Выбор у Вас есть. Спасти себя, свою семью, свой народ - или идти резать своих братьев в виде весьма симпатичного скелета. Или воняющего полуразложившегося зомби, тут уж как решит какой-нибудь бородатый человечишка с коровьим черепом на тупой голове.

  - Красиво говоришь, Ждущий, - нахально, но и с опаской, выкрикнул кто-то из задних рядов, - А сам ведь некромант.

  Я рассмеялся.

  - Напомните мне эти слова, эльфы, когда мы будем пробираться через Кель Талас, вырезая банды Артаса. В Легионе нравы дикие, но в этом и наш шанс на спасение. Эльфы - сильный народ, и если мы отобьемся, то трогать нас не будут.

  - Ну да... - протянуло с иронией сразу несколько голосов.

  - Эльфы! Вы выслушали меня, выслушали ДарГиртона и, если еще здесь на пару дней задержитесь, то выслушаете и мнение Артаса, правда, последний к длительным уговорам не расположен. Кто желает идти за мной - я и мои спутники будем ждать до вечера. А кто не желает... Тем желаю удачи, она Вам сильно пригодится.

  Я соскочил с помоста и кивнул головой солдатам. Те принялись вытаскивать своего оглушенного начальника, а мой отряд тем временем, рассекая толпу, отправился к выходу из лагеря.

  - Они не согласны, - прошептал мне на ухо Лионтар.

  - Они не согласны ВМЕСТЕ, - тихо ответил я, - Видишь, они расходятся? Когда каждый обдумает в отдельности мои слова... Я, надеюсь, они примут правильное решение.

  Первый желающий убраться отсюда куда подальше, пусть даже и под крыло демонов, нашелся через час после моего выступления. Молодая эльфийка с тремя детьми, потерявшая мужа при бегстве из центральной части страны, посчитала, что ради спасения своих чад стоит пренебречь принципами общественной морали.

  Честно говоря, я считаю, что у общества не может быть никаких моральных принципов, ведь любое общество разнородно по своей сути. Упрощенно говоря, кто-то любит чай, кто-то - кофе, кто-то любит врезать пивка, а кто-то - больше по водочке. Моральный кодекс (или его подобие) присущ либо отдельному индивиду, либо замкнутой группе личностей, объединенных общими интересами: рыцарский кодекс чести, клятва Гиппократа и даже принцип "Рука руку моет", основной для чинуш всех миров и народов. То, что называют общественной моралью, на самом деле является установкой для общества, данной этому обществу управляющей им элитой и ловко замаскированной под общественные нужды.

  То есть, при отсутствии твердой руки государства никакая общественная мораль долго не существует. Вот и у эльфов государство явно не справлялось со своими обязанностями, о чем четко свидетельствовало отношение беженцев к символу местной власти - генералу ДарГиртону. Так что, толпа пошумела и разошлась, и вскоре после той эльфийки к стоянке моего отряда потек тоненький ручеек желающих спастись от нашествия нежити. И с приближением вечера этот ручеек постепенно превращался в полноводную реку, так что работы с построением каравана у моих подчиненных хватало.

  Сам же я просто стоял и со скучающим выражением лица наблюдал за суетой. Не натрезимское это дело - управлять погрузкой всяческой утвари, и без меня ушастики справятся. Ушастики, стоит отдать им должное, и справлялись, причем без лишней грызни - все понимали, что времени в обрез. Разведчики эльфов донесли, что первые отряды нежити уже перебрались через реку.

  Когда генерал ДарГиртон пришел в сознание, он, разобравшись в ситуации, в первую очередь решил арестовать меня. Неизвестно, получилось бы у него это или нет (скорее всего, нет, так как мне было не до длинных игр с местной "элитой"), но воин сделал серьезную ошибку, не позволившую ему даже приблизиться ко мне. Когда он с сотней воинов вошел в центр лагеря и с остатков помоста провозгласил, что отправит в темницу меня и тех, кто примет мое предложение. Лагерь, как и следовало того ожидать, взбунтовался. По-своему, по-эльфийски.

  Тезис "бытие определяет сознание" оспорить трудно, особенно, если применить его для описания крупных масс разумных существ. Молодой идеалист может голодать, но скопить деньги на интересную для него книжку, но трудовому народу плевать на любую философию, если нечего жрать. Эльфы благодаря своей магии вскарабкались на вершину пирамиды Маслоу и, в отличии от орков, троллей или тех же людей, могли себе позволить гуманизм и даже определенную демократию. Череда поражений пока еще не успела ввести эту расу в варварство, а потому наблюдаемое мной представление дико бы удивило любого, кто не жил при демократии, хотя бы при показной.

  Едва отзвучала речь генерала, как из собравшейся толпы вновь прозвучали выкрики. Общую суть эльфийских претензий можно было свести к несложному намеку "уж чья бы корова мычала". Толпа, ранее разочаровавшаяся в ДарГиртоне как в представителе власти, после моего выступления разочаровалась в нем и как в военачальнике. Генерал стал сыпать угрозами и хвататься за рукоять меча, а услышал в ответ не менее демонстративное лязганье оружием и потрескивание небольших молний на пальцах. Будь на его месте какой-нибудь оркский вожак, времён этак второй войны, тот бы подавил эту фронду в крови. Впрочем, состояла бы толпа из орков, а не из эльфов, то ДарГиртон со своей гвардией вполне мог лишиться головы. А так обе стороны шумно переругивались, напрочь забыв о предмете спора. Ну, а вскоре дозорные донесли о том, что банды гулей бродят вдоль южного берега реки, выискивая брод, и ДарГиртону стало резко не до меня и, уж тем более, не до ругани. Он покинул лагерь и принялся готовить оборону.

  Так как посылаемые им войска и бегающие туда-сюда адъютанты часто перемещались по территории лагеря, скупыми фразами отвечая на расспросы взволнованных соплеменников, я без проблем смог составить картину разгоревшийся на речке битвы.

  В свете изменившейся ситуации генерал предпринял вполне разумное решение - послал отряды лучников для отстрела наиболее смелых вурдалаков. Но метаться, на мой взгляд, ему было поздно, раньше надо было укреплять береговую линию. Едва только гули, теряя четырех из пяти под шквалом эльфийских стрел, разведали броды, как Артас провел своей авиацией (горгульями, сфинксами и даже парочкой мелких ледяных драконов) воздушный налет на позиции эльфов. У ДарГиртона было два варианта действий: либо втянуть всю армию в бой и понеся тяжелые потери, отступить, либо отступить сразу, но тогда вскоре придется иметь дело с авиацией нежити уже не над речкой, а над башнями крепости. Генерал пошел на компромисс: подкреплений он своим войскам не послал, зато дал приказ держаться до последнего.

  Однако идиотом ДарГиртон не был и, прекрасно понимая, что его отряды будут незатейливо перемолоты в навязанной ему Артасом мясорубке, вновь вернулся в лагерь и призвал эльфов стать на защиту одного из последних рубежей обороны. К моему удивлению, добровольцев он нашел и немало, но, разумеется, среди тех, кто еще не определился с ответом на мое предложение. Просто, похоже, ушастикам надоело ждать, когда Плеть придет по их кости, и они предпочли тяжелую драку не менее тяжелому ожиданию конца.

  Чем больше я вникал в ситуацию, тем больше уверялся, что до вечера солдаты и добровольцы ДарГиртона никак не продержатся. Отдав общее руководство над переселенцами Лионтару, я бегом отправился к реке.

  Картина, увиденная мною по прибытию на поле боя, была удручающей. Вдоль реки кипели жаркие схватки, а у наиболее широкого и мелкого брода сильный отряд Плети планомерно истреблял отчаянно обороняющиеся отряды эльфов. Хотя, в отличие от меня, Артасу не доводилось слышать о фиванской фаланге и битве при Левктрах, суть тактики беотийского царя падший принц понимал верно: сломать мощь врага в ключевой точке боевой линии - а остальные войска противника сами отступят. Похожим образом Артас действовал в битве у Первых Врат, и сейчас тоже не спешил отказываться от старого, но вполне действенного приема. В принципе, он поступал правильно, с его превосходством в численности Артас мог маневрировать резервами, как было угодно его проданной Нерзулу душе.