- Нет.

   - Местная?

   - Нет, из Липецка.

   - Снимаешь? - в ее глазах промелькнуло уважение, толика зависти и интерес.

   - Да.

   - Одна или с кем-то?

   - Одна. Нет ничего хуже, чем делить с кем-то туалет и ванную, - в притворном отвращении сморщилась, и некоторые засмеялись, согласно кивая моим словам.

   - И дорого?

   - Ну так, - повела плечами, ускользая от ответа. - Прилично. А ты из общежития?

   И девушка переключилась на себя любимую, оставив меня в покое.

   Началась учеба, и, может быть, мне так только казалось, но она была в разы напряженнее учебы на юрфаке. Каждый день пары с утра до вечера, все дисциплины новые - никаких школьных. Я ничего не прогуливала и не пропускала, ходила исправно, лекции писала тоже исправно, но не зазнавалась, да и не высовывалась особо. Мне все время казалось, что я могу не по теме ляпнуть, что-то не то сказать или продемонстрировать свое невежество, а глядя на Элеонору Авраамовну, ее гостей, да и слушая о собственной тупости изо дня в день, поневоле станешь задумываться.

   У меня во всех тетрадях от и до были исписаны поля, на которых я помечала названия фильмов, книг, а также имена известных людей и деятелей. Я не смотрела кино, и многое, что кто-то знал в детстве, просто в глаза не видела. Не все - но многое. Поэтому, следуя совету старухи, молчала и мотала себе на ус. Я стала постоянным посетителем студенческой библиотеке - месте, где мне ни разу не доводилось бывать. С библиотекаршей я подружилась, она ко мне прониклась, поэтому часто выдавала редкие книги на дом.

   Старуха мой всегда посмеивалась над тем, как я старательно изучаю толстые и большие фолианты.

   - Язык только не высовывай, - подковыривала она. - И так выражение лица не слишком умное, а уж с языком...

   - Не мешайте. Вы отвлекаете.

   Бабулька, ко всему прочему, работала с моей внешностью, сминала меня, как мягкую глину, а заодно - и просвещала, рассказывая о людях или историях. Короткие, сжатые затравки, которые мне предстояло изучать более подробно. Что, в общем-то, я и делала. Довольно скоро на горизонте замаячила повышенная стипендия. Я ступила еще на одну ступеньку вверх.

   Глава 53

   Также помогали и гости старухи. Теперь, на фоне новой жизни и интересов, я более внимательно прислушивалась к их разговорам, старалась так или иначе подзадержаться в гостиной, краем уха уловить, о чем же все-таки их беседы "о высоком". Это ведь умные люди были: художники, писатели, академики какие-то. Вон, даже актер был один.

   - Это кто? - поинтересовалась я у старухи, провожая взглядом высокую, массивную и раздавшуюся фигуру мужчины, бодро сбегающего по лестнице. - Колоритный дядечка.

   - Еще бы. Заслуженный артист СССР.

   - Да что вы? А чего жирный такой?

   Она рассмеялась лающим смехом, явно позабавленная моим комментарием.

   - Пенсия большая. Живет хорошо. Жрет с утра до вечера. Чахнет от одиночества. Где ж тут не потолстеть?

   Бывают же у людей проблемы все-таки. Денег - море, еды - море, а они чахнут. Я только головой покачала и пошла кашу варить Элеоноре Авраамовне, выкинув из головы посетителя.

   Наступило новое лето. Жизнь устоялась, был определенный распорядок - Элеонора Авраамовна, непродолжительные подработки, мое всестороннее развитие и самосовершенствование. Так незаметно наступил еще один учебный год с новыми дарами и возможностями.

   - О чем задумалась, милочка? - бабулька испытующе поглядела на мое напряженное лицо, сведенные на переносице брови и заинтересовалась.

   - О вечном.

   - А поподробней?

   - В универе...

   - В университете, - тоном на пару градусов холоднее предыдущего, поправила она.

   - Ну да. В университете нам предложили на изучение еще один язык. Как факультативный.

   - И что?

   - И...я теперь думаю.

   - О чем тут думать? С людьми надо общаться, и языки для этого нужны.

   Досадливо поморщилась и махнула головой, растрепав рваную челку.

   - Да знаю. Где только денег взять? Обучение кучу бабок стоит.

   - У тебя есть стипендия, - напомнила хозяйка.

   - Три копейки?

   - Денег не дам.

   - Элеонора Авраамовна, хоть вы и считаете меня дурой, но за столько лет даже я поняла, что просить деньги у вас - бесполезное занятие.

   - Молодец, - улыбнулась старушка и похлопала меня по руки. - Вот он ум. Попер.

   - Вам все смеяться.

   - Почему бы и нет? Твои проблемы все равно меня не касаются.

   - Ладно. Элеонора Авраамовна, совет можно?

   - Мне или от меня?

   - От вас мне.

   - Рискни.

   - Вот если бы вы выбирали между французским и немецким, что бы выбрали?

   - Французский, - незамедлительно ответила старушка, не допуская и тени сомнений. - Еще мне не хватало учить язык фашистов.

   - Но вы его знаете?

   - Врага надо знать в лицо. И...не только в лицо.

   - А французский знаете? - сделав невинное лицо, на котором было написано лишь любопытство, как бы между прочим спросила я.

   - Знаю. Ох, Александра, был у меня один француз...

   - Да-да, - краем уха слушала ее рокотание, а сама думала, какие пункты своего бюджета придется урезать, чтобы насобирать деньги на учебу.

   Это была моя первая долгосрочная инвестиция в будущее. Я словно сапер на минном поле продумывала шаги, выбирала правильную и безопасную клетку. Это действительно были большие деньги, которые не приносили дохода сразу - оставалась всего лишь надежда на то, что мой вклад станет надежным подспорьем в будущем. А надежность для меня - один из главных приоритетов.

   Пользуясь тем, что платить можно была за семестр, я внесла первую сумму и принялась усиленно заниматься. Языки - не то чтобы мое, но все же лучше, чем искать смысл в картинах Дали. На занятиях французским я хотя бы понимала, о чем пытаюсь сказать.

   Элеонора Авраамовна мне и в этом помогла. С произношением, с теоретической базой, да и вообще, просто помогла, не забывая, правда, при этом неустанно повторять.

   - Великий Боже, о чем ты думал, когда давал этому созданию язык? Александра, ты меня без ножа режешь.

   - Успокойтесь, я вас не трогаю.

   - Ну кто так говорит? Покажи мне человека, который исторгает из себя такие же ужасные звуки, как ты? - она выдерживала драматическую паузу, закрывала глаза ладонью и трагично качала головой. - Ужас! Сплошной ужас. От тебя любой француз сбежит, стоит ему услышать хоть слово.

   - Слушайте, Эл-леонора Авраа... - не сдержалась я. У меня не получалось, я нервничала и потому запинаться начала, путая русские и французские звуки. - Помолчите, а? Будьте так любезны.

   Она нещадно боролась с моим ртом, как сама об этом говорила. Вечерами ставила мне пластинки - а если их не было, то кассеты - с песнями французских певиц прошлого столетия, заставляя меня делать две вещи: понимать, о чем поют, и пытаться подражать французскому говору. Дело пошло на лад - что-что, а подстраиваться и мимикрировать я всегда умела, как никто другой.

   Все бы хорошо, не попадись мне в руки пластинка Мирей Матье. Я ее наслушалась, вдохновилась, так сказать, запомнила ее произношение и переняла для себя. А старуха этот момент банально пропустила. В итоге через месяц я получила такой нагоняй от преподавательницы французского, что почти в себе разочаровалась.

   Элеонора Авраамовна приняла это за личное оскорбление. Как же так, ведь она не может научить плохому. А тут говорят - неправильное произношение.

   - Скажи мне что-нибудь, - сделала повелевающий жест рукой и внимательно на меня уставилась.

   - Что?

   - Что угодно.

   Ну я и сказала. Жалко мне, что ли? А Элеонора Авраамовна неожиданно за сердце схватилась и начала обмахиваться газеткой.

   - Воды мне! И валидол.

   - Я все правильно сделала.

   - Детка, - мягким тоном проворковала старушка. Так с душевнобольными обычно разговаривают. - Ответь мне честно, кто та сволочь, что научила тебя ТАК грассировать?!