Я кружился, не останавливаясь. Не останавливались и мои мысли о плоти земли. А вскоре мной и вовсе овладело сильное чувство наслаждения. И… желания. Сексуального желания. Как ни пытался я уложить это в рамки рационального объяснения, не получалось.

Закрыв глаза и медленно проводя кончиками пальцев по бугристой плоти земли, я возбуждался сильнее. И уже не мог игнорировать этот факт. Природа брала вверх и, кажется, уступать никак не собиралась. А что я мог противопоставить ей, Природе? Я, последний идиот на планете, проживающий остаток своих дней на крохотном островке посреди безграничных холодных вод?

Земля… она живая… она чувствует прикосновения… чувствует меня…

Я ощущал, будто настраиваюсь с ней на одну частоту. Мне даже казалось, я слышу, как она пульсирует! Очень медленно, но, постепенно набирая темп, пульсирует, отвечая моим прикосновениям такой же страстью. Что за…!

Громко и тяжело дыша, я мягко упал на левое плечо. Левой рукой продолжал гладить земляную стенку, а правой потянулся к джинсам и расстегнул ширинку. Через мгновение я ясно ощутил, как в левую руку из земли поступает энергия. Приятный микроток. Проходя через всего меня, эта энергия заставляла моё тело дрожать всё сильнее.

Я уже был не в силах бороться с диким желанием. Невероятной похотью, что овладела мной. Мне и не хотелось. Я отдался ей, продолжая гладить землю левой рукой. Мои прикосновения становились более интенсивными, плотными. Я даже стал грубо отрывать клочья, сжимая и разжимая почвенную плоть.

Земля… живая… женственная… Она испытывает наслаждение… Мы ощущаем друг друга… Она совсем близко… совсем рядом… я её ощущаю… я — в ней…

От оргазма заложило уши. Лёжа на боку, я не мог пошевелиться. Рот был широко раскрыт, вдохи отчаянно боролись с выдохами за право быть первыми, а в сознании возникла восхитительная пустота. Вот оно! То самое чувство, которое было в самом начале. Это оно!

И, пожалуй, я ещё долго и расслабленно лежал бы на земле, нежась в тени ямы и отзвуках наступившего блаженства, если бы вдруг наверху не мелькнула светлая голова.

— Ты что там делаешь? — серьёзным тоном спросила Ева.

— Я?.. Лежу просто. Отдыхаю, — пробормотал я, посмотрев на её озадаченное лицо и свисающие волосы.

Я принялся неуклюже извиваться на месте. Старался незаметно засыпать землёй результат своего недавнего удовольствия. Настороженный взгляд Евы пробежал по всей яме.

— Вылазь давай, — сказала она. — Я хочу знать, что было дальше.

Кажется, ничего не заметила…

Я удостоверился, что не оставил никаких следов, и выбрался из ямы. Сев рядом с Евой, я заметил, что её внешность с момента нашей последней встречи заметно потускнела. Лицо её теперь выглядело уставшим, волосы потеряли былой блеск и местами спутались, под глазами появились синяки. Да, она явно изменилась. От чего же это?

Спрашивать у неё самой, однако, мне не хотелось. Скорее всего, чувствовал я, этот вопрос попал бы в разряд основоположных. А оставшиеся два таких вопроса мне ещё могли пригодиться для другого. К тому же она, как мне казалось, всё равно не ответила бы.

Но с ней явно было что-то не то…

Пока я обо всём этом думал, Ева, сидя в позе лотоса, неотрывно смотрела мне в лицо.

— Что? — спросил я максимально непринуждённо, чувствуя, что мне в свете этих размышлений и того, что произошло в яме, уже гораздо тяжелее выдерживать её взгляд.

— Ничего, — безразлично ответила она. — Просто жду. Ну, рассказывай. Что было дальше?

13

Я сидел у гроба, который сильно упирался мне в ногу. На кочках он до особенной боли сдавливал моё колено, но я старался об этом не думать. Бесспорно, эта «Газель» была слишком мала для перевозки в своём кузове мёртвого человека, более десятка пакетов вещей и двух людей на табуретках. Но это не шло ни в какое сравнение с теми трудностями, с которыми мы столкнулись до отправки в путь.

Дело в том, что тело Виктории разрешили забрать из морга не сразу. Лишь на следующий день после того, как мы приехали в её съёмную квартиру, нам позволили его увезти. Водителя злосчастной синей легковушки так и не нашли — оказывается, машина скрылась с места происшествия. Так что только после массы махинаций с бумагами в морге и отделении полиции мы смогли наконец-то выехать из города.

Ника всю дорогу молчала. Иногда отчуждённо поглядывала на крышку гроба, обитую красной тканью. Я тоже не выявлял особого желания разговаривать в таких условиях. Сидел, часто вздыхал и периодически просовывал руку во внутренний карман ветровки, проверяя, на месте ли свёрнутый в трубочку дневник.

— А куда вы ехали на том автобусе? — спросила Ника вчера вечером, когда мы с отказом из морга снова прибыли в квартиру Виктории. Решили переночевать здесь. Ника спала на диване, я на полу.

— К заброшенному Верхнегорскому мосту. Это за городом, — ответил я. И тут же пожалел об этом. Зачем я ей это говорю, подумал я. Ведь она понятия не имела об этом месте.

— А зачем вы ехали к тому мосту? — произнесла Ника.

Я махнул рукой, будто это совершенно несущественная тема.

— И всё же… — слегка улыбнулась Ника, не сбавляя настойчивости, чему я был крайне удивлён. — Что вам, молодому человеку, делать на заброшенном мосту?

Я вздохнул.

— Знаешь, а давай будем на «ты»? — предложил я. — Мы ведь ровесники. Значит, и общение должно быть соответствующим.

— Хорошо, — сказала она.

— А что касается моста, то… неподалёку от него есть одна пещера. Вот, я ехал к ней, чтобы проверить легенду.

— Легенду? — Ника задумчиво сощурила глаза.

— Нам всегда рассказывали её по ночам, там, где я вырос… В ней говорится о том, что очень много людей пропало в районе этой пещеры. Ну, или в этой пещере. Особенно во время дождя. Просто странным образом исчезают, и всё. Безвозвратно. Сама же пещера похожа на широкий колодец. На её дне — стремительно бегущий поток воды, вытекающий в Верхнегорскую реку. В общем если коротко, поговаривают, что это место проклято. Аномальная зона какая-то.

— И ты хотел проверить: исчезнешь или нет?

— Наверное, правильнее будет сказать, что я просто хотел исчезнуть. Без всяких «нет».

«Вот зачем? Зачем, чёрт подери, я всё это ей рассказываю?» — подумал я. Но все эти подробности будто нарочно выходили из меня.

— Но ведь вчера не было дождя, — тихо произнесла Ника.

— Да, — кивнул я, натирая пальцем рану на руке, — вчера его не было. Но я находился в таком состоянии, что, кажется, смог бы справиться и без него.

— Что же… у тебя случилось?.. — нерешительно спросила Ника.

Я не ответил, всем своим видом показывая, что больше не хочу об этом говорить. Кажется, она это поняла.

— Ты сейчас здесь, а тебя, наверное, близкие уже потеряли. Волнуются, — вымолвила она спустя минуту.

— Никто не волнуется, — коротко произнёс я. — И уже давно.

На следующее утро все вещи были собраны. Мы ждали хозяина квартиры, чтобы отдать ему ключи и затем сразу же снова поехать в морг, но уже со всеми вещами. Однако внезапно Ника куда-то собралась.

— Я сейчас приду, — сказала она, надевая в прихожей плащ.

— Далеко? — поинтересовался я.

Ника, опустив глаза, несколько секунд молчала.

— Деньги, — наконец произнесла она упавшим голосом, — всё дело в них. Я очень много потратила на такси, чтобы приехать сюда. А оплачивать обратный проезд, да ещё и грузовую машину… у меня вряд ли на это хватит. Я заметила здесь неподалёку банк. Сейчас схожу туда и возьму кредит. Мне уже девятнадцать, я работаю, паспорт у меня с собой. Сейчас ведь банки очень быстро выдают кредиты, верно?..

— И где ты работаешь? — спросил я. И почувствовал, как злость постепенно наполняет меня. Но злость не на саму Нику. А на её искреннее и даже не подлежащее сомнению намерение ввязаться в таком молодом возрасте в эту денежную трясину.

— В супермаркете, кассиром, — тихо ответила она. — После девятого класса мне пришлось уйти с учёбы: мама уже не могла выходить на работу. Денег ни на что не хватало. Платят в супермаркете немного, но что поделаешь? Особо выбирать не приходилось… Извини, пожалуйста, что нагружаю тебя своими проблемами. Ты и так вызвался помочь, а я…