Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Все ради Ишуаля… Имя, произнесенное безумным варваром много лет назад. Колыбель Анасуримбора Келлхуса. Тайное убежище дуниан.

А теперь, разбитые, измученные, они продолжали долгий переход к Сауглишу, разрушенному Городу Мантий, в надежде расхитить Сокровищницу, Казну, знаменитые магические склады под сводами Библиотеки Сауглиша. Акхеймион пообещал им сокровища, побрякушки, которые сделают их князьями. Он не мог рассказать им ни о карте, которую надеялся найти, ни о причудливых Сновидениях, которые вели его в путь.

Перед глазами маячила тень Блудницы, что явилась ему в самом начале – в тот момент, когда явилась Мимара. С самого начала он знал о плате за свою безумную миссию. И все же солгал, умножив грехи, заглушив голос сердца вялыми рассудочными соображениями.

Вот истина, в которой следует себе признаться. Истина, потребовавшая жертвы от него и от остальных.

Может ли человек называться убийцей, если убивает во имя истины?

С наступлением ночи Акхеймион часто вглядывался сквозь мглу в своих спутников, тех, кто рискнул всем во имя его лжи. Скальперы жались друг к другу, пытаясь согреться. Грязные. Оборванные. С глазами, в которых мелькало безумие. Несломленные, но изуродованные силачи. Еще вчера, казалось, он видел их отважными и задорными, любящими пошутить и прихвастнуть здоровяками перед неминуемой битвой. Они собирались идти за своим Капитаном хоть на край света ради драгоценной добычи. Собирались вернуться князьями. А теперь что осталось от напыщенного Сомы, кроме его врожденного идиотизма? А от Сарла, который окончательно помешался? Старый колдун смотрел на них с горечью сожаления о содеянном, но не многие страшились того, что еще впереди.

Однажды ночью он заметил, что Мимара смотрит на него изучающе. Она была одной из тех женщин, которые обладают даром проницательности, всегда угадывая смятение мужчины по выражению лица.

– Ты сожалеешь, – сказала она в ответ на его насмешливый взгляд.

– Кил-Ауджас исправил тебя, – ответил он, вздохнув.

На одном дальнем перевале она назвала его убийцей, угрожая раскрыть его ложь остальным, если старик отправит ее прочь.

– Он еще больше меня испортил, – отозвалась она.

Ложь без последствий легка, как дыхание, проста, как песня. В бытность свою в качестве Полномочного школьного наставника, Акхеймион передавал бесчисленное множество ложных утверждений бесчисленному числу людей и немалую долю судьбоносной правды. Он уничтожал доброе имя, а порой и жизнь человека, в погоне за абстракцией, в угоду Консульту. Одного из любимых учеников, Инро, даже погубил во имя неосязаемого, невидимого. Каково теперь его бывшим собратьям, когда Консульт разоблачен? Каково от имени Имперской Школы заставлять князей и принцев дрожать в твоем присутствии? По словам Мимары, у них даже были Охранные грамоты шрайи, священные предписания, освобождавшие их от подчинения законам принимавших земель.

Полномочные Наставники с Охранными грамотами шрайи! Каково?

Это ему так и не суждено было узнать. В тот день, когда Консульт прекратил быть некой абстракцией, а Анасуримбор Келлхус был провозглашен аспект-императором, Друз принял решение начать охоту за другой неуловимой целью: происхождением человека, разоблачившего их, – причем искать его в своих Снах, не больше и не меньше. Может, такова его судьба. Может, существует некая трагическая ирония, которая определяет направление его жизни. Охота за миражами. Осуждение на муки. Приношение сущего в жертву возможному. Бросать проклятый жребий.

Вечный изгой. Скептик и Верующий.

Сновидениями владеешь лишь до пробуждения, вот почему люди путем нагромождения слов пытаются удержать их. Сны затапливают ваше видение, прилепляют самый остов ваш к бушующей ирреальности. Они становятся той рукой, которая протягивается через горные хребты, выше неба, опускается ниже самых глубоких впадин земли. Слепое неведение, которое тиранит нас при каждой необходимости выбора. Сны – эта тьма, которую освещает только дрема.

Старик пробирался по тесному подземелью. Он знал, эти камни – одни из древнейших, осколки первоначального устройства, созданного Кару-Онгонийцем, третьим, и, пожалуй, величайшим из Верховных Королей умери. Здесь… именно тут нелюди из прославленного Регентства, Сигу, поселились среди куниюри. Место, где перевели и сохранили первые тексты куйя, и основали первую Школу магии, Сохонк.

Здесь… знаменитая Библиотека Сауглиша.

Храм. Крепость. Собрание мудрости и могущества.

Стены, казалось, смыкались вокруг него, настолько узким был проход. В металлических конусах по стенам были вставлены свечи. Каждая из них при приближении вспыхивала белым светом, тогда как предыдущая гасла. Так повторялось каждый раз, словно пламя перескакивало с фитиля на фитиль.

Но света было мало. Из десяти шагов половину приходилось делать в полной темноте, в которой проступали нагромождения древних Камер, величественных за пределами земного зрения. Безобразные, подобно любому колдовству, и одновременно прекрасные, как остовы старых кораблей, бесплотных, но смертельно опасных. За целое тысячелетие с момента ее возведения Библиотеку – и Сохонк – ни разу не покоряли. Кондское иго. Вторжение скеттов. Неважно, кто совершал набеги – цивилизованные народы или варвары, – все они вкладывали свои мечи в ножны, подходя к ее пределам. Был ли это надушенный, образованный Оссеоратта или немытый, безграмотный Аюльянау Завоеватель, все они подходили к Сауглишу с дарами, а не с угрозами… Все понимали.

Вот какова была эта Библиотека.

Коридор упирался в тупик. Крепко прижимая витиевато разукрашенный футляр с картой, полученный от Келмомаса, Великий Магистр произнес слова заклинания, словно вспыхнувшие в его глазах и устах, и прошел сквозь камень. Заклятие Окольного Пути.

Щурясь, остановился на Верхнем Интервале, узкой трибуне, возвышающейся над рядом Интервалов, в длинной, темной зале, где могла поместиться военная галера. Враз вспыхнули ряды свечей внизу. Сесватха спустился по лестнице справа, не выпуская из руки футляра с картой. Из множества покоев Библиотеки лишь Интервалы могли похвастать произведениями искусства нелюдей, ибо только это помещение было высечено в живой скале. Переплетения фигур украшали стены, фризы один над другим изображали сцены Регентства и первого великого примирения между Горными Норсираями и ЛожноЛюдьми, как Люди Бивня называли кунуроев. Но Сесватха, подобно многим другим, едва обратил на них внимание. А как иначе? Ведь магические стигмы так и кололи глаза.

Такое случалось каждый раз, когда один из Избранных, тех, кто видел следы магии в реальности, заходил в Интервал. Один след, другой притягивали их взгляды… Великие Колесные Врата. Портал, бывший замком, и замок, являющийся порталом.

Вход в Казну.

Глаз обычного человека поражала грандиозность и изощренность. Но посвященный видел нагромождение уродств: огромные заколдованные резные колеса из молочно-белого мрамора, вращающиеся в бронзовой раме, усеянной ликами, вырезанными из черного диорита. Между ними проглядывали духи – так называемые посредники, – порабощенные души, чья единственная цель заключалась в том, чтобы замкнуть круг между смотрящим и рассматриваемым, без чего любая реальность, будь то колдовская или обычная, была бы невозможна. Столь мерзостна была Стигма, настолько метафизически обезображена, что каждый раз к горлу Мага подступала желчь.

Магия куйя. Проникает в самые глубины.

Сесватха остановился на ступени, борясь с тошнотой. Глянув вниз, почему-то не испытал ни удивления, ни тревоги, увидев, что золотой футляр с картой принял очертания недвижного младенца. С посиневшим тельцем. И черными кровоподтеками на лице, будто он, умирая, упал ничком. Покрытого смертной испариной.

Таково безумие снов, где мы принимаем в целостности самые несочетаемые явления. Значит, все это время он нес труп младенца? Акхеймион следовал извивам Сновидения, ни на чем не задерживаясь, и не замечал противоречий. Только оказавшись перед преградой, которую представляли собой Врата с их сокровенной механикой, только когда он распорядился, чтобы посредники откатили колеса, тогда и обнаружил, что соскользнул в какую-то иную реальность.

6
{"b":"272029","o":1}