И недоступностью самой!

Гремело рядом: - Вира! Майна!

В кофейне затевался пир.

Непостижима ее тайна,

Но ею постигают мир.

Лицо, бледнеющее в нимбе

Чуть золотящихся волос.

Причал. Богиня на Олимпе

И заглядевшийся матрос.

ЛАСТОЧКА

А.Х. 30.12.2004.

Какой порыв , какой размах,

О, ласточка, черти черту!

Как поиск истины впотьмах,

Твои зигзаги на свету!

О, ласточка, какой размах!

Стремительная чистота.

Так вольно реешь в небесах

И так трепещешь у гнезда!

Гнездо под крышею у слег,

Где тянутся птенцы в мольбе.

Какая храбрость, человек,

Она доверилась тебе!

Забудем тягостные сны,

Ночную тень земных обид.

А небеса нам не страшны,

Там роспись ласточки парит.

ЛЕТНИЙ ЛЕС

Здравствуй, крона вековая до небес!

Здравствуй, временем не тронутая чаша!

Летний лес, птичий лес, вечный лес -

Это молодость моя или наша?

Начинаются и шорох, и возня

Где-то в сумраке зеленом, в тайных гнездах.

Словно капли дождевые, щебетня

Сквозь мерцающий, пульсирующий воздух.

Переплеск, перестук, перелив...

Я мелодию угадываю все же:

- Рад, что жив! Рад, что жив! Рад, что жив!

-И я тоже! И я тоже! И я тоже!

Дикий голубь, зимородок, соловей...

Я прошу тебя, лесное бездорожье,

Ты печаль мою трамвайную развей!

Все мы были и юнее, и моложе.

Переплеск, перестук, перелив.

Голос птицы родниковый и глубокий:

- Рад, что жив! Рад, что жив! Рад что жив! -

Брызжет с веток и охлестывает щеки.

Это песня широты и доброты.

Небо есть. Солнце есть. Так чего же?

- Ну а ты? Ну а ты? Ну а ты?

- Я не знаю...Ну, конечно... И я тоже.

ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ

Знакомцы говорят опять,

Что сам всему виною,

Что должен был я удержать

Любовь любой ценою.

Ценою своего лица

Счастливым будь смиренник!

Чтобы хватило до конца

И нежности и денег.

Прижаться в духоте ночей

К плечам, губам, коленам?

Любой ценою? А точней?

Точней, по сходным ценам!

Теперь вдали - твои дела,

И голос твой все глуше.

Быть может, руку подала

Г адалке-маникюрше...

Быть может, влажные резцы

Ты обнажишь, оскалясь,

Когда научат подлецы

Любить, не спотыкаясь.

Набороздят кошачий зуд,

Накрутят на пластинки,

Потом по лавкам разнесут,

Почем любовь на рынке?

Товарец хлопнуть по плечу

Или, как с пива пену,

Всю горечь сдуть? Я не хочу,

Не назначайте цену!

МАЛЫШУ

Впервые встал. Шатнуло вбок.

Задумался почти печально.

Смелей, смелей! Еще шажок!

И да поможет тебе Бог

Надежнее, чем сила ног,

Стоять и мыслить вертикально!

* * *

Мне снились любящие руки.

Они тянулись и просились.

И музыки далекой звуки

Сквозь толщу жизни доносились.

Сквозь толщу жизни эти звуки,

Сквозь мусор горьких заблуждений.

И эти любящие руки

Как ветви с робостью весенней

Тянулись долгое мгновенье

И не решались прикоснуться,

Как будто их прикосновенье

И означало бы - проснуться.

МОЛИТВА ЗА ГРЕТХЕН

Двадцатилетней, Господи, прости

За жаркое, за страшное свиданье,

И, волоса не тронув, отпусти,

И слова не промолви в назиданье.

Его внезапно покарай в пути

Железом, серой, огненной картечью,

Но, Господи, прошу по-человечьи,

Двадцатилетней, Господи, прости.

НА НОЧЬ

И отходя ко сну в тиши,

Вздохнуть и прочитать, расслабясь

Всех помыслов дневных души

Непредсказуемую запись.

И молвить, счастье затая,

Оценивая день свой в целом:

Сегодня,слава богу, я

Особых глупостей не сделал.

НА ПАЛУБЕ

Что это, я не знаю,

Что это вспомнилось мне?

Линия береговая,

Музыка на волне.

Свет голубой и зеленый

Празничного огня.

Бабы.Узлы.Бидоны.

Палуба. Толкотня.

Рядом отец мой нестарый

Трубкой уютно дымил.

Кто-то играл на гитаре,

Кто-то ребенка кормил.

Веки отца соколиные.

Глаз обжигает белком.

Помню усы его длинные,

Пахнущие вином.

Веяло чем-то кавказским,

Южнороссийским, своим.

Чем-то таким цыганским,

Таборным, кочевым.

Помню платки и платочки -

Каждый на собственный вкус.

Выложенные на бочке

Яблоки, рыба, арбуз....

Моря ночного прохлада,

Доброй луны леденец.

С матерью вез нас куда-то

Мой невезучий отец.

НАСЛЕДНИК

Был знак великий над Россией,

Но незамеченный прошел.

Юнец, больной гемофилией, -

Ему ли предстоит престол?

Он знаком был, ребенок милый,

Полупрозрачный, как янтарь.

Над ним берлинское светило

Склонил лечебный календарь.

Но не было того лекарства

У слабого царя в руке.

И не дитя, а государство

Уже висит на волоске.

Он знаком был, ребенок милый,

Что надо загодя народ