неширокой лесистой пойме, стесненной с двух сторон крутыми склонами сопок. Берега ее то прятались среди тенистых кущ тальника, зеленой стеной нависающих над водой, то тянулись песчаными косами, настолько чистыми и выглаженными, что хотелось прокатиться по ним; иногда поток устремлялся к подножию какой-нибудь сопки, ревел и пенился там, среди обломков камней или бился об утес, вставший на его пути. В таких местах яростно закручивались водовороты, вода пучилась буграми, угрожая опрокинуть или утащить плот на дно. Но замечательная посудина почти не реагировала на эти опасные каверзы реки, легко и ходко мчалась вперед, управляемая твердой рукой Пахома Степановича. Попадались небольшие перекаты, песчаные отмели. Заломы из намытых коряг чередовались с тихими и спокойными местами. Плот безостановочно стремился вперед, нигде не задерживаясь.

    На одном из крутых поворотов реки, обогнув тальниковую кущу, плот нагрянул на стадо серых цапель. Длинношеие, неуклюжие птицы спокойно и важно бродили по песчаной отмели на своих высоких и тонких ногах. Застигнутые врасплох, медлительные на взлете, они не успели оторваться от воды, как плот очутился возле них. Птицы суматошно ринулись в разные стороны, смешались, хлопая друг друга длинными крыльями, обдавая ветром людей и едва не задевая их. Пахом Степанович, отмахиваясь шестом, сбил одну, остальные поднялись в воздух, рассеялись по долине, издавая истошные крики.

    Подбитую птицу понесло течением. Разведчики налегли на шесты, чтобы догнать ее. Вскоре Пахом Степанович пригрудил мертвую цаплю шестом к плоту и достал ее из воды. Длинноногая, с тонкой длинной шеей и широким размахом крыльев, она была не так велика, какой казалась в полете, - тушка ее чуть-чуть побольше тушки кряковой утки. Зоб цапли был туго набит, и это заинтересовало Дубенцова. Он достал нож и вскрыл зоб. Там оказалось несколько маленьких лягушек, пескарь, много водяных жучков и одна неизвестная рыбка. Формой эта рыбка напоминала морскую колючку, обитающую у берегов бухт. Колючки обычно ходят там стайками. Но у этой рыбы колючек не было, да и голова оказалась тупой, тогда, как у морских экземпляров этого вида она заостренная.

    На вопрос Дубенцова Пахому Степановичу, не знает ли он названия этой рыбы, таежник долго рассматривал ее, потом ответил:

    - Любопытная штука, паря, никогда не видал такой.

    Так, думаю, что всю рыбу, какая водится в Амуре и в таежных реках, знаю, а такой не доводилось поглядеть. Что же это за диковина?

    - Может быть, она из моря зашла? - высказала мысль Анюта. - Не в Японское ли море мы плывем?

    Эта мысль всех встревожила. В самом деле, ведь может же случиться так, что эта неизвестная река принесет их в Японское море, в сторону, противоположную местонахождению лагеря Черемховского.

    - По моему понятию, мы плывем по эту сторону хребта, по западную, - сказал Пахом Степанович.

    - Это ничего не значит, Пахом Степанович, - возразил Дубенцов. - Долина может разрезать хребет…

    Словно для подтверждения этих худших опасений, река повернула на восток. Долина стала шире, горы поднялись выше.

    - Видать, напрасно мы позарились на легкую дорогу, - с сокрушением рассуждал Пахом Степанович.

    Надо бы идти нам сушей к закату. Маленько помаялись бы. зато, глядишь, к Хунгари выбрались бы… Может, и не про эту реку писалось в письме-то?

    На обед плот причалил к песчаной косе неподалеку от подножия высокой сопки. Посоветовавшись, решили, что Анюта начнет готовить обед, а Дубенцов с Пахомом Степановичем взберутся на вершину сопки и оттуда осмотрят окрестности - не удастся ли обнаружить где-нибудь поблизости другую реку. Через час они возвращались усталые, разморенные жарой. Никаких признаков другой реки обнаружить не удалось. Они спускались по крутому склону, потом свернули в глубокий распадок, чтобы облегчить себе спуск по его дну. До реки оставалось не более сотни метров, когда они встретили шумный ключ, выбивающийся из-под каменной глыбы. В полумраке глубокого распадка, среди хаоса упавших стволов и буйных зарослей светлый родник под каменной глыбой журчал как-то особенно таинственно, манил к себе усталых путников - Попьем-ка ключевой водицы, - предложил Пахом Степанович.

    Они присели на камнях, поочередно приложились к воде, образовавшей хрустально-прозрачную лужицу среди щебня и песка. Напившись, Дубенцов запустил руку в лужицу, достал со дна песку, долго рассматривал его, растирая на ладони.

    - А знаете, Пахом Степанович, - сказал он, не отрываясь от своих занятий, - эта река проходит по настоящей кладовой гор. Вчера мы нашли медный колчедан и свинцовый блеск, а теперь вот обнаруживается и молибден. Видите эти темно-серебристые крупицы?

    Он протянул ладонь таежнику, и тот долго рассматривал на ней песок.

    - Это что же, дорогая штука? - спросил Пахом Степанович, взяв в руки несколько крупинок и рассматривая их.

    - Очень дорогая. Пахом Степанович. Маленькая доза молибдена, примешанная к стали во время ее варки, придает металлу высокую прочность. Видите, какие богатства запрятаны по таким вот распадкам среди тайги! Когда мы обследуем все эти глухие углы, мы окажемся во много раз богаче, чем сейчас.

    Они навыбирали добрую пригоршню крупиц молибдена и стали спускаться к реке. Распадок выходил к реке вблизи косы, у которой остановился плот. Анюту они застали копающейся в песке. Девушка перемывала его в котелке и так увлеклась своими занятиями, что не заметила, как подошли Дубенцов и Пахом Степанович. -Заслышав их шаги, она с испугом обернулась и тотчас же воскликнула:

    - Можете поздравить себя - обнаружено месторождение молибдена! Видимо, с песком вынесен из распадков этой сопки.