Умному разностороннему человеку, получающему удовольствие от работы на благо общества, нередко мешают и строят козни невежды, легкомысленно провоцирующие всевозможные препоны в виде буквы закона, несчастного случая, опозданий и т. п.

Первое фундаментальное оскорбление, которое закон наносит человеческому интеллекту, заключается в утверждении: «Перед законом все равны». Это истинно для закона, но не для жизни. В жизни мы все различны; жизнь есть результат непрерывной гениальности, которая может позволить себе роскошь создавать всех людей непохожими друг на друга и по-своему заботиться о каждом.

В такой формулировке закон ущербен, поскольку прямо уничтожает возможность реального прогресса. Но мы не можем изменить закон, и он остается исходным элементом проблемы. Умный человек знает, что закон не может быть ни совершенным, ни справедливым, ни тем более, истинным. Закон – это одно из средств диалектического противоборства в обществе, поскольку он защищает интересы некоей прослойки, имеющей превосходство в капитале, численности и организации. Так как закон представляет собой категорическое предписание, разумнее помнить и соблюдать его.

Индивид-лидер, давая эксперту поручение, должен контролировать его исполнение, поскольку лидер несет неизмеримо большую ответственность перед жизнью по сравнению с остальными: на кону оказываются его душа, ум, все помыслы. «Я», стремящееся к большему бытию в жизни, знает, что закон – это благо, необходимое как правило и мера для всех, но не являющееся самодостаточным.

Последовательное и всецелое соблюдение любого закона (я имею в виду законы разных эпох, известные на Западе) неизбежно привело бы либо к патологии как органическому экзистенциальному неврозу, либо к уничтожению личностей, которых закон намерен был опекать. Тем, что до сих пор существует много хорошего, мы обязаны вмешательству гениальности, время от времени, к счастью, проникающей к нам из сфер, неподвластных закону. Таким образом, личности удается выжить благодаря проницательности разума, пребывающего вне рамок любого закона.

На мой взгляд, люди, возглавляющие систему, наиболее ущербны: в сущности, министр – это индивид, сумевший сказать то, что надо, получивший одобрение большой группы людей и таким образом добившийся своей должности. Однако в культурном отношении он не имеет специальной подготовки и принимает решения, руководствуясь скорее рамками дозволенного, нежели внутренней истиной вещей. Поэтому, в зависимости от уровня занимаемого положения, необходимо контролировать свое мнение и учитывать чужое, что не особенно приятно, хотя истина[10] превыше всего. Чтобы защищаться, нужно учитывать посторонние мнения. Стремясь к истине, необходимо действовать почти в одиночку, но при этом уважать чужое мнение. Депрессивные факторы системы, вредные для индивида, реализуются таким же образом, как соматизируемые в психике человека недостатки, обусловленные психологической незрелостью.

Каждую вещь следует изучать изнутри. Там кроется источник любой силы. Только через зрелый, развитый духовный мир можно реализовать возможности, предлагаемые жизнью.

В соответствии с проведенным мною анализом можно сказать, что общество представляет собой психосоматический осадок с огромной проникающей способностью психологического характера, который затем приводит к ошибке, к противоречию базовым ценностям, присущим каждому человеку. В свою очередь, наши фрустрации вызваны нашей отчужденностью, обусловленной кем-то или выстроенной нами самими.

Рассмотрим в качестве примера выборы депутата парламента. Его выбирают те, кто видит в нем возможность для реализации своих целей. Признавая силу и ответственность голосования, следует заметить, что фактически это совокупность мнений, впоследствии переходящая в законодательную власть. Кроме того, как только общая совокупность мнений большинства соматизируется в обладающую влиянием структуру, политический лидер начинает следовать доводам большинства, а уже не мнениям отдельных индивидов. Таков удел индивидуальных мнений в условиях значимости политического имиджа некоей общественной функции.

Политический деятель может поддерживать доводы отдельного индивида, если они помогают ему осуществлять его функцию – управлять ситуациями, в которые вовлечены тысячи граждан и в которых пересекаются интересы многих. Политический деятель может помогать отдельному индивиду до тех пор, пока этого требует его политический имидж; но он не может дискредитировать всю функцию во имя обеспечения справедливости одному индивиду. Любой гражданин должен созреть до понимания этого, не претендуя, как наивный младенец, на такие решения, которые предполагают поголовную честность и всеобщую справедливость. Даже если бы так и было, в нашей ситуации необходимо приспосабливаться к тем структурам, которые стремятся к утверждению ценностей побеждающей в данный момент группы.

Сначала следует уделить внимание решению безотлагательных вопросов, которые в противном случае могут разрушить целое; потом интерес должен сместиться к тем, кто гарантирует стабильность частного. Определив, какие проблемы уравновешивают друг друга, их приоритетность, необходимо взять на себя ответственность за немедленное решение ключевых вопросов, что позволит перейти к остальным. Когда дольше ждать невозможно, следует воздействовать на структуру изнутри проблемы. В этом смысле Макиавелли продвинулся достаточно далеко, поэтому его опыт, рассмотренный с иных интеллектуальных позиций, мог бы в чем-то оказаться полезным.

Когда вас беспокоит какая-то проблема, вы начинаете думать о ней постоянно, занимаясь любым самым маленьким делом: вы бросаете все, забываете друзей, свои увлечения, понимая, что необходимо решить главное. В этом случае вы поступаете согласно Макиавелли: в глубине своей индивидуальности запускаете механизм, нацеленный в первую очередь на достижение вашего замысла, что позволяет вам затем достичь всего остального. Действуя по методу Макиавелли, лидер выбирает только те решения, которые нацелены на основное.

Многие люди часто глубоко заблуждаются, абсолютизируя собственное мнение как объективирующее все остальные: как будто собственная логика является единственно возможной из тех, которые предлагает жизнь. Ошибка заключается в инфантильной инструментализации Бога, который должен прийти и уничтожить всех, возвысив вас, единственного, как своего «избранного сына».

Надо привыкнуть к внутренне присущей обществу структуре, обеспечивающей возможности метаболизации и составляющей ткань, где наше «Я» осуществляет свое становление[11].

Серьезный ученый-социолог должен понимать, что общество представляет собой организм, следовательно, его внешние проявления предопределены некими внутренними процессами, в которые мы все вовлечены. Главным их участником является группа, сильнейшая c точки зрения семантической констелляции коллективного бессознательного, превосходство которой затем внешне трансформируется в политическую, технологическую и идеологическую власть. Чтобы это понять, следует перенести в социальную сферу правила психической констелляции, описанные К. Г. Юнгом в его глубинной психологии.

Обратимся теперь к проблеме, ставшей уже фактом журналистской хроники, – проблеме наркотиков – и рассмотрим ее с точки зрения бессознательной мотивации. Согласно позиции исследователей онтопсихологической школы, индивид обращается к наркотикам тогда, когда психологически уже стал наркоманом[12]. Наркозависимыми не становятся от того, что начинают курить травку; субъект поддается наркотикам еще раньше, в своей психике, в своем мозгу и, как следствие, вынужден воплотить это в конкретике с помощью в том числе фармацевтического препарата. Таким образом, наркотики сами по себе являются следствием, а не причиной.