Не было боли, когда их тела соединились. Ничего, о чем предупреждали в «Книге создания», о чем шептались Мин и Чжэнь Ни. Только наслаждение. Ее тело было создано для этого. И не было проверки кровавых следов на простыни утром. Она ведь никогда не станет невестой. Не будет изображать невинную. Сердце застыло, и она укрыла Кай Сена одеялом. Муж и жена, веселые дети с румяными щеками. Любовь и семья. Простая жизнь. Такого у нее с Кай Сеном никогда не будет, даже если семья Юань и Чжэнь Ни освободят ее от службы.

Она склонилась, чтобы посмотреть на возлюбленного. Возлюбленный. Лицо Кай Сена было расслабленным с тенью улыбки на губах. Он глубоко дышал во сне, и пальцы Скайбрайт замерли над его плечом, щекой, но она не коснулась его. Запах их любви и страсти проникал в нее, она хотела разбудить его и продолжить. Она высунула язык, чтобы попробовать вкус воздуха, на краткий миг он показался раздвоенным. Она отстранилась в панике, чувствуя знакомый жар, манящий ее измениться. Она отогнала его, помня, что Кай Сен прочитал в той ужасной книге, описывающей монстров и демонов:

«Потом жертва засыпает после любовной встречи, и ее жестоко убивают, отравляя укусом или задушивая хвостом. Не понятно, почему она убивает».

Что она наделала?

А если она превратилась бы сразу после любви и убила его? Не конролируя себя, делая то, что делают все змеиные демоны? Ее голова гудела от мыслей, она коснулась низа живота, убеждаясь, что она еще человек, что чешуя не покрыла ее кожу. Она притянула к груди голые ноги и обхватила руками колени, словно так она могла убедиться, что не превратится против своей воли. Стоун говорил, что ее мать наслаждалась тем, что соблазняла людей и убивала их. Что Опал убивала жертв искусно. Она эгоистично рисковала жизнью Кай Сена, не зная толком о себе ничего.

Этого не должно было произойти.

Скайбрайт отстранилась, не осмелившись украсть последний поцелуй, боясь разбудить его. Она тихо собрала свой рюкзак и Чжэнь Ни, но оставила Кай Сену одеяло и фонарик. Ее ноги шатались, она хотела подчиниться инстинкту и лечь рядом с Каем, уснуть. Но этого не могло быть.

Этого вообще не должно было случиться.

Она беззвучно бежала по темному лесу, изменившись, когда ее скрыли деревья, приготовившись измениться снова, как только почувствует желание убивать. Но была лишь пустота в груди и слезы, что собирались в уголках ее глаз и испарялись, пока она скользила в ночи.

Глава десятая:

Скайбрайт прижала платок Чжэнь Ни к носу. Запах жасминовых духов выдыхался, и ее грудь напряглась, она чувствовала слабую связь с госпожой. Она схватила платок одной рукой, пока двигалась в ночи, намереваясь спасти Чжэнь Ни. Скользя по лесу два дня, она ощущала, что их связь стала сильнее, она промчалась мимо величавых сосен, запах напомнил о Кай Сене и их времени вместе.

Она вырвалась из леса в сумерках, третий день двигаясь без отдыха. Ее мысли гудели от вкусов и ощущений, дикие звери копошились в лесу, земля дрожала, исполненная жизни. Устав, она превратилась в девушку и рухнула на землю, змеиный облик требовал от ее органов чувств слишком многого.

Густой лес стал открытым пейзажем, покрытым серыми камнями. Острые и гладкие, они были разной высоты, верхушки некоторых она даже не видела, другие достигали ее подбородк. Они усеивали подножие горы, и Скайбрайт шла, глядя, как камни формируют колонны, а серый цвет становится коричневым, розовым, синим, пока не начался следующий лес.

Она нашла участок мягкой земли, окруженный камнями, и устроилась там, устраиваясь под открытым небом. Вечер окрашивал небо в темно-синий цвет, и серебряная луна была тонкой улыбкоц на горизонте, где начали мерцать крошечные звезды. Скайбрайт съела сладкую булочку, облизав пальцы. Она пополнила запасы воды в ручье, и теперь жадно пила, холодная вода успокаивала горло. А потом она съела сухие фрукты. Устроившись на земле на покрывале Чжэнь Ни, она легла спать, обнаженная. Летняя ночь была теплой, и она не хотела потерять последнюю одежду, резко превратившись.

Ее веки отяжелели, пока она разглядывала ночное небо. Когда она уснула, то представила, что Кай Сен рядом с ней, что она в его объятиях, хотя она понимала, как глупо желать этого.

Посреди ночи она проснулась слабой. Луна скрылась, и над ней оказался Стоун, сидевший на одном из камней и смотревший на нее вниз. Закованный в золотую и серебряную броню, тронутую красным, он выглядел таким же, как и всегда. Его темные волосы были стянуты в высокий узел, подчеркивая его вдовий мыс и точеные черты лица. Мягкое сияние бессмертного освещало ее голую кожу, и она села, не прикрывая себя. Она не чувствовала стыда, поднимаясь на ноги и накидывая одеяло на плечи. Она знала, что Стоун, если захочет, увидит и через покрывало.

- Давно ты здесь? – спросила она.

- Довольно давно, - он уткнул подбородок в одну руку, и такая расслабленная поза делала его обычным. – Ты выглядишь ранимой во сне. Такой смертной.

- Какой вообще может быть девочка, что отчасти змея? – она закрыла себя одеялом и принялась заплетать волосы, убирая их с лица. – Я отослала нежить прочь. Монахов стало слишком мало. И они меня послушались, словно я приказывала им.

Скайбрайт занималась волосами, поглядывая на бессмертного из-под ресниц. Это была их четвертая встреча, и как бы она ни старалась контролировать голос, говорить обычно, она не могла скрыть волнение в его присутствии. Ей нужно было бороться с желанием упасть к его ногам.

- Это я слышал, - ответил Стоун, его рот тронула тень улыбки. Скайбрайт хотела схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть, выбив из него все, что он знал, убрав с его лица все это спокойствие. Бессмертный пробуждал в ней странные эмоции, волнение смешивалось со страхом, желание с недоверием. Темные брови Стоуна поползли вверх, словно он читал ее мысли. – Это потому, что твоя мать вела их в последней Великой битве.

Кровь отхлынула от ее лица.

- О чем ты?

- Опал командовала нежитью, когда бяла последняя стычка между смертными и загробным миром. Она хорошо вела их. Нежить, видимо, признала тебя командиром, решила следовать за тобой. Что ты им приказала?

- Я отправила их в могилы. Или сказала закопаться.

Стоун откинул голову и захохотал.

- Такое твоя мать точно не приказала бы.

Смутившись, она отстранилась от него, сопротивляясь желанию рухнуть к его ногам.

- Почему ты не сказал мне?

- Ты не спрашивала.

Она подумала бы, что он насмехается, но его темные глаза были расширены в искреннем удивлении.

- Конечно, я хотела бы знать! – он что не понимал? – И что такого смешного в том, что я отправила их прочь? Ты сказал при нашей первой встрече, что я должна быть на твоей стороне. А я не там. Я сражаюсь за монахов, - Скайбрайт подняла голову. Она хотела посмотреть, посмеется ли Стоун над этим.

Стоун спрыгнул с камня одним быстрым движением, приземляясь беззвучно.

- Я чем-то обидел тебя, - он обхватил руки, и круг, где она спала, заполнился серебряным светом. – Ты не выбираешь, на чьей ты стороне, Скайбрайт, - Стоун указл на землю слева от нее, крошечные яркие изображение людей появлялись из земли, они носили соломенные шляпы и обрабатывали поля, они наряжались и зажигали благовония богам. Десятки людей делали обычные дела, копошась, как муравьи. – Ты или человек, - и он кивнул на землю слева от нее, - или нет, - другие изображения появились из земли справа: демоны, что были отчасти людьми, отчасти монстрами, прекрасные боги, что были выше и двигались грациозно.

С движением руки Стоуна Скайбрайт оказалась облачена в богатое лиловое платье, его дизайн уже сто лет как устарел. Золотые и нефритовые браслеты украшали ее запястья, пальцы были заполнены кольцами. Но они были невесомыми.

Откуда-то она знала, что так одевалась когда-то ее мать.

- А ты не человек, Скайбрайт, - сказал Стоун. Он щелкнул пальцами, и ее змеиный хвост вытянулся за ней, алые чешуйки покрыли ее тело, мерцая в серебряном свете. – Ты одна из нас.