– Прекрасно, – сказал Мальконент, вставая. – Я был прав, что оставил тебя. Ты будешь очень полезна. Потому я не могу позволить тебе убежать, маленький павлин. Я запру за собой дверь. Если что-то понадобится, попроси стражей.

Эйприл затаила дыхание, пока он не ушел. Ей бы стоило попросить его взять ее с собой, но любые попытки сбежать лишь привлекли бы его внимание, но она не так глупа, как притворялась. И, будучи истощенной и с одурманенной головой, ей не светят призовые места за бдительность или интеллект. Она откинулась назад, довольная тем, что сидела на софе.

– Так теперь ты маленький павлин Мальконтента?

Она подпрыгнула. На мгновенье она совсем забыла о мальчике, прикованном к стене.

– Полагаю, так и есть, – ее называли намного хуже, чем павлином. Она подавила зевок. – Что ты сделал, чтобы привлечь его внимание?

– Я изобретатель, – сказал он.

Она заглянула за спинку дивана.

– Он хотел, чтобы ты что-то изобрел? Или он просто хотел изобретателя, чтобы приковать его к стене? – спросила она, думая о полной ученых дядиной темнице.

– Он хотел, чтобы я кое-что разрушил, – мрачно сказал мальчик. – Чтобы сконструировал бомбу для него. Но я не хотел. – Голос его дрожал, когда он говорил о бомбежках Мальконтента. Что он знает о таких ужасах?

– Это хорошо, – сказала она. – Я восхищаюсь подобным бунтарством. – Она прикрыла плечи волосами.

– Я знаю, чем ты восхищаешься. Я видел мальчика, который привел тебя сюда.

Он ревновал? Или просто злился? В клубе он краснел, когда она смотрела на него, и Элиот предположил, что она пугает его. Вероятно, тот факт, что он прикован к стене, развязывал ему язык.

– Он милашка, правда? – Эйприл старалась не повышать интонацию, ее взгляд сосредоточился на изобретателе. Он был совершенно неподвижен, колени притянуты к груди. С наручниками на запястьях у него была не очень-то большая свобода передвижений.

Он поднял подбородок, словно позволял ей хорошенько его рассмотреть. Это сделать она была вправе. За исключением того, что она опустила свой подбородок, на мгновенье прикрыла глаза так, чтобы деликатно вспорхнули ресницы, и развернулась так, чтобы он мог видеть ее безупречный профиль.

Пока он выказывал свое позволение, она не скрывала своего интереса. Высокие скулы. Тонкие губы. Ничего не казалось в нем ужасно неправильным, но она ничего не могла сказать о его глазах за стеклами защитных очков.

– Почему ты не носишь постоянные очки? – спросила она. На какой-то миг они встретились взглядом. Но в нем не было никакого волшебства, потому что его защитные очки выглядели слишком нелепо.

– Я работал, когда люди Мальконтента схватили меня. Работая, я много смотрю вниз, перебирая детали. Очки в оправе имеют привычку падать и ломаться. Линзы, которые мне нужны для того, чтобы нормально видеть, слишком тяжелые, – он отбросил волосы назад, но они лишь упали обратно, частично прикрывая его увеличенные глаза.

– Они так и выглядят, – сказала она. Они были на удивление хороши, придавая ему домашний вид. Что, если бы под ними он оказался действительно красавцем? Тогда сидеть взаперти с таинственным красавцем-заключенным оказалось бы гораздо интересней.

– Ремень взлохматил тебе волосы, – заметила она. Но его волосы были симпатичными. Слегка завивающимимся. Он потряс головой из стороны в сторону, сжав губы от изумления. Движение это только сильнее исказило его глаза, и внезапно она не смогла себе представить, что он чертовски привлекательный под этими очками. Что, если он в шрамах, или он кошмарно косоглазый? Что, если его глаза перекошены? По крайней мере, у него нормальные зубы. У Эйприл была фобия к парням с кошмарными зубами.

Она приложила руку к болящей голове. С какой стати кому-то посвящать себя изобретению? Если бы она не нашла помаду и Клуб Распущенности, то тоже занялась бы изобретательством в качестве хобби?

– Здесь есть девушки-изобретатели? – спросила она.

– Если ты ищешь, чем бы заняться на досуге, – сказал он, – тогда тебе стоит поискать что-нибудь чуточку попроще.

Он думал, что подобного рода слова могут ранить ее чувства?

– Я не ищу себе хобби. – Эйприл развернулась к нему спиной, усаживаясь на диване. Но тишина была неприятной, поэтому она добавила, – Я просто подумала, есть ли тут девушки, изобретающие разные штуковины? Умные девушки были бы хороши в подобных вещай.

– Так я тебе и скажу. Каждый изобретатель, которого я знаю, уже прячется. Женщины рискуют даже больше.

– Ох, неужели? Еще больше рискуют, чем мы с тобой? Вообще-то некий сумасшедший уже захватил тебя в плен, если ты не заметил.

– Заметил. И видел вред, который он причинил прошлой ночью. Я был с Элиотом, смотрел на это. Может он тебе и отец, но человек не самый приятный.

– Как и большинство родственников, – и Просперо в начале списка. – Я не собираюсь ему доверять.

– Это самая здравая вещь, которую я от тебя слышал.

Будто бы их отношения были достаточно долгими, чтобы он мог делать какие-то выводы.

– Ну, не думаю, что твоей девушке-изобретательнице хотя бы гипотетически грозит такая же опасность, как нам.

Эйприл посмотрела за спинку дивана. Стена за ним была сделана из заштукатуреных кирпичей. Они использовали клей? Быть может, они смогут вытащить из стены несколько кирпичей и обнаружить... что-то.

– У меня нет подружки-изобретательницы.

– Это ты так говоришь.

Он сердито покачал головой.

Но она, наконец, сумела завладеть его вниманием, поэтому продолжила. – Я не заинтересована в воровстве ее изобретений.

Она различала какие-то ритмичные звуки. Может быть, они находятся близко к морю, или под заводом.

– Славно, ведь ее не существует.

Эйприл пересела на другую сторону дивана. Он все еще смотрел на нее, выражение его лица говорило о том, что она просто невероятно глупа.

– Я могу освободить от оков твои руки, – сказала она. – Если захочу. В обмен на информацию. Мое образование ни в коей мере не уступает образованию Элиота.

– За исключением того, что Элиот не знает, как клеить накладные ресницы, – сказал он.

Из-за истощения она стала неуклюжей, поэтому она не проплела элегантно по комнате, как хотела бы. Но она все еще была уверена в том, что она намного изящнее, чем любые девушки-изобретательницы.

– Слушай, – сказала она. – И расскажи мне, что ты слышишь. – Она достала две булавки из волос. – Уверена, у твоей девушки-изобретательницы есть много способов использовать булавки для волос, – сказала она, пока пыталась правильно повернуть булавку. – На них, скорее всего, держатся все ее изобретения.

– Несомненно, – он напрямую встретился с ней взглядом. О чем думал Элиот, говоря, что она припугнет его? Находиться так близко к нему вдруг стало для нее некомфортно. И само по себе странно. Разве не она поцеловала парня вот так запросто сегодня вечером? Парня посимпатичнее...

Замок со щелчком открылся.

– Я думаю, что это звук воды, – сказал он. – Гавань? – его запястья упали на колени. Он помассировал их, но никаких других движений не делал.

Между ними повисла напряженная тишина. Эйприл встала и разгладила платье.

– Удачного побега. И как сбежишь, старайся не попадаться. Изобретатели, как я слышала, очень востребованы. Как мужчины, так и женщины.

– Кем востребованы? – его тон был недоверчивым.

– Мальконентом, очевидно. И Просперо.

– О, я все знаю о Просперо.

Эйприл обернулась на него, узнавание вспыхнуло в ее мозгу.

– Это ты, тот мальчик, которого Элиот бил молотком!

– Это неважно. Люди Мальконента заражены. Они влачили существование в болоте, как животные. Он видит город, и тебя, и, вероятно, всех твоих очаровательных друзей, как своего рода приз.

Не было нужды это говорить, она уже все сама поняла. Или то, что у нее всего одна очаровательная подруга, но все же не такая очаровательная, как сама Эйприл.

– А ты порадовала его трудностями наложения блесток на накладные ресницы, – он даже не попытался скрыть отвращение.