Коллин Хоук. Обещание тигра Перевод: Kuromiya Ren Моим братьям Мэлу, Эндрю и Джареду Соперникам в играх, но друзьям по жизни. Ранняя смерть Хартли Кольридж (1796-1849) Она исчезла, как роса, Еще не рассвело; Жизнь коротка, и вся она Из вдоха одного. Как розу запах окружал, Любовь ее обняла. В любви росла, лишь смерть пришла В тот час, когда не ждали. Любовь ее хранила там, Но, сильная, сгубила; Боимся мы, любовь добра, Но есть ли в смерти сила? Пролог: Разрушительный Многие девочки ждали времени, когда их папа возвращался домой. Джесубай не ждала. Как только колокольчик возвестил о его приходе, ее сердце сдавил жесткой хваткой страх, девочка задержала дыхание. Никто, заметив девочку, не сказал бы, что она до смерти напугана. Все видели лишь крохотную принцессу, одетую в лучшие шелка. Ее большие необычные глаза лавандового цвета, обрамленные густыми темными ресницами, на личике в форме сердца заставляли таять даже самые черствые сердца. Снаружи она была тиха и спокойна, как горное озеро. В ней не было ничего хитрого или загадочного, по крайней мере, снаружи. Поведение Джесубай было совсем не похожим на ее отца. И все же никто из тех, что работали в их семье, не рисковал даже шепнуть о возможности измены со стороны последней жены их хозяина. Никто не был так глуп. Впрочем, они лишь так думали. Все они думали, как в таком грязном источнике могла появиться такая редкая жемчужина. И сильнее всех над этим задумывалась любимая сиделка Джесубай, Иша. Служанка Иша была вызвана почти сразу же после смерти жены хозяина, Джувакши. Иша, кстати, дружила со второй женой, что помогала принимать роды Джувакши, но вскоре после рождения ее маленькой подопечной, было, к сожалению, объявлено о смерти Джувакши. Следом за этим загадочно исчезла вторая жена. И Ишу наняли няней, она и малышка были изгнаны в дальнюю часть роскошного дома в маленьком царстве Бхринам. Бхринам когда-то был мирным местом. Местный царь был старым, но хорошим человеком с определенными политическими амбициями. Многие здесь были пастухами и фермерами, а военных сил хватало, чтобы обеспечить защиту от одиноких недовольных жителей или пьяниц. Царство было хорошим местом. Когда-то. Теперь правил новый главнокомандующий. Тот человек, что нанял Ишу. Он был темным. Опасным. Снаружи, конечно, он постоянно улыбался и отличался от царя, но Иша не могла не читать богам молитвы, чтобы защититься от тьмы, каждый раз, когда он приближался к ней. Ее наниматель пугал ее. Пугал сильнее, чем кто-либо еще. Подозрения Иши, что отец малышки сделал со своей женой что-то ужасное, только усилились, когда он пришел в детскую. Она часто заставала его в комнате, когда он смотрел на малышку с неприкрытым отвращением на лице. Как трусиха, она ждала на пороге, прячась и заламывая руки, пока шептала тихие мольбы, что малышка, которую она полюбила, не сделала ничего, чтобы так досадить отцу. Когда он уходил, она с облегчением выдыхала и благодарила богов за то, что ее подопечная все это время спала. Но после каждого его визита она замечала, что малышка не спала, ее слезящиеся глаза смотрели в ту точку, где было лицо ее отца. Ручки и ножки ребенка замирали, а ее одеяльце оставалось крепко намотанным вокруг нее. Позже, несмотря на частые появления отца ребенка, Иша захотела, чтобы девочка показывала больше эмоций, ей все время казалось, что с малышкой что-то не так. Но она не была плохим ребенком. Джесубай просто была серьезной. Она не играла, как это делали другие дети. Вместо дневного сна или представлений с участием ее игрушек, она просто выставила их в том месте, где, по ее словам, они выглядели лучше всего. Она редко улыбалась. Хотя ее красота была неоспоримой, многие видели в ней лишь красивую куклу. И только Иша могла видеть, какие чувства скрываются за ее личиком. Визиты отца Джесубай становились все реже, пока девочка росла, вскоре он и вовсе оставил дочь в покое, замечая только тогда, когда ее нужно было показать при важных политических встречах. Хотя, казалось, ее красота его радует, особенно, когда это отметил царь. Отец водил Джесубай от министра к министру, она даже держала его за руку, когда он этого требовал, и не издавала ни звука, пока к ней не обращались лично. Даже тогда она была вежливой и идеальной, как принцесса, ее тихое поведение очаровывало всех, кого она встречала. Используя ее как свое преимущество, отец Джесубай не говорил ей добрых слов и отпускал девочку, как только это становилось возможным. И только оказавшись в безопасности в объятиях Иши, девочка могла расслабить плечи и закрыть прекрасные глаза. Иша укрывала одеялом спящую неземную малышку и думала, уже не первый раз, что она уже как женщина, мудрая не по годам, но заключенная в теле маленькой девочки. Когда Джесубай было восемь, ее отец отправился в путешествие, которому был странно рад. Блеск в его глазах пугал, и Иша в тайне надеялась, что то, что вынудило его уехать, задержит его подальше и надолго, но, как и всегда, он вернулся, и она ждала со страхом последствий. Если путешествие прошло хорошо, он приносил слугам ящики цветов, но если все проходило плохо, он лично разыскивал Джесубай. Иша не могла ждать. Когда она ворвалась в комнату, то увидела девочку, которую полюбила, замершей на месте и смотревшей на дверь. Она взяла руку своей подопечной и легонько сжала. Сиреневые глаза моргнули раз, второй, а потом она подняла взгляд на старую служанку. Уголок ее рта немножечко поднялся, показывая Ише, что Джесубай была благодарна за ее присутствие. Пока Джесубай бережно укрывала свои волосы, что достигали талии, фиолетовым шарфом, Иша суетилась в уже чистой комнате, подвинув чуть ниже книги, вытерев капли с холодной склянки с водой, расправив одеяло и взбив несколько подушек. Стук тяжелых ботинок было слышно из прихожей, и Джесубай быстро закрыла шарфом свое лицо, чтобы были видны только ее красивые глаза. Иша поспешила уйти к стене, скрывшись в тени и затаившись, чтобы защитить свою подопечную, хотя в тайне надеясь, что это не понадобится. Так же сильно, как Иша хотела стать смелее и не склоняться перед злом, она всегда чувствовала вину за то, что маленькая девочка, что многое знала, могла справиться с отцом в одиночку. «Когда-нибудь, - думала она. Когда-нибудь я бесстрашно буду стоять рядом с ней». Но Иша не стояла бесстрашно рядом с Джесубай, по крайней мере, не сейчас. Когда отец девочки вошел в комнату, на кончиках его пальцев потрескивала сила, а девочка и старая женщина знали, что этот визит принесет не цветы, но шипы. Когда Джесубай сделала реверанс перед отцом и скромно опустила глаза, как он и ожидал, он ударил ее сначала неестественной силой из своих ладоней, а потом кулаками. Дорогие шелка горели. Куски камня вылетели из стены и врезались в противоположную. Куклы с замысловатыми резными восковыми лицами растаяли лужицами. Когда оказалось, что разрушения его не успокаиваются, он повернулся к дочери. Она смело стояла перед ним, голова ее была склонена, а она спокойна, пока он бушевал из-за того, что хотел, но не мог ухватить, как его страсть к женщине, что отвергла его, как слабость Джесубай и ее рождение, что не дало ему такого желанного сына. В ярости он замахнулся рукой и ударил Джесубай по лицу с такой силой, что удар сбил ее с ног. Ветер отбросил ее вуаль в сторону, растрепал волосы. С ужасным хлопком Джесубай врезалась в стену и медленно сползла на пол, скорчившись. Девочка замерла, ее сломанное тело обмякло, как у безжизненной куклы, которую выбросили на кучу камней. Вскричав, Иша помчалась на монстра, но получила лишь перелом ноги, сломанную трахею, синяки под глазами и по всему телу. Ее подопечная была мертва, да и Иша знала, что скоро к ней присоединится. Она проснулась в тишине, когда он ушел. Боль пронзала ее ноги и руки, пульсировала под веками, но она почувствовала дрожащее прикосновение к руке. Джесубай. Девочка выжила. Она касалась любимой няни с нежностью дрожащими пальцами, и теплое прикосновение уменьшало боль, что сквозила в руках и ногах Иши. Проходили часы, а она исцеляла, Иша поняла, что она смогла отобрать нужное для себя из громких слов хозяина. Казалось, что он провалил попытку внедриться в соседнее королевства, что и вызвало его гнев. Он кричал, что амулеты будут принадлежать ему, и если ему придется пройти через тысячи солдат, чтобы захватить юных принцев, что он это сделает. Когда он бил дочь, он сказал, что она бесполезна и покорна, как и ее мать, а ему, такому сильному мужчине, рядом нужна сильная и неотразимая женщина. Он говорил, что хотел бы убить Джувакши раньше, чем она дала ему хныкающую дочку, что будет только мешать ему. Иша лежала тихо, припухлости на ее лице и теле спали, благодаря исцеляющему прикосновению Джесубай, но девочка с кровоточащими порезами, что остались от колец отца на ее красивом лице, плакала и мягко извинялась, говоря, что она не сможет толком помочь с ногой. Но это не было важно. Иша была достаточно исцелена. Нога с того дня была напоминанием для Иши стоять смело против зла. Она же придавала ей гордости, ведь ей хватило смелости выступить в защиту своей подопечной. А еще, как бы геройски она ни вела себя в тот день, она отчаянно боялась будущего. Что сделает хозяин, если узнает, что они не умерли? В тот день, полный боли и страданий, Иша поняла две очень важные вещи. Во-первых, существовала магия, темная, которую использовал отец, которая как-то передалась и его дочери. Во-вторых, отец Джсубай явно убил свою последнюю жену и не остановится перед очередным убийством. Она и раньше подозревала его во всех ужасах, но теперь она знала, что он способен на худшее. Гораздо худшее. Один Вуаль Я сидела перед зеркалом, пока Иша расчесывала мои волосы, и касалась пальцами лепестков желтых цветов, что я только что принесла. Отец вернулся с успешной поездки, что открыла новые пути получения богатства. Не то чтобы люди или царь никогда не видели золотую монету, толстую овцу или даже сверток дорогой ткани. Нет. Лишь те, что выживали после подвигов моего отца, оставались его близкими помощниками люди, что были такими же подлыми, лживыми и жестокими, как и он. Конечно, вообще-то никто и близко не подходил его требованиям. И если бы я сравнила поступки его подельников и злодеяния моего отца, что все они ему проигрывали. Я уже давно перестала считать, скольких людей он убил самыми ужасными способами. Не будь здесь Иши, то и я уже давно исчезла бы. К сожалению, магия, которую я оттачивала, я могла использовать лишь на самой себе, также я могла немного исцелять, что я годами применяла на Ише, это мы держали в секрете. Мы обе понимали опасность, что нависнет над нами, когда отец узнает, что я способна хоть на каплю его магии. Потому мы ждали, но не было того времени, когда бы нас не окружали, когда рядом не было бы внимательного стража. Все они знали, что будет, если они предадут отца. И потому при таких обстоятельствах мы были в ловушке. Я всегда была осторожной, бдительной, особенно сейчас, когда он вернулся. В мой шестнадцатый день рождения царь, человек, которого отец презирал, попросил, чтобы я присутствовала на празднике. Он устраивал тщательно продуманный праздник, и хотя я была благодарна ему за желание пригласить меня, мой желудок тревожно сжимался. Когда было сообщено о празднике, я мысленно сжалась, зная, что это толкнет меня в руки моего отца, туда, где я не хотела быть, но, что еще хуже, там было изначально опасно. И все же празднование моего дня рождения на богатом пиршестве во дворце было таким редким событием, что я все равно ждала этого момента. Особенно потому, что я очень хотела попасть в знаменитый королевский сад. Иша сообщила, что закончила с моими волосами. Она искусно украсила их, так, основная часть волос ниспадала мне на спину, несколько прядей она заколола у венца, в некоторые пряди вплела драгоценные камни. Одевшись в роскошные, но скромные с виду шелка, я предстала перед Ишей. Она щелкнула языком. - Вы всегда были красивым ребенком, моя маленькая Джесубай, но теперь вы стали умопомрачительной девушкой. Взяв из ее рук прекрасную вуаль, я обернула ее вокруг спины, осторожно накрыв ею волосы, показав лишь тень печальной улыбки. - Вы знаете, как сильно я хотела бы обычную внешность. Красота только сильнее привлекает его внимание. Приколов вуаль на место, Иша возразила: - Может, ваша красота бывает в его руках чаще, чем в его сердце. - Возможно, - я закрыла нижней частью прекрасной золотой вуали лицо, чувствуя сигнальный приступ боли в животе, говорящий о том, что рядом был кто-то с огромной силой, и сказала. Он приближается. Спрячьтесь в шкафу. - Да, госпожа, - Иша погладила меня по щеке своей мягкой морщинистой рукой. Берегите себя этой ночью. Я потрепала ее руку. - Как и вы. Иша быстро развернулась, забрала гребень и похромала прочь. Для крупной женщины с больной ногой она двигалась тихо, такой сноровке пришлось научиться нам обеим. И хотя я прислушивалась, я не могла уловить признаки ее присутствия. Из шкафа она могла лишь следить за нашим с отцом разговором, но она получила распоряжение не вмешиваться ни при каких обстоятельствах. Вероятность того, что он ударит меня до нашей встречи с царем, была минимальной, а даже если он это сделает, я смогу исцелиться, несмотря на то, что моя способность залечивать любые полученные раны была ограниченной. Если бы я могла обучаться магии более открыто, может, я смогла бы достичь уровня силы, достаточно мощной, чтобы помогать по-настоящему. Успокаивая себя, я опустила глаза в тот момент, когда дверь открылась. Отец вошел в комнату со своим помощником, Хаджари, что был так же злобен, как и уродлив. Я приросла к месту и подавила желание отступить, когда Хаджари закрыл за собой дверь, и я почувствовала гудение энергии в своем теле, пока я пыталась расслабить руки. - И где твоя ленивая сиделка? тут же спросил мой отец, Локеш. Есть у нее плохая привычка надолго оставлять тебя одну. - Но я не бываю совсем одна, Отец, - мягко сказала я и заметила, как он раздраженно нахмурился. Я была беспечна, сказав это. Замечание прозвучало смело. И я быстро добавила. К тому же, в доме отца нет ни души, что осмелилась бы приблизиться ко мне с плохими намерениями. Твое мощное влияние чувствует даже на расстоянии. Он мгновение напряженно меня разглядывал, а потом решил забыть о моих словах. - Так и должно быть, - нетерпеливо сказал он. - И это, видимо, моя ошибка, - быстро сказала я, - но я отослала Ишу пораньше. Она себя плохо чувствовала, а я не хотела идти к царю простывшей и с красным носом. Он хмыкнул, но тут же потерял интерес к Ише. Мой отец порицал слабость во всем и ненавидел видеть ее в остальных. Сколько я его знала, он никогда не болел, но любой солдат, что кашлял в его присутствии, тут же отсылался прочь. Его отвращение к слабости было мне только на пользу, но я знала, что он был слишком умен, чтобы я могла повторить эту уловку. Обойдя меня по кругу, он нагло разглядывал мою внешность, и хотя мои руки сжались в кулаки, когда я увидела отвратительную усмешку Хаджари, что открывала его почерневшие и сломанные зубы, - такое он осмеливался делать только за спиной моего отца я быстро разжала пальцы и разгладила юбки. Я не хотела, чтобы отец видел мой страх и мою тревогу. Он любил вызывать эмоции у других. Даже лицо Хаджари было бесстрастным, когда рядом был мой отец. - Думаю, одета ты подобающе, - сказал отец. Хотя ты ведь знаешь, что лавандовый мне нравится больше, чем золотой. Он подходит к твоим глазам, - он погладил мою щеку, и я послушно подняла взгляд, пересекаясь с его глазами. - Я запомню твои пожелания для следующего празднования, на которое мы пойдем, - пробормотала я скромно, но этого хватило, чтобы показать, что его стремление использовать слабость не сработало. Мы оба знали, что царь вряд ли еще нас пригласит. Мой отец был хищным зверем. И если человек был достаточно смел, чтобы стоять перед ним, то он это поощрял, но если он признавал человека слишком слабым, он просто уничтожал его. Лучшим способом избежать его челюстей было заметание следов, бестелесное передвижение в пространстве, как дух. Мне было десять, когда я открыла свою способность исчезать. Сначала я даже не поняла, что произошло. Стук ботинок за моей дверью так напугал меня, что я приросла к месту. Иша быстро пришла в мою комнату, суетясь и приводя в порядок и без того безупречную комнату. Мой отец любил, чтобы вещи, как и люди хотя все люди были для него лишь вещами были на своих местах, когда он хотел найти их. Осторожность Иши была излишней. Дверь не открылась. Когда она выглянула наружу, то кратко переговорила со стражем и закрыла дверь. А потом она принялась звать меня. - Бай? Джесубай? Где вы? Вы можете выходить. Ваш отец далеко. Это всего лишь сменился страж. - Я Я здесь, - мягко прошептала я. - Бай? Где вы? Я вас не вижу. - Иша? обеспокоившись, я шагнула вперед и коснулась ладонью ее руки. Она испуганно вскрикнула, и ее руки пробежали по моим рукам и лицу. - Да это же магия, - сказала она. Вы смогла сделать себя невидимой. Вы можете снова стать видимой? - Не знаю, - ответила я, в груди расцветала паника. - Попытайтесь очистить разум. Думайте о чем-то незначительном. - Например? Иша посмотрела на ящики с цветами, что только принесли с рынка для меня удовольствие, что отец позволял мне. Когда я касалась каждого красивого бутона, я представляла, как он свободно растет на солнце, тянет листья к небу, хотя я и знала, что многие из принесенных мне цветов были выращены специально. Вид медленно увядающих со временем цветов ощущался странно уместным и даже пророческим. Я думала, даже когда была ребенком, что когда-то и мои лепестки увянут, и я тоже превращусь в ничто в своей комнате, уже не в состоянии привлекать внимание, не чувствуя солнце на своем лице. Если бы я могла получить свободу, чтобы ходить на рынки самостоятельно, чтобы вырваться из тюрьмы, в которой жила, это стало бы отсрочкой, которую я хотела получить. - Перечислите все цветы, которые вспомните, - сказала Иша, перебивая мои мысли. - Я попробую, - облизнув губы, я начала. Жасмин, лотос, бархатцы, подсолнечник - Вот. Это работает. Я могу вас видеть, хотя сквозь вас все еще проходит свет, словно вы дух. - Магнолия, георгина, орхидея, хризантема - Еще немного. - Лилия, рододендрон, амарант, клематис, каллиандра. - Вот так. Теперь вы абсолютно видимая. Как вы себя чувствуете? - Хорошо. Даже не чувствую, что использовала маги. - Мы будем учиться, пока ваш отец уезжает. Вы сможете управлять этим, Бай. И мы тренировались. К тому времени, как он вернулся, через таких коротких четыре месяца, я могла легко делать себя невидимой, но, как сильно мы ни старались, я не могла передать или разделить этот дар с Ишей. Наше счастье моему новому таланту вскоре стало смирением, когда я отказалась оставлять свою няню, хотя она потратила много часов и еще больше слез, чтобы убедить меня уйти без нее. В конце концов, мы решили не рисковать раскрытием дара, и я в основном оставалась в своей комнате, как и раньше. За следующие несколько лет я использовала свою новую способность лишь пару раз. Первый раз был для того, чтобы обеспечить неблагоприятные последствия для нескольких людей отца, что накликали на себя его гнев. Даже девушкой я была предметом их ухмылок и щипков, когда отец не смотрел. Они предупредили, что если я расскажу ему о том, что они делали, они сделают что-то ужасное с Ишей. И пока я взрослела, их угрозы становились все более частыми, и они искали возможности застать меня одну. Когда одному это удалось, я сбежала в соседнюю комнату и пожелала стать невидимой. Хотя он подозревал, что я как-то его обманула, он не сказал этого отцу, и ему пришлось объяснять, что он делал в моей комнате. Я использовала свою силу несколько раз после этого, чтобы шпионить за стражей или чтобы украсть маленькие конфеты, которые я подарила Ише, но она понимала, как велик был риск, и чтобы она оставалась счастливой, я прекратила использовать свою способность до крайней необходимости. Благодаря бдительности Иши и моим дарам, я смогла избежать того, что могло мне навредить, не сбежала лишь от отца. Опасность того, что он узнает о моих способностях, была неоспоримой, а потому я сносила его нападки в тишине. И хотя в тот момент, когда отец ходил вокруг меня, разглядывая, мне больше всего хотелось исчезнуть, я ответила ему натянутой улыбкой и укрепила свою решимость. С шуршанием моих юбок мы прошли в дверь и спустились в широкую прихожую. Хаджари безмолвно следовал за нами, что означало, что именно он будет моим личным стражем в этот вечер. * * * Я взобралась в роскошный предоставленный царем экипаж и позволила атмосфере праздника окружить меня. Я чувствовала бодрящую искру волнения, и хотя я была с отцом, я так редко видела мир за стенами своей комнаты, что собиралась впитывать и запоминать каждый миг и звук. Я не успела совладать с собой и улыбнулась. Отец заметил это. - Ты выглядишь совсем как твоя мать, когда мы впервые встретились. Улыбка пропала с моего лица, я заменила ее беспристрастным выражением, повернувшись к нему, когда занавес закрыл нас. - Она была красивой, - сказала я равнодушно. Я не спрашивала и не приглашала начать разговор, просто отметила то, что, как я знала, было правдой. Уже давно я поняла, что проще и безопаснее только отвечать, когда этого от тебя ждали, и говорить так мало, как это было возможно и вежливо. А еще я запомнила, что нельзя говорить ложь, которую отец легко раскусит. - Да. Была, - ответила он. Но ее, - он склонился ближе, - уже нет. Я поняла его. Он ожидал, что вокруг меня сегодня будут мужчины, за моими действиями он собирался следить. - Я понимаю, Отец, - сказала я и опустила взгляд, легонько хлопнув ладонями по коленям. После этих слов он не обращал на меня внимания и общался с Хаджари, что сидел слишком близко. Даже через множество слоев шелка я могла ощутить его бедро, прижатое к моему, а время от времени он целенаправленно двигал ногу в мою сторону, подталкивая меня. Пытаясь не обращать на него внимания, я скользнула ближе к окну и разглядывала из него город, что мы проезжали. Весь город светился огнями, а когда лошади завернули за угол, стало видно дворец. Он был построен на возвышенности, а потом с него можно было наблюдать панораму города. За зданиями был лес, широкое озеро и горы, что защищали от врагов нашего царя. Великолепное здание было построено в основном из мрамора и гранита, на нем были различные башни, купола, балконы, множество мест, которые хотелось увидеть. К сожалению, у меня такой возможности никогда не будет. Мы приближались к первым из трех вратам в виде арки, каждые врата были названы в честь резных мраморных стражей, что стояли по обе стороны у основания каждой арки. Первые врата были Ванар Пол, там стояли две статуи обезьян. Дальше шли Багх Пол, Врата тигров-близнецов. Я поежилась, когда увидела ужасающих тигров-стражей с обнаженными зубами и когтями. Последними были Хатхи Пол, Врата Слона, по обе стороны которых стояли слоны в натуральную величину, их хоботы были подняты, огромные бивни выступали вперед. И хотя признаков этого не осталось, я знала, что ширина Врат Слона использовалась для сражения на слонах новой и устрашающей тактики, что придумал отец. Он заявлял, что сражения помогут выбрать сильнейшего, мощнейшего слона, а победители будут участвовать в их походах. Я знала, что он подстрекал соревнующихся не для того, чтобы убрать слабых, хотя и это он делал, но чтобы расшевелить людей. Сражения инсценировались, зверям давали опиум, чтобы сделать их агрессивнее, чем обычно. Сражения слонов привлекали самых кровожадных людей, подлых воинов, у которых не осталось сожалений, которые искали радости для себя в войне и боли других. Если вкратце, то так он набирал себе людей, которых хотел видеть рядом с собой. Для праздника кровь отмыли. Дворец сверкал тысячами ламп и цветных нарядов сотен женщин, надевших мерцающие драгоценности, украшавших дорожки, словно они были яркими цветами, выделяющимися среди остального пейзажа. Внутри сверкающий свет отражался от рисунков на стенах, цветного стекла, мрамора и зеркал. Фантастические фрески запечатлели великие победы прошлых царей. Каждая комната, каждый зал, каждая открытая терраса были шедеврами архитектуры; каждый угол был заполнен богатствами царства ценными вазами, найденными в экзотических местах, картинами, что были нарисованы мастерами под заказ, и скульптурами, что были такими красивыми, что я хотела коснуться кончиками пальцев их резных деталей. Несмотря на богатство дворца, было то, что я хотела увидеть больше чего, - знаменитый висячий сад на самом верхнем дворе. Я знала, что отец не захочет пойти туда. Там не было придворных, дипломатов, не разворачивались политические стратегии, но я думала, что если смогу хоть мельком взглянуть на легендарный сад, то сохраню этот пейзаж в памяти, чтобы вспоминать долгие одинокие годы. К сожалению, я слишком долго стояла у мраморной статуи богини Дурги, и мой отец потянул меня за руку, до боли сжав мое запястье, пока я не почувствовала горячую кровь на руке. Мы безмолвно двигались вперед, пока не поравнялись с парой людей, с которыми отец решил заговорить. Он, наконец, отпустил мое запястье, и я покрутила рукой вперед-назад, пока онемевшие пальцы не начали снова чувствовать. Моя передышка была короткой, но мы вскоре прошли в приемную царя широкое пространство с множеством фонарей и зелени, и мне казалось, что я была в лесу, выросшем посреди сотен звезд. Отец водил меня от человека к человеку, и я не могла не заметить, что почти каждый, к кому мы приближались, оценивал меня. Один даже нагло потянулся к моей вуали. Его рука тут же обвисла, он закашлялся. Вода вытекала из его рта в неестественно огромном количестве. Он быстро ретировался, но я не была уверена, что он переживет нашу встречу. - Идем, Джесубай, - приказал отец, крепко схватив меня за руку. Мне нужно поговорить с царем, чтобы понять, почему твое присутствие вызывает столь нездоровый интерес. Пока мы ожидали нашей очереди поговорить с царем, нетерпение отца оставляло синяки на моей онемевшей руке, хотя внешне он выглядел невозмутимым. Локеш беззастенчиво пялился на золотой трон царя, его взгляд становился почтительным, когда кто-то поворачивался к нему, но превращался в расчетливый, когда они отворачивались. Наконец, наступила наша очередь приблизиться. Старый царь тепло улыбнулся мне и хлопнул в ладоши в восторге. - Локеш, герой войны! Как поживает наша армия? спросил царь с таким выражением лица, которое ясно говорило, что праздник интересовал его куда больше, чем ответ отца. Быстро поклонившись, отец тихо ответил: - Наши враги сжимаются от силы вашего трона, Великий Царь. - Очень хорошо, - сказал пренебрежительно царь. Теперь о другом. Подозреваю, что вы задумывались над тем, зачем я организовал этот праздник и просил прийти вашу дочь. - Мне любопытно, - ответил Локеш. - Ах, мой гениальный друг, я польщен. Если я смог секрет от тебя и твоих придворных шпионов, значит, я смог сделать то, чего не могут почти все смертные, - обмануть мастера уловок. Будь благословлен тот день, когда ты пришел в мое царство, Локеш. - Я чувствую то же самое, мой царь. - Да. - А теперь, возможно, вы поделитесь с нами своим секретом. Царь усмехнулся. - Да, мой секрет, - царь хлопнул по плечу моего отца, и я знала, что отец это ненавидит. Друг мой, ты знаешь, что мои дети не выжили, что ты следующий правитель царства. Мой отец улыбнулся, и улыбка была льстивой, змеиной, напугавшей меня до глубины души. Но на доверчивого царя она такой эффект не оказала. Мужчина, сидевший на троне, получил рядом с собой шакала, что притворялся верным псом. И было лишь вопросом времени, когда его питомец повернется и уничтожит его. - Вы льстите мне, - сказал Локеш. - Вот уж нет. Моя оценка заслуженна. Итак, я тщательно изучил твои достижения и набеги на другие царства. - Оу? сказал отец. - Тише. Я оценил твои заслуги по расширению границ царства дипломатией, переговорами или, - он склонился и понизил голос, - запугиванием. «Скорее, сговорами, нападением и угрозами», - подумала я. Царь продолжал. - И я начал задумываться о собственной сделке. Короткие волны боли пробежали по моей руке, которую сжимал мой отец. Я могла чувствовать гнев, что пульсировал на кончиках его пальцев. - И что вы сделали? отец умудрялся произносить слова беспечно, хотя я чувствовала за ними настоящую угрозу. Царь, конечно, этого не заметил. Он радостно сообщил: - Я пригласил несколько самых влиятельных людей из соседних царств сюда и пообещал, что один из них, - царь вскинул брови и быстро посмотрел по сторонам, - тот, что предложит мне самую приятную сделку, получит твою дочь, милую Джесубай, в жены. Два Демонстрация Дыхание перехватило, а тело застыло. Запаниковав, я думала, что исчезла, но царь переводил взгляд с меня на отца, пытаясь оценить их реакцию. К счастью для меня, моя вуаль прикрыла шок, с которым я пыталась скорее справиться. Напряжение в руке отца не отражалось на его лице. Он одарил царя натянутой улыбкой. - Как давно вы планировали это, Великий Царь? вежливо спросил отец, хотя я понимала, что он злится. Мой желудок болезненно сжался, показывая, что он собирает вокруг себя магию. Я никогда еще не чувствовала вокруг него такой огромной силы. Я почти могла ощутить тьмы, что возрастала внутри него. Она кипела и шипела, поднимаясь, как лава, готовая к извержению. То, что он сдерживался, удивило меня. - Ох, последние несколько недель. И я должен отметить, что я рад ответу. Так мы пробудим интерес многих влиятельных мужчин. Мне пришлось очень постараться, чтобы разжечь в них желание взять в жены дочь моего военного советника, известного своей дурной славой. Это поможет нашей общей репутации и затмит набеги, что ты совершал от имени моего царства, мой друг. И это не говоря еще о беззастенчивых, но правдивых слухах о вашей красоте, моя дорогая. Царь добавил последнее слово, попытавшись польстить мне, но вместо этого его слова пронзили меня холодом. Я знала, что ничто не заставит моего отца выдать меня замуж за кого-нибудь, даже если человек будет достойным. А все потому, что я принадлежала ему, и он не собирался меня отпускать. Это я успела понять за все годы. Наконец, отец заговорил. Одарив царя шакальей улыбкой, он сказал: - Как же нам повезло, что мы во дворце. Моя дочь будет польщена встретить кандидатов, что вы созвали в наше царство. Я не упустила того, что он сказал «наше» о царстве. Его слова удивили меня. Он не нашел вежливого способа отказаться от предложения царя, и я могла лишь догадываться, какой теперь была его стратегия. Конечно, он мог бы заявить, что я еще слишком юна, что я осталась единственной женщиной в доме после смерти моей дорогой матушки, что еще не пришло время. Даже у меня уже были варианты, как выразить тихий отказ от предложения царя. Может, отец просто не хотел стеснять царя. Может, он был застигнут врасплох, не успел взять себя в руки. Рискнув взглянуть на мужчину рядом с собой, я увидела, что он снова владел собой. Он изображал дипломата, поворачиваясь то к одному, то к другому человеку. Бурлящая сила, что я ощутила, пошла на спад, заметить ее могли лишь самые прозорливые. Хотя я пыталась не тешить себя надеждой, что затея царя не увенчается успехом, она осталась в моем сердце. Даже худшие люди на празднике найдут себе дела важнее, чем общение с моим отцом. Мне нужна была лишь ошибка стражи, короткий миг самодовольства и немного веры, и я смогла бы сбежать с Ишей. Может, с таким ошеломляющим планом я смогла бы вырваться. Царь тут же сделал объявление, пригласив моего отца и меня встать рядом с ним на возвышение. - Друзья мои! Подойдите сюда. Как вы знаете, боги не даровали мне ребенка, у меня нет наследника, но это не значит, что в моем царстве нет драгоценностей. Дело в том, что у моего умного и самого верного военного советника есть дочь, что милее богини, и он любезно разрешил мне выдать ее замуж так, словно она моя дочь. Мы хотим союза. Идеальную пару. Она хочет себе жениха, конечно, но это станет объединением не только людей, но и народов, сил и богатства. Подходите! Присмотритесь. Ее чистота непорочна. Ее невинность и юность позволят сделать из нее подходящую спутницу. Более идеальной жены не найдете нигде. Царь поднялся и обошел меня по кругу. Отец неохотно выпустил мою руку. То, что на меня все смотрели, было унизительным, но еще хуже было осознавать, что отец обвинит меня за действия царя. Он не только жестоко изобьет меня, но и никогда не покинет город. Не с моим неопределенным будущим. Наслаждаясь зрелищем, царь продолжал с напыщенностью. И каждая его фраза все сильнее волновала толпу. - Я не видел еще цветка такой же красоты. Она изысканна, как редкий самоцвет. И я точно знаю это, ведь я один из тех, кому выпала честь увидеть ее без вуали. После этого отец посмотрел на меня, его глаза блестели, как острые кинжалы. Он давным-давно настаивал, чтобы я закрывала лицо вуалью при людях, и я так и делала. Царь никогда не видел моего лица. По крайней мере, я на это надеялась. Без вуали я находилась только в своей комнате. - Признаюсь, друг мой, - царь хлопнул по спине моего отца, - я проходил мимо твоего дома и увидел твою дочь в открытое окно, ее лицо светилось в лунном свете. И меня пленило ее прелестное личико. Сердце екнуло. Я так старалась скрыть себя от окружающего мира, но во время полнолуния несколько месяцев назад я не могла заснуть. Было жарко, и я подошла к окну, позволяя ветерку и холодному лунному свету окутать мою разгоряченную кожу. Видимо, тогда меня царь и увидел. И теперь из-за признания царя меня переселят. Не будет больше цветов, ведь не будет и окон. Мы с Ишей будем заточены в подземелье, лишенные света, воздуха и шанса взглянуть на мир. Удрученная, я слушала царя только краем уха. - Хоть я и старик, - говорил он, - но даже я был пленен ее красотой. Мой военный советник прятал ее у себя все эти годы, но скрывать от мира такое сокровище неправильно. Так что этим вечером я дарую вам возможность почувствовать все великолепие моего дворца, насладиться сочными фруктами из моего сада, греться в красоте наших женщин. Я не знала, что собирается делать царь, оказавшись у меня за спиной. Он неуклюже потянул за мою вуаль и сорвал ее с моего лица. Шпильки с болью вырвались из моих волос, вместе с золотой вуалью упало и несколько длинных черных прядей. Я чувствовала себя обнаженной и открытой, но стояла смирно, инстинктивно понимая, что показывать страх сейчас будет неверным решением. По какой-то причине отец позволил такому случиться. Может, так он хотел научить меня знать свое место. Какой бы ни были причина, я ощутила непреодолимое желание защититься, а защитой, в случае с моим отцом, была лишь одна вещь. Так что я расправила плечи, взяла себя в руки и опустила взгляд. Царь обхватил пальцами мой подбородок и поднял мою голову. - Пусть все увидят тебя, моя дорогая. Я вежливо улыбнулась ему и оглядела людей, уставившихся на меня. Послышалось несколько возгласов, несколько мужчин усмехнулось, а некоторые женщины, глядя на меня, исполнились зависти. Остальные смотрели с сочувствием, холодно взирали на меня, оценивая, но каким бы ни было отношение людей, не оставалось человека, что не смотрел бы на меня. А потом я заметила одного такого. Одинокий мужчина стоял позади толпы и рассматривал статую богини Дурги. Его тарелка была полна еды, и, отвернувшись ото всех, он ел, не интересуясь объявлением царя. Он был юным, может, лишь на пару лет старше меня. Он был в черной верхней одежде, расшитой золотом, что подчеркивало его мощные плечи и узкую талию. Его густые волосы доходили до плеч и чуть завивались на концах, и я с удивлением поняла, что хочу увидеть его лицо. «Зачем было приходить на праздник и не участвовать в нем?» Впрочем, он мог не интересоваться получением невесты. Когда он коснулся того же места на руке богини, что и я незадолго до этого, мое любопытство вспыхнуло сильнее. «Кто он?» - Вот так. Разве я не сказал, что она прекрасна? открыто спросил царь. - Восхитительна, - пробормотал стоявший неподалеку усмехающийся мужчина, одарив меня неприличной улыбкой. - Довольно милая, - добавил старик, шагнув вперед и представившись моему отцу, а потом и царю. Старик казался добрым. Может, он сам хотел стать женихом. Я никогда не позволяла себе мечтать о том, что я могу выйти замуж за кого-то юного и красивого, за человека, которого я полюблю, которому смогу доверять. Для моих целей старик был бы лучшим вариантом. От него сбежать будет проще. Когда старый джентльмен посмотрел в мою сторону, я застенчиво улыбнулась ему. Отец был занят и не видел этого, но заметил Хаджари, и я знала, что позже меня ждет расплата за это, но, может, спасение можно было купить за пару осторожных улыбок и притворный интерес. Когда царь официально представил меня старому султану, я смело спросила, не хочет ли он поесть со мной из одной тарелки. Он обрадовался и протянул руку, уводя меня к столам. Царь проводил нас взглядом, гордясь собой. Я не осмелилась взглянуть на отца. К сожалению, за мной неотрывно следовал страж. - Не беспокойтесь о моем страже, Хаджари, - сказала я. Отец дорожит мной и тревожится о моей безопасности. - Конечно, я понимаю, - ответил хорошо одетый мужчина. Пока он наполнял нашу общую тарелку, он спросил. Как думаете, вам понравилось бы жить у моря? - Вы живете в Мумбаи? уточнила я. - Нет. Я живу в Махабалипураме. Вы знаете о моем городе? - Признаюсь, нет. - Наш город суетливый с шумным портом. Мы торгуем с многими далекими странами, у нас есть несколько ремесленником и скульпторов, что делают нам красивые храмы и дворцы. Может, вы подумаете о визите. - Она не захочет жить в городе грубых моряков, Девананд. Ей нужен красивый город. Разрешите представиться, дорогая. Меня зовут Викрам Пиллаи. - Ба, да вы торговец! Ваш титул куплен. Моя кровь благородна! - Твоя кровь стара. А ей нужен жених, что может идти без поддержки. - Да как ты смеешь! Прошу вас не обращать внимания на его заявления, моя дорогая. Такая невинная и юная девушка, как вы, не должна быть предметом неуместных ссор. - Мы о ее юности и говорим. Я подхожу ей лучше. И я смогу предложить ей богатство. Нет ничего прибыльнее, чем торговля караванами. - У тебя может быть сколько угодно денег, но ты забываешь, что у меня есть флот. Союз с моим царством будет более мудрым решением. - Это мы еще увидим! - Да. Конечно, увидим! Мужчина моложе с обвисшими усами оставил нас, и я обрадовалась, но он оказался не первым и не последним вмешательством. Нас окружили мужчины, каждый требовал внимания и предлагал богатства, земли, титул, а иногда и себя самого в обмен на мою руку. Это было ошеломляюще. Но тут то небольшое количество еды, что я успела взять с общей тарелки, превратилось в пепел во рту. Рука вцепилась в мою руку и совсем не нежно потянула меня из круга мужчин. - Джентльмены, моя дочь скоро вернется. Дайте мне минутку поговорить с ней наедине. Хватка отца на моей руке причиняла боль, а на его лице застыло странное выражение. Несомненно, ситуация раздражала его, а распускающие руки мужчины казались ему отвратительными. В то же время в его глазах было что-то, похожее на необъяснимый восторг, и от этого у меня застыла кровь. Он кивнул прохожему и ждал, пока мы останемся одни, после чего тихо сказал: - Царь любезно, - его слова были пропитаны сарказмом, - пригласил нас остаться на ночь. Ты уйдешь в женское крыло. Как только царь пожелает гостям хороших снов, Хаджари отведет тебя к дверям спальни. Я жду, что ты начнешь вести себя правильно, а утром я позову тебя. Если я замечу в твоем поведении что-нибудь, что угодно, что посчитаю неприемлемым, что мне не понравится, Иша будет ужасно страдать. Это понятно? - Да, отец. - Хорошо. А теперь спрячь лицо. Мужчины, думаю, уже достаточно насмотрелись на тебя этим вечером. - Конечно. Я тут же принялась закреплять вуаль, и когда, к его удовольствию, это было сделано, он оставил меня с Хаджари, что жарко зашептал мне на ухо. - Ты думаешь, что это твой шанс сбежать, но ты никуда не уйдешь. Я вижу, как ты ведешь себя напыщенно, словно ты царский приз, хотя мы оба знаем, что ты всего лишь игрушка. Сломанная маленькая кукла. Хаджари осмелился провести ладонью по моей руке. Я замерла, но ничего не сказала. - Видишь ли, я знаю все, чего не знают другие мужчины. Что тебе нравится, когда тебя бьют, и однажды, когда твой отец не будет видеть, я покажу тебе правильную игру. К счастью, появился очередной кандидат, и Хаджари отстранился. Остаток вечера я ходила за руку с множеством мужчин, и все они пытались добиться моего расположения тем или иным способом, хотя все мы знали, что решение примут царь и отец, а не я. Будь у меня выбор, я бы ушла с Деванандом. Мысль о том, что мы с Ишей можем уплыть на корабле к дальним землям, была привлекательной. Весь вечер я ощущала на себе взгляды молчаливого незнакомца, пока он перемещался по залу. Он точно был воином. Это был видно по его мощному телосложению и тому, как он себя вел. Как-то раз служанка, что несла поднос с нарезанными фруктами, споткнулась, и он не только поймал ее ношу, но и помог женщине подняться. В тот миг он обернулся, и у меня перехватило дыхание. Он был самым красивым мужчиной. Когда меня снова повел Девананд, я осторожно спросила: - А кто этот юноша? Тот, одетый в черное? - Где? - Тот, что говорит с Викрамом Пиллаи, - тихо пробормотала я. - О, это младший сын Раджарама. - Раджарама? уточнила я. - Да. Его брат наследник престола, потому он не сможет стать вам хорошей парой, если вы успели об этом подумать. Я не удивлен, что вы спросили о нем. Он молод, а для такой девушки, как вы, еще и привлекателен. Я быстро погладила руку царя Махабалипурама и убедила его: - Все совсем не так. Просто меня с ним не знакомили. - Он вряд ли женится раньше брата. Может, он ищет здесь ему невесту вместо него. - Он мне не подойдет. К тому же, поскольку я еще так молода, мне следовало бы найти себе в пару кого-то более опытного. Мужчина постарше помог бы мне управлять беспокойными волнами юности. Вы со мной согласитесь? Он рассмеялся, польщенный моим упоминанием его города, и представил меня нескольким мужчинам, которых считал своими союзниками. Наконец, празднование подошло к концу, и тех, кто оставался во дворце, проводили в их комнаты отдыха. Мы с Хаджари следовали за служанкой, что вела нас вниз мимо длинных залов. Было поздно, и полная луна отбрасывала мягкий свет на нас, пока мы шли. Через каждые несколько футов в открытую арку врывался ночной ветер и ворошил мои юбки. Когда мы добрались до двойной двери с искусной резьбой, служанка поклонилась и открыла ее, показывая, что я должна войти. Хаджари сузил глаза в предупреждении, но ничего не сказал. Когда за мной закрылись двери, оставляя вне поля зрения человека отца, я с облегчением выдохнула и проследовала за служанкой. Она отвела меня в просторную комнату с большой кроватью. Ванная была наполнена, и она осталась, чтобы помочь мне. Мне оставили одежду для сна, и как только я была готова ко сну, служанка ушла. Я осталась одна. Совсем одна. Я не знала, что случится со мной, когда солнце возвестит о начале следующего утра, но сейчас я была вне опасности. Я не могла уснуть, хотя и устала, и я встала с кровати и вышла на балкон. Луна опустилась, хотя я думала, что прошел лишь час с того момента, как я ушла. Легкий ветерок приносил сюда аромат жасмина, я точно расслышала плеск воды. От моего балкона наверх вела лестница, я и внезапно поняла, что от царского сада меня отделяет лишь несколько шагов. Оглядевшись, я сделала себя невидимой и в свете луны шагнула, скрытая, в ночь. Три Румянец Следуя за плеском воды, я беззвучно поднималась по ступенькам. На парапетах стояла стража, но они даже не взглянули в мою сторону. Твердый пол под ногами и ветерок на обнаженной коже делал меня живой. Сердце быстро билось, когда я поравнялась со стражами. Поискав немного, я нашла следующую лестницу, что была неподалеку от первой. Рядом с этой лестницей шум водопада слышался четче. Я знала, что он доносится из сада, потому пошла дальше. Я была на три этажа выше предоставленной мне спальни и замерла на широком балконе, глядя на залитый лунным светом город. Почти все лампы были погашены, но света хватало, он исходил от факелов, костров и свеч и окружал здания так, что темные очертания выглядели освещенными светлячками. Как бы ни был прекрасен пейзаж, я шла сюда за другим. Я тихо шла по коридору, не находя больше ступенек. Вместо этого там было несколько дверей. Боясь проверять каждую, я прикоснулась к каждой ладонью и прислушалась в тишине, лишь потом открыв. За первой оказались ступеньки, ведущие вниз. За второй был склад различного оружия стрел, луков, щитов и копий. Третья дверь оказалась самой тяжелой и открывалась с громким скрипом. Я замерла, надеясь, что никто его не услышал. Топота приближающихся тяжелых ботинок слышно не было, и я проскользнула в темный дверной проем, где обнаружились ступеньки, ведущие наверх. Я колебалась, думая, что заблужусь на обратном пути, но желание увидеть сад толкнуло меня вперед, и я поднималась ступенька за ступенькой, пока не достигла конца туннеля. Лунный свет и запах воды и растений манил меня вперед. Я поспешила вперед и вышла через арку в рай. Днем сад явно был захватывающим дух, но и ночью, освещенный лишь звездами и луной, сад был волшебным. Каждая темная беседка, полная тайн, ждала, пока я их найду. Говорили, что царь добился расположения своей последней жены на этих ухоженных дорожках, пока они ходили среди шепчущих листьев. И было несложно представить, как пара ходит под деревьями, наслаждаясь очарованием друг друга. Я углубилась в сад и заметила толстые каменные колонны, что поддерживали ряды клумб, что возвышались надо мной ступенями, как амфитеатр. Слева была многоуровневая терраса, увитая нежными лозами винограда. Справа была галерея картин из живых цветов с арками, ведущими на другие этажи. На каждом выступе были статуи, журчащие водой фонтаны, башни витых растений и даже скульптуры из клумбы. И хотя здесь не было факелов, чтобы добавить свет, лучи лунного света достаточно освещали листья, чтобы я могла разглядеть каждую деталь. Каменная тропа огибала весь сад. По краям тропы была свежевскопанная земля, темная и плодородная. Склонившись, я прижала ладонь к ее мягкой поверхности. Я не могла представить, как каменный пол мог выдержать такой вес, но, судя по размеру деревьев, крупнейшие из которых были в ширину больше, чем я в высоту, потолок, поддерживающий сад, должен быть очень толстым, не меньше двадцати футов. В центре сада был огромный фонтан такой красоты, что я почти час скользила пальцами по резным фигурам и плескалась руками в воде. Из любопытства я последовала за ручейками. И обнаружила, что воду на крышу поставляло множество акведуков, соединенных с крепостью, где десятки резервуаров набирали воду в реке. Все этажи были слегка наклонены, что позволяло воде разливаться и заполнять весь сад. То, что не пригодилось в саду, возвращалось в реку, стекая водопадом по стене здания. Дизайн был гениальным. Огромные темные деревья возвышались над стенами здания, и мне казалось, что я оказалась на вершине большой горы. Я разглядывала нежные ростки крошечных растений, влажных от вечерней росы, сорвала маленький не до конца распустившийся цветок и закрепила у себя за ухом, а потом восхитилась секцией, где садовник только недавно высадил новые растения. Теплый ночной ветер шевелил листья на деревьях, заставляя их танцевать и шептать, словно они были живыми. Этот звук дразнил меня. Я шла по многоуровневому лабиринту, попав в полосу прекрасных фруктовых деревьев, полных спелых плодов разных видов. За ними была небольшая зеленая поляна буйная трава была прекрасным местом для пикника. Как романтично было бы ужинать здесь в тени дерева, слыша плеск фонтана и видя город. Я легла на траву, подложив под голову руки, и смотрела на бесконечные созвездия, заполнившие ночное небо, думая, что если мне повезет, то вскоре я буду смотреть на это небо с палубы корабля, уносящего меня и Ишу в другое место. Желая увидеть еще больше, я покинула мягкое ложе из травы и продолжила путь. Цветы, казалось, росли на каждом клочке земли. Я сорвала оранжевые бархатцы, уложила цветок на воду ручейка и тихо рассмеялась, следуя за ним. Цветочек танцевал и подпрыгивал, пока я не дошла до края сада, где он устремился вниз и исчез. Эта часть сада была на одном уровне с ограждающей стеной, и я видела отсюда зубцы цитадели и солдат, что стояли на страже. Не желая уходить, но зная, что пора возвращаться в спальню, я медленно поднималась по ступеням-уровням, запоминая каждый пейзаж, запах и звук. Не желая продолжать путь, я снова остановилась у центрального фонтана и заметила водное растение, что никогда еще не видела. Цветок был похож на лотос, но вместо привычного розового или белого цвета он был бледно-лиловым. Он был самым красивым цветком на свете. Я хотела сорвать его, но понимала, что если отец заметит его в моей комнате, то поймет, где я была, а потому только изучала его со всех сторон, запоминая. Я так сосредоточилась на цветке, что даже не услышала шагов, пока приближавшийся человек не оказался позади меня. Я замерла и опустила взгляд на руку, тихонько выдыхая с облегчением, ведь я все еще была невидима. Но человек подошел еще ближе и остановился, рискуя вот-вот наткнуться на меня. Прикусив губу, я осторожно шагнула в сторону и скривилась, когда нога задела камешек. Быстро подняв взгляд, я обнаружила, что смотрю в золотые глаза юноши, что заметила еще на празднике, того юноши, которого не интересовало объявление царя о поисках жениха для меня. Его глаза сузились, он вглядывался в то место, откуда откатился камешек, а потом его взгляд скользнул по деревьям вокруг нас. Через мгновение он тихо вздохнул и уперся руками в край фонтана. Он смотрел на воду, словно пытался разглядеть в ней свое будущее, и ему явно не нравилось то, что он там видел. Потом он заметил сиреневый цветок, что я неохотно оставила в воде, обхватил его руками и поднес к лицу. Он глубоко вдохнул и выдохнул. Мне же казалось, что запах юноши, стоявшего рядом со мной, был более опьяняющим, чем запах цветка. В отличие от других мужчин, оставшихся внизу, от которых пахло выпитым алкоголем или съеденным чесноком, от юноши пахло терпким сандаловым деревом и свежей травой, согретой солнцем. Насладившись ароматом, он нежно опустил цветок в фонтан, где он лениво сделал круг на воде и подплыл обратно. Казалось, что есть в этом юноше что-то магнетическое, что привлекло к нему даже необычный цветок. Внезапно я поняла, что и я уже подошла слишком близко к нему. Отклонившись назад под немыслимым углом, чтобы он не почувствовал меня, я размышляла, как долго он будет стоять в моем личном пространстве. Когда он так и не отодвинулся, я принялась разглядывать его, как до этого делала с садом. То, что он был красив, было очевидно, но я и раньше видела красивых мужчин, но они меня не впечатляли. Красивый мужчина мог быть таким же жестоким, как и уродливый. Я достаточно мужчин повидала, чтобы доверять одному лишь внешнему виду. То, что он был сыном императора, означало, что у него есть власть, но он не выставлял ее напоказ, как делал мой отец. И от этого он понравился мне еще больше. Его одежда была красивой, но не вычурной, говорившей всем, что он богат. Его тело подходило воину, а не царю, что говорило о том, что его отец еще жив, а еще это говорило о его смелости, что он был человеком, который будет стоять рядом с солдатами, а не за их спинами. Лицом он отличался от всех мужчин, что я встречала. Форма его лица и рот казались необычными, а золотые глаза с прожилками цвета только сделанных чернил хны, были еще необычнее. Он был экзотическим и редким, как тот цветок, что я рассматривала, - чарующий, завораживающий мужчина. Он был воином, но ценил красоту. Он был наследником крупной империи, но еще он был один, без стража или свиты. Никто не падал к его ногам, не выказывал почтения. Этот красивый принц не придавал значения праздникам, дипломатии или свадьбе. И там, где остальные мужчины притворились бы непричастными, он был настолько добр, что помог служанке, я знала лишь нескольких мужчин, способных на такое, особенно, на помощь тем, что были ниже их по статусу. Пока я смотрела, как он опускает пальцы в пруд с карпами кои, я улыбалась, и мне пришлось подавить смех, когда голодные рыбки высунули из воды головы, безмолвно раскрывая рты. Они были голодны и ждали от него пищи. - Простите. Я не принес вам хлеба, - сказал он. Если бы я знал, что здесь есть вы, то взял бы. Мое веселье сменилось чем-то другим, чем-то теплым, чувством, которое я не могла толком описать. Жар окрасил мои щеки, и я беззвучно прижала к ним ладони. В изумлении я поняла, что краснею только из-за нахождения в его присутствии. Мой пульс ускорился, когда я взглянула на его лицо так же жадно, как и разноцветные рыбки. Я не могла отвести от него взгляд, а потому заметила, что на его лбу появились морщины от смятения, он смотрел в мою сторону. - Что это? спросил он. Что за неземное создание вы мне показали? Я опустила взгляд на пруд, а потом в ужасе зажала ладонью рот, понимая, что рыбки уже не приставали к прекрасному юноше, а смотрели на меня. Они видели сквозь магию, что делала меня неуловимой для остальных. Их широкие рты открывались и закрывались, пока они подплывали ближе, он шагнул в мою сторону. И в тот же миг его окликнули. - Вот вы где. Благодарю, что согласились встретиться. Юный принц замер, все его тело напряглось, когда он обернулся и узнал пришедшего. Подойдя к фонтану, мужчина уверенно выпрямился, на нем была маска молодого себя. Он выглядел младше, чем облик морщинистого дипломата, что предпочитал мой отец, такую маску он надевал, когда встречался с кем-то значительно моложе себя. Он изменялся не так сильно, чтобы не вызывать вопросов людей. Но, похоже, только я могла видеть, каким был отец на самом деле его дряхлое, высохшее тело тело человека, что был таким же испорченным снаружи, каким гнилым был внутри. «Что ему нужно от этого молодого человека?» - задумалась я. И хотя все мои инстинкты кричали, что нужно убегать оттуда поскорее, другая часть меня хотела остаться, хотела встать между прекрасным незнакомцем и моим отцом и защитить его, как и Ишу. Юноша ответил: - Ваш вызов не предоставил возможности отказаться. - А вы собирались? Уверяю вас, этот разговор окажется жизненно важным для будущего обоих наших царств, - отец чарующе улыбнулся, и я застыла на месте. Впрочем, позвольте мне для начала представиться, - он поклонился и вытянул руку в жесте доброй воли. Меня зовут Локеш. Юноша не обратил внимания на протянутую руку. - Я знаю, кто вы. - Ах, значит, моя репутация опередила меня. - Так и есть. И хотя я надеялся, что слухи преувеличивают, теперь я вижу, что они правдивы. Отец цокнул языком. - Такой воин, как вы, должен знать, что иногда пугающая репутация может стать ее владельцу такой же выгодной, а то и выгоднее, чем добротный меч? Скрестив руки на широкой груди, незнакомец ответил: - Да. А еще я знаю, что тот человек, что позволил такой репутации появиться, правдива она или нет, точно не будет стоять за моей спиной. Локеш рассмеялся в ответ. Я никогда еще не слышала его смех, не видела и веселья, а потому я могла судить, что его реакция была искренней. По какой-то причине ответ незнакомца восхитил моего отца. И тревожное чувство, что я должна защитить юношу, усилилось на несколько градусов. - Умно. Но я и не ожидал меньшего от Раджарама. Глаза юноши сузились. - Чувствую, что я просто зря трачу здесь время. Нам сообщили, что эта встреча будет ради переговоров. Вместо этого я попал на пышный женский праздник, где мне пришлось лицезреть напыщенных павлинов, что щеголяли всеми своими преимуществами, важничали и распускали хвосты, поздравляя друг друга в честь накопленного золота в казне. Уже поздно, я хотел бы уехать на рассвете, а потому я бы лучше пошел в спальню и оставшееся время поспал. И если вы хотите обсудить недавнюю схватку, тогда я вас выслушаю. Если нет, то я уйду. Глаза Локеша сверкали. - Кишан. Я могу вас так называть? отец не дожидался подтверждения и продолжал. - Уверяю вас, недавние, - он замолчал, - небольшие стычки между нашими войсками, такие банальные, тоже беспокоят меня. И то, что оба царства враждуют мне тоже причиняет боль, и я хотел бы попытаться убедить вас, что я никак не мог стать зачинщиком таких коварных действий. Юноша не сказал ничего, но его кулаки крепко сжались, а мышцы на руках напряглись. Он явно не верил лжи, что вылетала изо рта моего отца, по крайней мере, не верил полностью. Я не знала точно, чем Локеш занимался во время своих тайных походов, но теперь становилось понятно, что его злые намерения были направлены на этого юношу и его семью. Тот страх, что я ощутила за него, ошеломил меня. Мое тело задрожало, а дыхание стало неровным. - Нет, Кишан. Этой ночью я хочу покончить с распрями и выстроить мост между нашими народами. - И как вы собираетесь это сделать? спросил юноша. Шагнув вперед и поднимая руку, что могло показаться кому-то мольбой, но я видела в этом угрозу, он сказал: - Создав союз между нашими семьями. Четыре Укус Я не могла не вскрикнуть тихо и невольно. К счастью, ни отец, ни юноша за шумом фонтана этого не заметили. - О чем вы говорите? спросил красивый юноша. Он правильно подозревал. Что бы ни планировал отец, это ничего хорошего для вовлеченных в план не принесет. Локеш повернулся и приблизился к фонтану. Позволяя воде бежать сквозь его пальцы, он спросил: - Вы, конечно, слышали объявление царя? - Что ваша дочь ищет жениха? И что? Часть меня была ранена словами юноши. Но я приструнила ее, напоминая, что и не собираюсь искать спутника. Лучше всего для нас с Ишей, если я выйду замуж за человека, живущего как можно дальше от отца. Так далеко, что я смогу сбежать. Это было бы возможно с царем Махабалипурама, да и я подозревала, что уйти с этим юношей будет сложнее. Но все же такие слова обо мне ударили по женской гордости. Я всегда знала, что я красива. Иша говорила мне об этом каждый день, я получала достаточно внимания от мужчин, что ходили в наш дом, так что была уверена в своей внешности, но впервые в жизни я чувствовала себя непривлекательной. Мысль о том, что юноша, которого я находила прекрасным, не заинтересовался мной, ужалила меня. Отец продолжил. - Можете не верить, но объявление не было спланировано. Царь решил использовать мою дочь, чтобы расширить свои богатства, а она моя единственная оставшаяся у меня связь с любимой последней женой, и вы должны понимать, что сообщение о том, что ее пора выдавать замуж, вызвало у меня определенные сомнения. Я сузила глаза при упоминании мамы. Иша говорила мне о своих подозрениях насчет смерти моей матери. Она говорила, что мама умерла не при родах, как это всем объявил отец. Ее подруга, средняя жена, что принимала роды, говорила с Ишей почти сразу после моего рождения и подтверждала, что мать и ребенок здоровы. Но когда подруга Иши пошла проверять меня и мою маму, сообщили о смерти матери, а средняя жена пропала. Иша всем сердцем верила, что отец приложил к этому руку. И увидев лично его нрав, я не сомневалась, что он на такое способен. Если бы его можно было убить, я давно бы это сделала. Юноша заговорил, отвлекая меня от мыслей о мести. - Как это связано со мной? спросил незнакомец. Отец бегал пальцами по воде, и я заметила, что рыбки исчезли. Они уже не просили пищи, а расплылись к дальнему берегу пруда. «Они почувствовали что-то, когда отец коснулся пруда? задумалась я. Или он как-то магией заставил их уйти». Я прикусила губу так сильно, услышав следующие слова отца, что едва могла дышать. - Я думал, что мы придем к взаимовыгодному соглашению. - Например? - Дирен ваш старший брат, верно? Я слышал, что он все еще не нашел невесту. - Он еще молод. К тому же, он слишком занят, защищая наши земли от ваших небольших стычек. Отец коротко взглянул на незнакомца, его губы слабо дернулись вверх при замечании. - Разве не было бы лучше, - спросил Локеш с лукавой улыбкой, - если бы ваш брат исполнял свой долг дома? Забыл войны и стычки на землях и стал бы императором, каким ему и суждено быть? С правильной царицей рядом он займет место, что принадлежит ему по праву. И обретет наследников, что продолжат его правление. - Позвольте, угадаю. Вы хотите, чтобы царицей стала ваша дочь. - Она прекрасна. Послушна. Скромна. Более того, ее приданое будет обеспечено царем, - он склонился вперед и понизил голос. И, между нами двумя, с моей дочерью на троне я буду рад знать, что мои внуки будут править обоими царствами. Решится проблема с бессмысленными столкновениями на землях, оба царства получат от этого выгоду. Юноша почесал подбородок, и я слышала скрип щетины на его щеке. Я хотела закричать, завопить, чтобы он не следовал словам отца. Локеш не держал обещаний. Даже стоять и слушать его было опасно. Но я ничего не сказала и сжимала невидимые руки, чувствуя отчаяние из-за такого будущего, которое он для меня спланировал. То, что Локеш не собирался позволять царю выдавать меня замуж за того, кого выберет он, не удивляло, но я позволила проблеску надежды разрастить, и, как и ожидалось, отец раздавил его еще до окончания ночи. А потом мой хитрый отец добавил: - Конечно, вы свободны преследовать свои цели. Может, вы найдете жену, у которой будет достаточно богатств, чтобы вы могли выкупить себе немного свободы. Понятно, что как второму сыну, вам дадут часть богатства отца, чтобы обеспечить вас. С таким началом вы можете неплохо жить. Хотя, конечно, брата вам не догнать, но нет ничего постыдного в том, чтобы быть вторым. И, уверен, что царские дети моей дочери будут рады встречам с дядей, если он будет посещать их время от времени. Пока Локеш говорил, юноша все сильнее напрягался. Его злость была очевидна. Я знала это, отец тоже это видел. Он умел манипулировать, и потому лучшим поведением было притворяться, что тебя не задевает ничего из сказанного им. И я снова поняла, что хочу встать на защиту юноши, но я ничего не могла поделать. Отец ловко оборачивал юношу своими манипуляциями, словно змей, и я почти слышала, как незнакомца сдавливают эти кольца. - Вы ведь понимаете, что я испытываю отцовскую любовь к моей дочери. И потому я хочу, чтобы она была близко. Наши земли граничат друг с другом. А потому я хочу договориться о помолвке от имени нашего царя, но не ошибитесь, ведь если вы отвергнете мое щедрое предложение, мне придется ухудшить отношения между нашими народами. - И вы разрешите дочери поселиться у ваших, так сказать, врагов? Локеш облизал губы. - Я уверен, что вы окружите ее почетом и уважением, которых она заслуживает. Я почти рассмеялась. Не было большего врага для меня, чем мужчина, что изображал «отцовскую любовь» ко мне. Юноша, которого звали Кишан, повернулся к моему отцу, а заодно и ко мне. Он был лишь в нескольких дюймах. На лице его проносилось множество эмоций, пока он обдумывал слова моего отца. Я хотела дотянуться до его лба и коснуться его кончиком пальца, чтобы разгладить складку, чтобы уменьшить то неудобство, что причинил ему отец. Наконец, он сказал: - Я передам ваше предложение родителям. Мы ответим вам курьером в течение двух недель. Отец склонил голову, выказывая согласие. - Пусть ваши лошади будут быстрыми. Кишан ушел, и Локеш смотрел ему вслед. В саду повисла тишина. Все застыло. Даже ветер утих. Мое дыхание показалось мне слишком громким. Я ударила себя по горячему лбу и пожелала, чтобы невидимые ноги перестали болеть. Вскинув руки, Локеш призвал силу, и я смотрела. Вода в фонтане с треском замерзла, белесый лед вскоре покрыл всю каменную поверхность дороги. Он ударял руками по воздуху, на сад налетел сильный ветер, срывая со стебельком нежные цветы и ломая ветви деревьев. А потом он поднял руки, и земля затряслась, замерзший фонтан треснул, и я споткнулась и упала. Я прикусила язык, чтобы не закричать. Он вытянул раскрытые ладони, на кончиках пальцев плясали синие искры, и ствол ближайшего дерева почернел. Сжав кулаки, он обуздал силу с зримым усилием и покинул сад, направляясь не к тем ступеням, по которым пришла я. Я долго ждала, а потом вернулась в спальню, где тщательно вымыла ноги и устроилась на кровати, но сон ускользал от меня. Вместо этого я смотрела на драпировку кровати и готовилась к грядущему утру. Когда в спальню проник утренний свет, я ждала, когда отец придет за мной. Я ожидала, что он тут же появится, но утро шло, а в комнату не пришла даже служанка, и я вышла сама. Я не обнаружила никого, ни гостей, ни слуг, пока не вошла в главный зал, а там меня разыскал не отец и не его помощник Хаджари, но царь Девананд, спутник из Махабалипурама, которого выбрала бы я. - Ох, милая моя. Трагедия. Трагические известия. - Какие? спросила я, крепче затянув на лице вуаль. Что случилось? - Вы еще не слышали? Я покачала головой. - Царь убит. - Как такое возможно? спросила я, а сознание тут же наполнилось подозрениями. Как он умер? Злодея нашли? - Еще нет. Ваш отец его ищет. - Ясно. - Сначала подумали, что он умер во сне, но когда его коснулась женщина, его сорочка упала. И тогда они увидели черные следа на груди рядом с сердцем. - Черные следы? - Да. Все вокруг сердца было обожжено, но почерневшей кожи не хватило бы, чтобы убить его. А потому все еще мало доказательство, чтобы найти подозреваемого. - Ясно. А что теперь? Где мой отец? - Организует отряды. Они будут защищать царств, пока не выберут нового царя. Он беспокоится, что трон захватит узурпатор, а этого он не хочет. - Конечно. Он погладил мою руку. - К сожалению, это означает, что в этот раз планов о вашем будущем не появится. Вы же должны знать, что я о своих намерениях рассказал вашему отцу. Он убедил меня, что я одним из первых узнаю, когда все успокоится. А до того времени все гости должны вернуться в свои края. - Я понимаю. - Ах. А вот и человек вашего отца. Я оставлю вас в его руках. До встречи, милая леди. Царь сжал мою руку и неохотно оставил меня с Хаджари, что схватил мою руку так, что явно собирался оставить синяки. - Где ты была? прошипел он мне на ухо. - Никто не пришел за мной утром, - холодно ответила я. - Твой отец ждет тебя. Идем. Он потащил меня через зал и несколько коридоров, наслаждаясь возможностью показать мне, что он справляется со своей работой, хотя мы оба знали, что это рвение было временным. И потому его поведение резко переменилось, когда мы вошли в комнату, где мой отец сидел вместе с царскими советниками. Когда он увидел меня, то отпустил людей. - Хорошо спалось, дорогая? вежливо спросил он, когда последний из мужчин ушел, закрыв за собой дверь. - Да, отец, - ответила я, глядя на его ноги. - Думаю, ты уже слышала о кончине царя, - сказал он, и по его тону я не смогла понять, спрашивает он или утверждает. Я решила, что лучше промолчать. Он подождал пару секунд, а потому убедился, что я уже знаю. - Трагично, не так ли? Конечно, ты беспокоишься о том, что это значит для тебя. - Меня все же не выдадут замуж? позволила себе тихо спросить я. - Ох, свадьба будет, Джесубай, но не с тем старым царем, что тебе понравился, - он отвернулся и направился к столу царя, где была расстелена огромная карта. Он схватил фигурку воина, сидевшего на слоне, и поставил ее на другое место, по другую сторону от толстой черной линии на карте. Земли были отмечены словом Раджарам. Я отвела взгляд раньше, чем он посмотрел на меня. - Ты будешь счастлива, - сказал он. Я хочу, чтобы ты вышла замуж за кого-то молодого. И потом, когда ты станешь царицей, пройдет немного времени, и я жду, что ты убьешь его, - я испуганно подняла взгляд, и поняла, что он смотрит на меня с дьявольским блеском в глазах. И чтобы убедиться, что ты сыграешь свою роль в этой маленькой драме, я буду держать Ишу рядом с собой. Ты ведь понимаешь, чего я хочу? закончил он. Сморгнув с глаз слезы, я слабо кивнула и ответила: - Да, отец. - Хорошо. Можешь идти. Мы останемся здесь, пока не будет все готово к твоей помолвке. * * * Месяц спустя отец неохотно взошел на трон. Он держал Ишу подальше от меня, чтобы обеспечить мое послушание. Служанки помогали мне умело, но холодно, а Хаджари постоянно был рядом. Он ни разу не спустил с меня взгляда. Мою комнату признали слишком доступной для побега, и мне выделили другое помещение. Из новой комнаты вела всего одна дверь, и когда все сановники разъехались, отец оставил меня там. Еду мне приносили, я могла раз в день гулять во дворе, но только в присутствии Хаджари. Но я знала, что пребывание наедине с Хаджари приведет к нападению на меня, а потому решила, что оставаться в комнате будет лучше. Без Иши, единственного близкого мне человека в моем маленьком мире, я впала в отчаяние. Еда больше не привлекала, а окно я закрывала тяжелыми шторами. А потом пришло приглашение. Семьм Раджарамов обдумала предложение отца, несмотря на неприкрытую угрозу, и царица сказала, что хочет увидеть меня и понять, смогу ли я стать хорошей парой ее сыну. Отец был заинтригован. И хотя его отвлекали дела царства, когда прибыл курьер, он не мог долго ждать и приказал привести меня к нему немедленно. Он не обрадовался моему внешнему виду. - Ты болела? спросил он. - Нет, отец. Он грубо убрал вуаль с моего лица и сузил глаза, схватив меня за подбородок и поворачивая мою голову в стороны, изучая меня. Отодвинув меня в строну, он приблизился к Хаджари и схватил его за горло. Глаза его выпучились, он хрипел и царапал руку моего отца. - Ты будешь следить за тем, чтобы она ела, чтобы ее волосы расчесывали и смазывали маслами до блеска, чтобы на ее лице не было ни следов, ни мешков под глазами. Я понятно изъясняюсь? - Да, мой царь, - прокашлялся Хаджари. - Хорошо, - он опустил слугу и добавил. Она уезжает через три дня. Следи, чтобы она была готова. Я хочу, чтобы она выглядела как принцесса. А теперь иди. Я хочу поговорить с ней наедине. Хаджари, чье горло все еще было красным, безмолвно ретировался, прикрыв за собой дверь. Отец сказал: - Теперь ты. Есть несколько тем, которые нужно обсудить, пока ты не уехала. * * * Страх охватил меня, когда я, наконец, увидела дворец Раджарамов. Я была в середине большого каравана и ехала в богатой карете, одежда на мне была такой, словно я уже стала царицей. Отец не жалел средств, чтобы преподнести семье Раджарам маленький подарок. За роскошными шелками и вуалями в сундуке скрывался отсек, полный бутылочек с ядами и острых ножей, что могли поместиться в карман. Я знала, какими будут последствия, если у меня ничего не выйдет. Отец все понятно объяснил. Я должна была убедить Дирена, старшего, жениться на мне, раскрыть тайну местоположения семейных реликвий, украсть их и убить его. А до тех пор я должна была следить за семьей Раджарам. Если я не сделаю того, что хочет отец, он будет пытать Ишу. Я сжала локон серых волос Иши в кармане. Он дал мне это в напоминание, что я должна выполнить долг. Он был особо избирателен относительно методов пытки моей няни, и я не сомневалась, что он делал это раньше, а теперь лишь ждал возможности сделать это снова. Желудок болезненно сжался, я понимала, что согласилась стать скрытой убийцей, шпионом для сумасшедшего, испорченного мужчины, каким был мой отец, но последствия провала будут невообразимыми. Я не могу позволить любимой Ише страдать от его рук. Я не знала, как я смогу убить ради нее, но не было сомнений, что я обязана ей жизнью, она столько раз защищала меня от него. Каждый раз, когда я ее видела, ее хромота напоминала мне, что она пострадала по моей вине, по моей вине она осталась работать у него. Я не могла оставить ее в его руках. Когда мы прибыли во дворец, меня представили, и все, кого я встретила, были открытыми и добрыми. Хаджари приехал со мной и пытался показать себя моим так называемым защитником, но, благодаря военному советнику, жестокого человека, что видел меня сквозь вуаль, видел все мои секреты, скрытые в сердце, заменил человек из его окружения. Он мудро поступил. Действия Хаджари были ограничены, пока рядом был солдат Раджарамов. Я не встречала Дэчень до ужина. Царица была воплощением самообладания. Она наблюдала за мной с другой стороны стола и вежливо задавала вопросы о моем доме и семье. Она воспринимала ответы моего стража за мою скромность. После ужина она позвала меня в свою комнату и пригласила сесть рядом с ней. Ее окружали женщины разных возрастов, они весело общались и шили. Когда она увидела, что о себе я говорю неохотно, она заговорила о своей семье, о родине и о сыновьях. Ее любовь к семье была очевидной, как и ее неистовое желание защитить детей. Она удивилась, когда я спросила ее о младшем сыне, но была рада поделиться историями его детства. Вскоре я узнала, что Кишан был отправлен к границе и вернется через месяц, и Дирена какое-то время не будет. Дэчень сказала, что хочет узнать меня получше, а потом она вынесет решение о помолвке. Каждый день я могла ходить по землям дворца, со мной были двое сопровождающих, а по вечерам я была с Дэчень. Вскоре я полюбила маму Кишана. Я восхищалась ею, как восхищалась и ее сыном. И было понятно, что любовь между Дэчень и ее мужем была огромной. Когда пришло время отправляться спать, император пришел за женой. Вместе они пожелали хорошей ночи всем вдовам, которых она собрала в комнате. Женщины, чьи мужья погибли на войне, были преданы семье Раджарам, и я сочувствовала их историям. Но я думала и о том, есть ли способ спасти Ишу. Она бы могла стать одной из служанок царицы. И я уже начинала чувствовать себя защищенной, когда меня навестил отец. Меня разбудил кошмар. Мои руки были покрыты гусиной кожей, и я заметила, что окна были открыты, занавески развевались на ветру. Я поднялась, чтобы закрыть окна, но тут услышала голос. - Хорошо выглядишь, дорогая. Замерев, я инстинктивно опустила голову. - Отец, - сказала я. - Как все идет? Семья тебя приняла? - Надеюсь, что да. - Тогда почему все так долго? Почему я ничего не слышу о помолвке? - Царица оценивает меня. А оба принца сейчас не дома. - Да. Я нашел им занятие. - Но зачем? Я думала, нам нужно, чтобы они были дома. Он двигался так быстро, что я не успела приготовиться. Отец прижал меня к стене, схватив за горло. - Что ты сказала? спросил он, его глаза сверкали в лунном свете. - Прошу прошения, - прошептала я. Я не хотела тебя спрашивать. - Знай свое место, - прошипел он. Я кивнула, проклиная свою беспечность. Пока я была вдали от отца, я успела расслабиться. - Я не должен объяснять тебе свои действия. И если царица поймет, что стычки мешают ее сыновьям вернуться, ты должна убедить ее, что у тебя есть достаточно влияния на отца, чтобы прекратить столкновения, если они согласятся на союз между нашими семьями. Ты видела медальоны, что я просил тебя найти? - Нет. Ни царица, ни царь их не носят. Военный советник не позволяет мне или Хаджари ходить по их землям без сопровождения кого-то из их людей. Отец пробормотал: - Нужно было убить этого Кадама, - когда я ничего не сказала, он отступил на шаг, освобождая мою шею, и сказал. Ты знаешь, по какой причине мне нужны медальоны? - Нет, - осторожно ответила я. Я должна лишь знать, что они тебе нужны. - Верно, - мой ответ обрадовал его. Склонив голову, он размышлял мгновение, а потом сказал. Может, дорогая Джесубай, пришла пора тебе понять, кто ты. Легкие снова наполнил кислород. - О чем ты? - Да. Если ты будешь знать мои мотивы, ты поймешь, как лучше мне услужить, - повернувшись, он сцепил за спиной руки и начал. Ты дочь очень сильного человека, и я не говорю о политике, - он ходил по комнате, касаясь пальцами разных предметов, принадлежащих царской семье. Я был когда-то наследником трона крупной провинции на землях далеко отсюда, - он повернулся ко мне. И хотя я должен был убить брата и мачеху, чтобы занять престол, я отказался от власти. То, что ради своих целей он убивал, не удивляло, но это не совпадало со стремлением занять трон. - Тебе не нужна эта сила? спросила я. - Власть над царством не истинная власть, - бросил он, глядя на меня свысока. Вот настоящая сила, - он схватился за цепь на шее и показал мне сломанный амулет на конце. - Что это? - Это называется Амулетом Дамона. - Это тигр? - Очень умно, дорогая, - он потер амулет большим пальцем с почти нежным выражением. Он тихо пробормотал, словно уйдя в свои мысли. Очень давно была битва, что соединила царства Азии. Появился демон. Он опустошал окрестности, и, наконец, его буйство стало настолько ужасным, что игнорировать его уже нельзя было. Пять царств объединились, чтобы победить монстра раз и навсегда. Отец никогда не рассказывал мне о своем прошлом. Большую часть того, что я знала, я получила из слухов. И я была восхищена и напугана одновременно. Он продолжал: - Они были на грани поражения, и богиня, прекрасная и опасная, прибыла, чтобы вести их на своем тигре, которого звали Дамон, - улыбнувшись, он коснулся когтей тигра на медальоне. Когда демон был побежден, она одарила каждое царство кусочком амулета. Вскоре обнаружили, что части амулета контролируют элементы каждый фрагмент для одной стихии. И говорилось, что если собрать амулет, его носитель получит силу самой богини. Это многое объясняло и синее пламя на его пальцах, и воду изо рта человека, что посмел меня коснуться, и дрожь земли, когда он злился, яростный ветер, что налетел на сад, и преждевременную смерть царя. Это вело моего отца. Это было тем, что он искал. И как-то часть силы, которую отец собирал, передалась через кровь. Мои способности были даром богини. Он улыбнулся, словно насмехался над ребенком с игрушкой. - Как ты видишь, двух частей нет. - Я должна их найти? - Да. Как только амулет снова станет целым, не останется ничего и никого, что я не смог бы контролировать. Я буду непобедим. И если тебе повезет, ты будешь жить и греться в моей славе. Конечно, это не совсем то, если бы ты была сыном, но я никогда не закрывался от новых возможностей, - он крепко схватил меня за подбородок. Было бы в твоей крови немного огня. Сын? Кого он?.. Дэчень. Она была той, кого он хотел. - Но Дэчень уже миновала годы, когда могла родить. - Да. Но возможность есть, - отметил он. Потому я тешусь представлением о том, что ты выйдешь замуж за одного из принцев. Если у меня не будет сына, которого я смогу сделать подобным себе, может, это получится с внуком. Мысль о том, что отец может стать еще сильнее, пугала. Все обрело смысл. Причина, по которой меня вывезли. Стычки с семьей Раджарамов. Все было ради обретения амулетов, и чтобы забрать Дэчень из ее семьи. Теперь, когда я знала о мотивах отца, скрывать мои способности стало крайне необходимо. Если он узнает, на что я способна, он превратит меня и моих будущих детей в свои подобия, убийственные, желающие силы сосуды зла. Чем слабее и послушнее я буду, тем меньше он будет навещать меня, а чем меньше он видит, тем меньше зла заставит меня выполнять. - Ты знаешь, чего я жду, - сказал он. У тебя есть две недели, чтобы объявить о помолвке или найти медальоны. После срока я каждый день буду присылать тебе по пальцу Иши в коробочке. Я в ужасе сглотнула, глаза наполнились слезами, что так и не пролились, и я прошептала: - Да, отец. Когда я подняла взгляд, он исчез. Пять Помолвленная Сон ускользал от меня остаток ночи. То, что отец может проникать на земли дворца так легко, испугало меня больше, чем я хотела бы. Я отчаялась, думая, что настоящую свободу не получу никогда, что тень отца будет преследовать меня и всех, кто будет рядом со мной, остаток моей жизни. Но то, что ему пришлось внедрить меня во владения Раджарамов, означало, что все же есть предел тому, что он может сделать. То, что ему нужна была я для достижения цели, показывало, что он не был всесильным. Может, если я буду очень осторожной и очень умной, найдется способ перехитрить его, но такое предательство обойдется высокой ценой. Если я восстану против него, я должна быть уверена в успехе. К тому времени, как взошло солнце, я была одета и искала Дэчень. Хотя я была с ней так мало времени, я чувствовала, что ей можно доверять, и если я собиралась побороться с отцом, мне нужен был сильный союзник. Мне сказали, что Дэчень в своей спальне, и я вошла без стука, обнаружив царицу в объятиях ее мужа. Конечно, я понимала, что мне нужно было немедленно выйти, но ноги словно приросли к полу. Император был красивым мужчиной, как и его сын, Кишан, о котором я думала неделями, хотя пыталась этого не делать. Муж Дэчень носил власть как мантию на плечах, а жену держал так нежно, словно она была драгоценным цветком. Она не боялась его ни капли. Она высвободилась из его объятий, заметив меня, и не боялась того, что он может наказать ее за такой отказ. Ее муж рассмеялся, совсем не злясь, когда она стукнула кулачком по его груди, и он не казался смущенным тем, что его застали страстно обнимавшим жену. Он зашел за ее спину и обхватил за талию, вежливо спросив, хорошо ли я спала. Хотя я открыла рот, чтобы ответить, я не нашла нужных слов, и Дэчень спасла меня из неловкой ситуации, напомнив ему, что я была застенчивой, особенно, среди мужчин, а потому он не должен причинять мне неудобств, а должен по-царски уйти. - Да, хридая патни, - ответил он ласково. Кашлянув, он подмигнул мне, поцеловал жену в щеку и прошептал что-то ей на ухо, от чего она улыбнулась, а потом покинул комнату. Когда он ушел, она устроилась удобнее в любимом кресле и поманила меня ближе. Не сделав и шагу, я выпалила: - Вы любите его, - почти как обвинение. - Да, - она улыбнулась и протянула ко мне руку. А что тебя так удивляет? Я сделала несколько неуверенных шагов вперед. - Мужчины - Что «мужчины»? она взяла меня за руку и нежно опустила на подушку у ее ног. Я сцепила руки, думая, как лучше закончить фразу, чтобы не обидеть ее. Наконец, я сказала: - Мужчинам не стоит доверять. Она мягко рассмеялась, а потом посерьезнела, когда заметила выражение моего лица. Дотянувшись до моего лица, она вскинула брови, спрашивая разрешения. Когда я кивнула, она осторожно сняла вуаль, закрывавшую мое лицо, и обхватила мой подбородок. Жест был таким добрым и материнским, и хотя я пыталась сдерживать эмоции, слезы наполнили мои глаза. - Тебя обидел мужчина, Джесубай? Мое тело мелко дрожало, слова ускользали от меня, и она сказала: - Расскажи мне. Я знала, что каждое слово нужно обдумывать, ведь даже одно из них может привести к моей смерти или, что еще хуже, к смерти Иши, но в ее обществе я чувствовала, что могу дотянуться до надежды, могу найти и себе счастливый конец. Я облизала губы и начала говорить, а она слушала так внимательно, что закончила я только спустя час. Она слушала с сочувствием, которое раньше я видела только у Иши. Когда я замолчала, она погладила мои волосы и сказала: - Здесь ты будешь в безопасности, Джесубай. Я обещаю, что мой сын никогда не станет плохо обращаться с тобой. Он будет терпеливым. Но если ты не хочешь свадьбы, то все равно можешь остаться. Я предложу тебе свое убежище, как и другим своим женщинам. Но я надеюсь, ты решишь хоть раз встретиться с моим сыном перед тем, как примешь решение. Так просто. Доброта, которую она проявляла, заставляла меня чувствовать себя еще хуже, еще коварнее из-за того, что я ей не рассказала. Сказать по правде, я не была достойна стать членом этой семьи. Они были доверчивыми, искренними, лишенными коварства. Отец уничтожит их, если я не придумаю, как его остановить, и я буду винить себя за их поражение. Когда я убедила ее, что все еще желаю связать себя с их семьей, она показала мне скрытую за занавеской дверь, сказав, что я могу использовать ее, когда мне понадобится сбежать из-под надзора Хаджари. Она вела в сад, и пока я шла по тайному ходу, я пожелала стать невидимой и размышляла, не совершила ли я серьезной ошибки. Отец разозлится, но даже он не может отрицать результаты. Конечно, он мог и не узнать об этом. Жена Раджарама согласилась держать мое признание в строжайшем секрете. И я все еще думала, что пользы было больше, чем риска. Чтобы заслужить симпатию Дэчень, я рассказала ей о плохом со мной обращении отца. Не все. Если бы я попыталась описать все, это заняло бы куда больше часа. На самом деле, я не рассказала и доли того, что испытала от его рук. Я не раскрыла его магические силы или то, что он угрожает мне жизнью Иши. Я не упомянула и о яде, скрытом в моем шкафу, или о ножах, что прятались в специальных кармашках моей одежды. Чтобы заслужить ее покровительство, стоило лишь рассказать о гневе отца. Я рассказала ей о том случае, когда он разрушил детскую, разозлившись из-за моего детского плача. Он избил Ишу до потери сознания за то, что она позволила мне шуметь. Глаза Дэчень наполнились слезами, как и мои, когда я описывала, как он бросил меня в стену, и я потеряла сознание. Она вскрикнула, когда я заговорила о месяцах, проведенных взаперти, вдали от мира, и только цветы украшали мою комнату. У меня было много таких историй, что были необычными для женщин, и я могла рассказывать их, не боясь упомянуть что-то сверхъестественное. Я добавила, что Хаджари много раз угрожал мне, делал неуместные замечания, щипал и трогал меня, когда отца не было рядом. Заканчивая, я просила ее не упоминать о поведении Хаджари и не пытаться как-то с этим разобраться, чтобы отец не узнал об этом. Она согласилась, но настояла на том, чтобы я узнала все тайные ходы во дворце. А потом она удивила меня, сказав, что считает, что я стану хорошей парой ее сыну, что, если я пожелаю, она устроит нам встречу. То, что она с такой готовностью приняла меня, оставило мне сомнения в ее способности видеть людей. Я получила желаемый результат, но я хотела узнать, какой будет цена не только для меня, но и для нее и всей ее семьи. Отец вернулся через две недели, и я сообщила ему, что Дэчень согласилась на мою кандидатуру и хочет организовать встречу с Диреном, как только его позволят его дела. Новость обрадовала отца. Он уверил меня, что стычки тут же прекратятся, и меня представят моему будущему жениху. Когда я спросила о здоровье Иши, он лишь широко улыбнулся мне, как кот, загнавший в угол мышь. А потом зашептал еще больше угроз, говоря, что Хаджари разочарован моими постоянными исчезновениями. Я отвечала лишь отчасти правду. - Из-за Хаджари некоторые женщины нервничают. Дэчень запретила ему заходить в женские комнаты, а поскольку я получила ее благосклонность, я почти постоянно рядом с ней. Он пристально смотрел на меня, словно пытаясь вытащить тайные мысли из моей головы, но все же смягчился. - Отлично. В свободное время пусть шпионит за этим Кадамом. Локеш оставил меня, не сказав, зачем приходил, но пообещав, что еще обязательно посетит меня, и очень скоро. На следующий день я сидела подле Дэчень, отчасти слушая утренние доклады мужчин, что приносили ей вести с боевого фронта, когда один их них сказал то, что заставило меня оживиться. Он кивнул и ушел, а я спросила Дэчень: - Значит, ваш сын вернется домой? - Да, - она просияла и добавила. О, но не Дирен. Младший сын, Кишан, возвращается. Думаю, он даже присоединится к нам за ужином. - Ох. - Не расстраивайся. Ты скоро встретишься с Диреном. Я покачала головой и улыбнулась ей. - Буду ждать. - Вот и хорошо. А теперь ты не будешь против? Мне нужно убедиться, что повара сделают на ужин любимые блюда Кишана. - Конечно. Она положила руку мне на поясницу, когда я встала. - Может, ты захочешь прогуляться по саду? В центре него лабиринт, в котором многие теряются. Думаю, ты сможешь сбежать там от людей твоего отца, - и, понизив голос, она прошептала. А уловка в том, что всегда нужно поворачивать налево, - сверкнув глазами, она ушла со своей свитой, и когда я осталась одна, я стала невидимой. Последовав ее совету, я отправилась исследовать лабиринт в саду, ведь я так хотела этого. Сад Раджарамов сильно отличался от сада во дворце царя, но тоже был прекрасным, полным всевозможных цветов и лиственных деревьев, что пахли душистыми соками. Убедившись, что я все еще невидима, я принялась исследовать сад, касаясь нежных растений и бутонов цветов, пока я шла по лабиринту. Ведомая любопытством, я поворачивала налево десятки раз, пока не пришла в центр. Фонтан, полный цветов лотоса, манил меня к себе. В середине лабиринта, сделанного из живой изгороди, такой высокой, что меня за ней не было бы видно, я чувствовала себя в безопасности, словно растения, которые я так любила, могли укрыть меня и защитить от всего плохого. И из-за чувства защищенности я позволила магии, скрывавшей меня, рассеяться, и подставила лицо теплому солнцу. Когда стало слишком жарко, я сняла вуаль с лица и волос, повесив ее себе на руку, и пробежала пальцами по фонтану, брызгая водой на шею и лицо. Гудение пчел и пение птиц успокаивало меня, и я уже забыла, где находилась, и, что еще важнее, кем я была. В саду я была лишь девушкой, что любила цветы. Среди белых и розовых цветов лотоса я заметила нечто другое, нечто, что я уже видела раньше. Это был тот же сиреневый цветок, что я обнаружила в царском фонтане. - Невозможно, - прошептала я и склонилась, чтобы поднять его из воды и рассмотреть ближе. Может, ты обычнее, чем я думала. Глубокий голос позади меня сказал: - Я бы поспорил, что он исключительный. Испугавшись, я выронила цветок и обернулась. В проеме, ведущем в центр лабиринта, стоял человек, которого я никак не могла забыть, хотя не видела его уже несколько недель. Моргнув, я тут же прониклась его широкой улыбкой, пока он сделал шаг ко мне. А потом я опомнилась и торопливо накинула вуаль на волосы и лицо, опустив голову. Он замешкался, видя мою реакцию. - Прошу прощения. Я не хотел тебя побеспокоить. Язык словно связали. Я хотела заговорить, но не могла понять, что сказать. Вместо требования ответа или нетерпения, он приблизился к фонтану и поднял цветок, который я уронила на камень. Он нежно положил его к другим цветам. - Он прекрасен, не так ли? спросил он, хотя не ждал моего ответа. Я увидел его в саду Бхринама и попросил срезать для меня перед отъездом. Я подумал, что матери понравится. - Он красивый, - прошептала я. Крохотная рыбка выглянула на поверхность, напоминая мне о карпах кои, когда я раньше стояла рядом с ним, но в этот раз он знал, что я здесь. И, словно читая мои мысли, он сказал: - Об этих рыбках есть история, рассказанная народом моей матери. Давным-давно была река, полная таких рыб. И хотя такое случалось не часто, но некоторые карпы кои доплывали до истока реки. Там их встречал огромный водопад, и самая смелая, самая решительная рыба, что умудрялась забраться на его вершину, получала дар от богов. - Что боги могут дать рыбе? спросила я, тихо удивляясь. Он склонил голову, и я заметила искры в его глазах, подтверждение того, что он услышал, но он не повернулся ко мне, а опустил руку в фонтан, зачерпнув воды и намочив прохладной водой шею сзади. - Они превращались в великих драконов. Водопад в истоке Желтой Реки потому и назвали Вратами Дракона. Так что, как видишь, любое, даже такое скромное существо, как рыба, может стать чем-то могущественным. Когда они смело идут к своей цели, они находят свою судьбу. Он говорил замечательные слова. Не только потому, что я была восхищена его способностью рассказывать истории, но и потому, что он, казалось, знал, что именно мне нужно услышать. Я тоже боролась с опасностью и подумала, что если надежда была у маленькой рыбки, то, может, боги и обо мне позаботятся. Может, если я докажу свое достоинство, меня наградят даром, которого я искала. - Прошу прощения за мой растрепанный внешний вид, - сказал он, отвлекая меня от мыслей. Кадам тренировал меня дольше обычного. Я уж боялся, что он накажет меня за отсутствие в последние несколько недель. Он думает, что я вырасту толстым и ленивым без ежедневных тренировок. Он ослабил воротник и плеснул воды на шею. Я сглотнула и облизала губы, но все еще не могла сдвинуться с места. Кишан точно не был толстым или ленивым. Он был красивее всех мужчин, что я встречала. Его руки и грудь были покрыты мускулами, а его рубашка так плотно облегала тело, что мне уже казалось, что я перегрелась на солнце. Кстати о солнце, его золотые глаза, особенно, когда они смотрели в мою сторону, были такими теплыми, что могли растопить меня, превратив в лужицу. И я была удивлена, что не погрузилась в фонтан. Я представляла, какими были бы ощущения, будь я водой, которую он брызгал себе на кожу, но тут мне кое-то попалось на глаза. Медальон. Он висел на его шее, и я была уверена, что он был одним из тех, что искал отец. Холод охватил меня, остужая разгоряченную кожу. Сцепив руки в области талии, я взяла себя в руки. «И что я буду делать?» Если отец узнает, что у этого юноши есть нужные ему амулет, он убьет его. Или заставит меня сделать это. В любом случае, прекрасные золотые глаза Кишана закроются навеки. Его тепло заменит холод могилы. Я поежилась. - Ты замерзла? спросил он. Позволишь проводить тебя во дворец? Я коротко кивнула ему. Он провел меня в промежуток в изгороди и сказал: - Меня, кстати, зовут Кишан. - Я знаю, - тихо ответила я. Повернувшись, чтобы видеть меня, он озадаченно посмотрел на меня, но улыбнулся. - Тогда я в невыгодном положении. Может, милая юная леди доверит мне свое имя? Я остановилась, а мысли крутились вокруг тщетности того, что я пыталась сделать. Как я могу спасти его, спасти его семью, когда отец замыслил столько зла? Я подняла глаза и увидела на его шее шнурок. «Как он умрет?» - задалась вопросом я. Проснусь ли я однажды и услышу о черных следах на его груди? Он просто исчезнет? Или умрет от моей руки. Может, это я буду той, что вонзит свой маленький нож в его горло. Может, я буду той, что поднесет к его губам чашу, полную яда. И тут я уже не смогла больше смотреть на него. Мое имя было именем убийцы. Я становилась убийцей. Он хотя бы заслуживал знать имя ответственной за это. - Джесубай, - прошептала я. Мое имя Джесубай, - сжав кулаками юбки, я прошла мимо него и побежала к дворцу, ни разу не оглянувшись назад. * * * Хотя я пыталась избегать Кишана, он, казалось, постоянно знал, где я. Ему одному позволялось проходить в женские комнаты. Я не раз обнаруживала его сидевшим у ног матери, общавшимся с ней. Каждый раз он пытался вовлечь меня в разговор, но я извинялась и уходила. Когда мы ужинали, я ловила на себе его взгляды, и он часто вызывался провожать меня, когда я ходила по дворцу, чтобы помочь Хаджари. Кишан, казалось, чувствовал мое облегчение от того, что он рядом, и когда мы так гуляли, я почти забывала, что с нами Хаджари. Рядом с Кишаном я чувствовала себя безопасно. Так же я чувствовала себя в саду. И это было не потому, что он был сильным, причина крылась в чем-то другом. Я лишь на третий день поняла, что рядом с ним я чувствую надежду. Никто, будучи рядом с Кишаном, не ног не ощутить его устойчивость, словно он корнями держался за землю. Словно у деревьев, его корни уходили глубоко в землю, и я грезила, что если он обнимет меня, то сможет спрятать меня своими ветвями, укрыть от всего мира. Ничто не могло пошатнуть его равновесие. Он ничего не боялся. Когда он общался с солдатами, я видела, что они уважают его и полностью ему доверяют. Более того, я была так близко к тому, чтобы испытывать к нему те же чувства. И как-то слишком быстро Дэчень сообщила, что готов караван, что отвезет меня на встречу с Диреном. Когда я устроилась в экипаже, я подняла занавески, ища лицо Кишана, но он не пришел проводить меня. Я говорила себе, что это только к лучшему, и приготовилась к долгому путешествию к дальнему краю империи. Когда я встретила Дирена, я была поражена его красотой. Он был больше похож на мать, чем на отца. Его глаза были поразительно синими, и хотя они были добрыми, я скучала по теплу золотого взгляда Кишана. Мы долго говорили. Он был вежливым, хорошо воспитанным, таким, какого полюбит любая женщина. И хотя я внимательно следила за ним все то время, что мы были вместе, я ни разу не увидела на его шее шнурок, указывающий на то, что он носит часть амулета, что искал мой отец. Как и ожидалось, он был недоволен сложностями в отношениях с армией моего отца, но он ни разу не обвинил меня в этом, как и не обсуждал дипломатическую сторону нашего союза. Он только сказал, что ждет нашей свадьбы, что надеется, что мы будем счастливы вместе. Нужные документы были подписаны, и он вежливо убедился, что у меня будут все удобства на обратном пути, но когда он прижал губы к моей ладони на прощание, я чувствовала лишь сожаление. Он был хорошим, даже замечательным человеком. Тем, кто так сильно отличался от моего отца, как ночь от дня. И от этого мне еще сложнее было выносить свою причастность к планам отца. Вернувшись, я не пробыла и дня во дворце без визита отца, но в этот раз встреча была официальной. Шесть Предательство Посланник принес во дворец весть, что Дирен согласился на свадьбу, за несколько дней до моего прибытия, и в предвкушении объявления об этом уведомили моего отца. Утром после моего возвращения меня вызвали в зал императора. Кишан чуть не сбил меня по пути туда. Он был зол, не самая редкая эмоция, вызванная присутствием моего отца, но когда он заметил меня, лишь коротко скользнул взглядом и отвернулся. Словно он больше не мог смотреть на меня, и эта мысль пронзала меня болью от тысячи иголок. Меня так поглотило это чувство, что я забыла о присутствии отца. Локеш приблизился, когда Кишан быстро покинул комнату. - Джесубай. Приятно видеть, что ты здорова, дорогая, - сказал он, словно был рад меня видеть. Но за этой маской его глаза маниакально блестели, и я могла видеть предзнаменования ужасных грядущих событий. - Отец, - сказала я, склонив голову. Надеюсь, путешествие прошло спокойно? - Так и есть. Мои поздравления. Ваша помолвка принесет праздник обоим царствам. - Да, - ответил Раджарам. Мы будем праздновать ночью. Отец крепко схватил меня за руку, и складки одежды скрывали это. - Очень хорошо, - сказал он. Может, позже мы обсудим, когда ваш сын будет готов закрепить союз? - Уверяю вас, помолвка с Джесубай будет для сына на первом месте, - сказала Дэчень. И, уверена, как только позволят обстоятельства, он вернется домой и сыграет свадьбу. Локеш одарил Дэчень слащавой улыбкой, что плохо скрывала ухмылку. - Тогда встретимся ночью, а пока я уделю время своей дочери. Спокойное выражение лица Дэчент стало хмурым, она поднялась с трона. - Если вы не возражаете, я бы хотела пообщаться с ней днем. Мне нравятся наши беседы. - Конечно, - Локеш слегка поклонился, и потом развернулся и покинул комнату, уводя за собой меня. Он ничего не говорил и даже отпустил Хаджари, пока мы вышли из дворца, удаляясь подальше от солдат, охранявших его. Когда он убедился, что мы достаточно далеко, он отпустил меня и встал спиной ко мне, словно разглядывал землю и сад неподалеку. Уперев руки в бока, он медленно развернулся, его взгляд пробежал по всему вокруг нас, а потом остановился на мне. И меня поразило выражение его лица. Он был счастливым. - Хорошо сработано, - сказал он. - Приятно слышать, что ты рад, отец. - Каким-то образом ты добилась большего, чем я ожидал. Похоже, твоя красота все же чего-то стоит. Я никогда не видела отца в таком настроении. Он едва не танцевал от восторга. - Ты не только подписала договор о браке со старшим принцем, но и его младшего брата в себя влюбить успела. Он почти молил меня выбрать его вместо Дирена. Я, конечно, настоял, что Дирен станет тебе лучшей парой. Я не хочу никаких сомнений в твоем будущем статусе. Кишан хотел меня? В сердце развязался маленький узелок надежды. На мгновение я вспомнила, как император обнимал свою царицу, и подумала, может ли существовать хоть крошечная возможность того, что Кишан когда-нибудь меня так обнимет. Отец перебил мои мысли. - Дэчень ты тоже понравилась. Я и не мог рассчитывать на лучшую ситуацию. А потому наш план изменился. Ты отравишь этой ночью младшего принца и его отца, а потом выйдешь замуж за старшего. Если я смогу использовать его, я дам ему выжить. Он показал себя довольно надежным военным начальником. Убить Кишана? Он хотел, чтобы я убила его? - Нет! закричала я и закрыла ладонями рот, и его проницательный взгляд остановился на мне. - Что ты сказала? спросил он низким угрожающим голосом. Стремясь защитить не себя, но Кишана, я сказала единственную вещь, что могла отвечь его. - У младшего принца есть, по меньшей мере, один амулет. Я его видела. Ты не можешь его убить, пока мы не узнаем, где другой. Отец замолчал и, осмелев, я шагнула к нему и положила ладонь на его руку. - Кишаном можно управлять. Может, я смогу узнать, где второй фрагмент. Честно говоря, я не уверена, что у меня будет такое же влияние на Дирена, он добрый, но не смотрит на меня с тем же огнем, как Кишан. - А ты хитрее, чем я о тебе думал, Джесубай, но ты ведь все же моя дочь. Хорошо, используй свои уловки, чтобы узнать, где второй амулет, и сообщи мне об этом немедленно. - А что насчет императора? - А что с ним? - Если я убью его, на нас лягут подозрения. С принцами справиться будет проще, если усыпить их бдительность. Отец замер, его тело напряглось. Он не привык, чтобы я говорила с ним в такой манере, но он и не запрещал мне отвечать, а еще я все еще была ему нужна для его целей. Синие искры осветили кончики его пальцев. Я видела их уголком глаза, но знала, что лучше не реагировать на его силу. Он обуздал себя и сказал: - Что ж, пока что пусть вся семья Раджарамов живет. Работай над младшим принцем, пока Дирен не приедет, и жди дальнейших указаний. Склонив голову, я сказала: - Как тебе будет угодно. - А теперь возвращайся во дворец и поведи день рядом с царицей. Расскажи ей о моих достижениях, - он отвернулся, показывая, что я могу идти, и я поспешила отправиться во дворец. Этой ночью мы ужинали вместе, одной большой счастливой семьей, и хотя Кишан совсем на меня не смотрел, отец почти постоянно кидал на меня взгляды. Хаджари стоял за спиной моего отца, в его глазах читались угрозы, которые он намеревался исполнить, едва застанет меня одну. Он был тем человеком, которого я убила бы без угрызений совести. Отец собирался уезжать завтра. Когда на рассвете в мою дверь постучали, я решила, что это он, но, к моему удивлению, это была Дэчень, и она была одна. - А где ваша стража? спросила я, боясь, что мой отец может с ней что-нибудь сделать. Дэчень пожала плечами. - Привилегия царицы, - сказала она с улыбкой. Она извинилась, что прервала мой сон, хотя я почти и не спала этой ночью, и спросила, не могла ли я побыть ее спутницей. Я последовала за ней на открытое поле, где тренировались солдаты. - Что мы будем здесь делать? спросила я. Сняв накидку, Дэчень показала прекрасный наряд, похожий на кимоно, закатанное до талии, под которым были брюки, схожие с солдатскими, и домашние тапочки. - Мне нужно больше практики, - сказала она, подмигнув. Ах, а вот и Кадам. Командир армии Раджарама средних лет ступил на вытоптанный круг земли, использовавшийся для поединков и вручил царице прекрасные парные мечи. Я никогда не видела такого оружия, а потому решила, что они прибыли из ее родных краев. - Царица, - перед ней преклонился мужчина. Вы готовы? - Я уже час как готова. А ты, наверное, проспал, свернувшись калачиком, как кот, слишком долго? Боюсь, ты стареешь, Аник. Солдат улыбнулся. - Еще нет, моя леди. - Тогда подними меч, - заявила Дэчень с озорным видом. Пока они сражались, я устроилась у основания дерева и смотрела. Начальник армии был умелым бойцом, но вскоре стало понятно, что и Дэчень была способна сражаться. Я никогда еще не видела сражающуюся женщину, что уж говорить о ее гибкости и скорости. Двойные мечи рассекали воздух, словно они были продолжением ее тела, она кружилась, как смертоносная танцовщица. Я понимала, почему отец был одержимым ею. Вскоре к поединку присоединился Кишан, дружелюбно поддразнивший своего лучшего воина, которого превзошла женщина. Когда Дэчень спросила, сможет ли ее сын лучше, Кадам передал ему меч. Принц подвязал тунику и кружил с матерью. Он не видел меня, и я скрылась глубже в тень. Хотя Дэчень знала, что я здесь, мне казалось, что я подглядываю. Царица спрашивала сына, когда их клинки скрещивались, и я вскоре задумалась о том, что она привела меня сюда для другой цели. Кишан, не зная, что я здесь, отвечал на вопросы матери откровенно. Она спросила: - Как ты после вчерашнего? - Так, как и ожидалось. - Ты знаешь, что мы пытались. - Я знаю, что Рен снова победит. - Это не соревнование, Кишан. - Конечно, нет. Как это может им быть, если нет и шанса на успех? Я все время проигрываю. - Не все время. Может, лишь ее отец хочет титула. - Какая женщина променяет любовь на трон? Дэчень опустила меч. - Я бы променяла, - сказала она серьезно. Доверяй ей больше. Кишан перекинул меч в другую руку, повернул запястье и снова ударил. Их мечи встретились, и он оказался нос к носу с матерью. - Даже если он захочет быть со мной, ее отец не позволит этого. - Мы не можем быть в этом уверены, - он посмотрел на мать с сомнением, а она подмигнула. Хорошо, он упрямый человек. Может, со временем мы его переубедим. - Рен вернется через неделю, он будет ждать встречи с невестой. - А с этим можно кое-что сделать, - Кишан вскинул брови в ответ на загадочную улыбку матери и отвел ее меч от своего горла. Дэчень продолжала. Что бы она ни решила, я хочу, чтобы это был ее выбор. Я не хочу ее заставлять, - и она добавила еще тише. Бедную девочку и без этого постоянно заставляют. Умелым движением Дэчень повернула запястье, и оружие Кишана вылетело из его рук. Она направила меч ему в грудь и рассмеялась. - Не недооценивай женщин, сын мой. Рассмеявшись, Кишан сказал: - Я никогда тебя не недооценивал, мама, - он поцеловал ее в щеку и ушел за мечом. Лучше в двух из трех? предложил он, и мать с сыном снова начали поединок. Кожа Кишана сияла в свете раннего утра, а его забота о матери согревала сердце. Он окружит жену уважением и добротой, которую проявлял к матери. Он не боится сильных женщин. И я хотела о нем заботиться. Дэчень была права в том, что я не стремилась к титулу королевы. Я думала над тем, какими были планы у нее, восхищаясь, как умело она обыграла моего отца. Она целенаправленно отвела меня сюда этим утром. Она хотела, чтобы я услышала их разговор. Я размышляла, зачем и чего именно она от меня ждет, когда услышала рядом с собой голос. - Прекрасна, - эта оценка звучала богато, слетев с губ моего отца. Я тут же встала из своего укрытия под деревом, щеки покраснели от мысли, что моя бдительность дала сбой. И то, что я следила за матерью и сыном с тем же жадным желанием, вызвало у меня отвращение. Она поистине уникальна. - Да. Так и есть. Кишан заметил нас и выронил меч, получая порез на руке, когда его меч не отразил атаку матери. - Джесубай? он шагнул вперед и остановился. Царица обернулась, вытирая одеждой шею. - Ах. Провожаешь отца? спросила она у меня, подмигнув. И обратилась к моему отцу. Благодарю вас, что разрешили ей остаться у нас еще несколько месяцев. Жаль, что Рен не сможет прибыть раньше. Я склонила голову, размышляя, какие причины она нашла, чтобы не дать Дирену вернуться домой. Конечно, она любила Кишана, но я не думала, что она ставит одного сына выше другого. - Да, - Локеш улыбнулся ей. Жаль. До новых встреч, моя леди, - он взял ее руку, и поцелуй длился слишком долго, а потом он повернулся ко мне. Прощай, дочь. Я еще напишу. Дэчень попросила Кишана проводить моего отца к сопровождавшим его солдатам, а потом обхватила рукой мою руку. - Отмечу, что ты хорошо держишься, - сказала она. Я не знала точно, имеет она в виду их разговор, что я подслушала, или присутствие моего отца. И я решила ответить: - Вы так добры, что попросили меня остаться. - А ты должна была вернуться с ним? Я так не думаю. Ты под нашей защитой, Джесубай. Вместе мы смотрели, как лошади отца уходят со двора и пересекают ворота. Кишан повернулся к нам, одарил меня долгим взглядом, вздохнул и направился в нашу сторону. Пока мы его ждали, я слышала приказ царицы ее воину Кадаму. - Повысьте охрану женской купальни. За мной следили утром. Злодей так и не был пойман. Он поклонился. - Я лично прослежу за этим, моя леди. Видя мое ошеломленное выражение лица, она быстро успокоила меня: - Не бойся, Джесубай. Все мы хотим, чтобы ты была в безопасности. И хотя я верила в преданность солдат царицы, я точно знала, что следил за ней. Мое лицо покраснело от осознания того, что сделал отец, и я чувствовала вину за это так, словно сама так поступила. Как и говорила царица, вскоре было объявлено о длительной поездке Дирена по империи. Предполагалось, что он какое-то время потратит на наведение порядка в империи, а потом вернется домой и займется свадьбой. Дирен согласился с неохотой и встречался с советниками отца в городах и крепостях, направляясь домой долгим путем по линии фронта. Хаджари остался, чтобы присматривать за мной, и поэтому Кишан вызвался стать моим личным сопровождающим. Шли дни, и я заметила, что жду каждой нашей встречи. Он учил меня играть в пачиси [1], и у меня уже неплохо получалось, пару раз я даже его победила. Иногда к нам присоединялась его мать, но чаще всего нас было только двое, а еще неподалеку сидел Хаджари, мрачный и скучающий. Дэчень часто вызывала Кишана в женскую комнату, притворяясь, что он был ей нужен, только чтобы попросить его отвести меня на кухни и угостить леденцом, или провести в сад, чтобы срезать несколько новых цветов. Однажды она соврала, сказав, что мне скучно, чтобы он поучил меня езде верхом. Становилось понятно ее намерение свести нас вместе. И если учитывать тот факт, что выйти замуж я должна была за его брата, ситуация складывалась неловкая. Я все еще наслаждалась обществом Кишана. Я доверяла ему в те часы, что мы проводили вместе. Мне нравилось видеть искры в его золотых глазах, когда он смеялся, тепло его улыбки заполняло мое сердце, чего я никак не ожидала. Я и не думала, что буду когда-то так зависеть от мужчины. Опыт общения с ними был не самым приятным, но Кишан был другим. Надежда вскоре переросла в доверие. Доверие привело к восхищению. А потом, раньше, чем я успела осознать, что это случилось, восхищение превратилось в желание, что было одновременно потрясающим и пугающим, и я поняла, что влюбилась. И все же Кишан оставался правильным и сдержанным, как брат. Шли недели, и поползли слухи о возвращении Дирена, а я решила, что как-то не поняла Дэчень и отца. Чувства Кишана ко мне менялись со временем. И теперь он воспринимал меня скорее как сестру, а не желал, как женщину. Почти ежедневно приходили письма от Дирена. Он красноречиво описывал жизнь, что представлял для нас, и хотя мои ответы были короткими, а порой и односложными, его ответы становились все теплее, все эмоциональнее и интимнее. Проскользнув по тайному ходу в сад, избежав встречи с Хаджари, я отыскала скамейку и устроилась на ней, последние страницы от Дирена были зажаты в моем кулаке, а я думала, что я сделала с этой бедной семьей, когда меня нашел Кишан. - Джесубай? Что случилось? спросил он. Он сел рядом со мной и вытащил из моих пальцев страницы. Разгладив их на бедре, он прочитал: Моя милая Бай, Месяцы разлуки висят на мне тяжким грузом. Как бы я хотел, чтобы сейчас ты сидела рядом со мной. И, несмотря на приказ матери, я намереваюсь вернуться домой, посетив этот город и еще несколько остановок. Я могу приехать даже до того, как ты получишь это письмо. Признаюсь, что каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу тебя. Как же я счастлив, что помолвлен с такой прекрасной женщиной. То, как светится твое лицо, Кишан прекратил чтение, страницы обвисли в его руках. - Кишан? спросила я. Кишан, скажи что-нибудь. Но он молчал. Коротко взглянув на меня, он встал и быстрым шагом направился к лабиринту в саду. - Куда ты идешь? звала я, когда он исчез за живой изгородью. Я нашла его в центре лабиринта. Он прислонился к фонтану, положив руки на его край, отвернувшись от меня, но он и не оборачивался, чтобы убедиться, что это я, прежде чем заговорить. - Бай? тихо спросил он. Он зовет тебя Бай? - Да. Нет. Я его об этом не просила. - Но ты не переживаешь из-за этого. Я не знала, как ему ответить. Иша звала меня Бау, и мне всегда нравилось это имя. Оно казалось тайной между нами. Это имя было для того, кто любит меня. Наконец, я ответила: - Я бы не хотела, чтобы он использовал это имя, - приблизившись к Кишану сзади, я продолжила мягким голосом. Я знаю, что ты зовешь своего брата Рен, но мне он был представлен только как Дирен. Честно говоря, я не знаю, смогу ли когда-то звать его по-другому. Я пыталась осторожно намекнуть ему, что я любила не его брата. Кишан все еще не смотрел на меня, и я говорила дальше: - Отец говорил, что клички используются только низшими слоями народа, - я скривилась от собственных слов. Они звучали жестоко, я совсем не это хотела ему сказать. Я только что оскорбила не только его, но и всю его семью. - Он вот-вот будет дома, - сказал Кишан. - Да, - ответила я. - И ты выйдешь за него замуж. - Разве это не было условлено? - Это - Это что? - Это то, чего ты хочешь? он повернулся ко мне и коснулся кончиками пальцев вуали, покрывавшей мои волосы. Тонкая ткань упала с моего лица. Джесубай? То, как он произнес мое имя, было почти лаской. Мои руки задрожали, и хотя мы стояли не ближе, чем раньше, я чувствовала, что расстояние между нами сократилось. Воздух окружил нас, согревая мою кожу. - Я - мои губы дрожали, и я опустила голову, не в силах держать себя в руках под властью его взгляда. Я не люблю его, - наконец, прошептала я. Кишан шумно вдохнул, его пальцы нежно пробежали по моей щеке к подбородку, поднимая мою голову, и я снова утонула в его золотых глазах. - Ты любишь кого-то другого? Я безмолвно кивнула. - Скажи мне, - произнес он, и я смотрела, как двигаются его губы. Бешено бьющееся сердце делало меня слишком напряженной, словно я могла сосредоточиться только на дрожи в руках и ногах. Подавленным голосом и с путающимися мыслями я прошептала: - Хотела бы я быть помолвленной с тобой. Сердце пропускало удары, мне было жарко и холодно одновременно. А потом он улыбнулся, и в одном этом выражении было столько тепла и невысказанных обещаний. Прежде чем я осознала происходящее, он прижал губы к моей ладони, целуя нежную кожу. Его губы медленно двигались к моему запястью, а потом он взял меня за вторую руку. Сознание заволокло туманом, я стала самим чувством. Я хотела еще большего. Больше его губ. Больше его тепла. Больше его. Он двигался к моей шее, когда я смогла осознать его слова. Он сказал, что разговаривал с моим отцом. Я положила руки ему на грудь и оттолкнула. Я резко отстранилась, и отсутствие его тепла ощущалось так же сильно, как если бы мой отец заморозил кровь в моих венах. - Нет, - прошептала я. - Что значит «нет»? спросил он, такой же растерянный и пораженный, как и я. - Это значит, что мы должны быть осторожными. Мой отец он опасный человек. Лицо Кишана окаменело. - Я больше не позволю ему обижать тебя, Джесубай. - Прошу лишь лишь дай мне поговорить с ним. Может, я смогу переубедить его, - он выглядел сомневающимся, и я добавила. Обещаю, что я попытаюсь найти для нас способ быть вместе. - Рен скоро вернется. Если мы хотим изменить условия помолвки, то нужно что-то быстрее решать. - Я немедленно напишу ему, - я взяла его за руку и прижала губы к его пальцам. Прошу, Кишан, пусть пока все это останется между нами. Он согласился и провел меня во дворец. Я позвала Хаджари и отправила его с письмом к отцу, в письме говорилось, что нам нужно срочно поговорить. Ночью отец появился в моей комнате, и хотя я готовилась к его визиту, руки все равно дрожали при его появлении. - Дирен возвращается, его прибытие ожидается в ближайшие дни. Кишан раскрыл мне свои чувства, но я знаю, что он вряд ли сможет остановить свадьбу. - Ясно, - сказал отец. Продолжай. - И если ты пойдешь ему навстречу в этой ситуации, он может отдать тебе нужные предметы. Может, тогда они уже не будут угрозой для тебя, и не будет необходимости уничтожать их. Отец мрачно рассмеялся: - Ты думаешь, что все это я затеял, потому что вижу в них угрозу? Нет, моя несведущая дочь. Они такие же ничтожные, какой была твоя слабая мать. С течением времени их незначительный вклад в историю никто и не вспомнит. Думаешь, меня заботит его любовь к тебе? Думаешь, я не вижу, как ты тоскуешь из-за него. Я не дурак, Джесубай. Не совершай ошибку. Ваши жизни и жизни каждого в моих руках. Все мелочи, что я подарил тебе, были лишь потому, что я так хотел. Ты вообще существуешь потому, что я это позволил. Его рука пробежала по давно не бритой челюсти. - Но все же нужно кое-что сказать, чтобы подтолкнуть его к неизбежному и тяжкому решению. Хорошо, - он взглянул на меня напоследок и повернулся к окну. Скажи младшему принцу, что я хочу встретиться с ним завтра в сумерках на границе наших земель в точке между гребней гор. Тогда я решу, может ли его жизнь обеспечить мне должный успех. Я кивнула, потрясенная тем, что сделала, и когда он ушел, я продолжала думать о том, могла ли я поступить по-другому. И снова тихое спокойствие сна избегало меня, и я закрывалась весь следующий день самой темной вуалью. Это было не только для того, чтобы скрыть свое мрачное состояние, но и потому, что я чувствовала, что должна закрыться от всего зла, в котором участвовала. Я не в первый раз задумалась о том, что мир был бы лучше, если бы я не родилась. Кишан с готовностью согласился встретиться с моим отцом, и под прикрытием поездки на закате мы прибыли к границе. Отец ждал нас. Он кивнул Кишан, что приближался к нему, защищенный только знаковым мечом и нагрудником. То, что он был совершенно не готов к схватке с моим отцом, от меня не укрылось. Я до крови прикусила губу. Даже если бы Кишан был готов к сражению и не просил сделать его женихом, он все равно не был бы подходящим кандидатом в глазах моего отца. Преклонив колени, Кишан смело сообщил, что хочет, чтобы мой отец признал его. Блеск в глазах отца говорил, что Кишан вел себя именно так, как он ожидал. - И что же вы предложите в обмен на утрату титула? спросил отец. Вы же не думаете, что я приму ваше предложение по доброте душевной? Кишан предлагал различные богатства, хороших лошадей, боевых слонов, другие предметы, которыми он обладал, но вскоре стало ясно, что отцу это надоело. - Это все мне не нужно, - решительно заявил он. Кишан, я вижу, что ты тот человек, что может принимать сложные решения, даже если нужно принести жертву. Я прав? Кишан скрестил руки на груди. - Я известен своими решениями в бою. - Хорошо. Тогда я буду говорить с вами так прямо, как только смогу. Моя дочь Джесубай пыталась отказаться от чувств к вам, чтобы стать царицей и женой вашего брата. К сожалению, она оказалась неспособной отринуть растущую в ее сердце любовь и решила выбрать вас. Честно говоря, для обеих семей и для обоих царств было бы лучше, если бы вы вообще не встретились, но я мягок и понимаю страсти молодости. Я вскинула брови, но ничего не сказала. Локеш продолжал: - И поскольку я поощряю ваше состояние, я соглашусь изменить условия помолвки. Кишан рассмеялся и обхватил меня руками, крепко обнимая. - Но - сказал отец, неодобрение действий Кишана читалось на его лице, - вы должны согласиться с моими требованиями. Кишан отошел от меня, и влюбленный юноша превратился в принца, достойного быть сыном своего отца. - Я не могу обещать вам того, что принадлежит отцу. Я могу отдать лишь то, что в моей власти. Если вы хотите чего-то большего, вам придется обсудить это с родителями. Локеш обхватил Кишана за плечи. - Сын. Могу я тебя так называть? он не ждал ответа Кишана. Не будем пока что вмешивать в это Раджарама и Дэчень. Этот вопрос очень деликатен, нам нужно действовать осторожно. Не так ли? Кишан неопределенно кивнул. - Каковы ваши условия? - О, их не так много. В сущности, мелочь. Видишь ли, меня можно назвать коллекционером. - Коллекционером чего? Локеш рассмеялся. - Многого, но в твоем случае нечто, принадлежащее тебе, разожгло во мне интерес настолько большой, что я могу променять это на титул Джесубай. - И что это? - Амулет, принадлежащий твоей семьей. Два, если быть точнее. - Амулет Дамона? Зачем он вам? Они ничего не стоят. Это лишь безделушки, подаренные моей семье. - Да. Боюсь, дело не в цене, видишь ли, они очень старые, - Локеш оскалился, как шакал. А у меня особая тяга к древним реликвиям. - Ясно. Кишан опустил голову, у него играли желваки, пока он обдумывал предложение моего отца. Наконец, он сказал: - Я отдам вам свою часть, но другая принадлежит Дирену. Не думаю, что он отдаст его, ведь так я смогу украсть его невесту. - Да. Но в этом проблема. Или два фрагмента, или сделка отменяется. Если мы не придем к соглашению, Джесубай выйдет за твоего брата. Даже если она станет несчастна. Кишан ничего не сказал, но я видела отчаяние в его глазах. Он так сильно хотел быть со мной, но и знал, что Дирен ни за что не отдаст свою часть амулета. Не даст, ведь потеряет меня. Я чувствовала, что отец, стоя позади Кишана, собирает вокруг себя силу. Если он не заставит принца, то просто убьет его. - Кишан, - позвала я, - есть и другой способ. - Какой? прошептал он. Рен нам не поможет. - А если мы застигнем его врасплох? - О чем ты? - Да, дочь. О чем ты говоришь? я не упустила угрозы в голосе отца. - А если мы украдем его? - Рен не носит амулет с собой. Даже я не знаю, где он его прячет. - Тогда отец отправит солдатов, чтобы встретить Дирена. Они получат особые указания обнаружить местоположение амулета и смогут задержать его, пока ты заберешь его. Он и не узнает, что мы в этом замешаны. 1 настольная индийская игра, представляющая собой игровое поле в виде креста, по которому игрок перемещает фишки. Эпилог Увядание Все шло не так, как было запланировано. Хаджари и несколько людей моего отца следующей ночью забрали меня из дворца и вернули в Бхринам, где Кишан встретил меня с распростертыми объятиями. - Что происходит? спросила я. - Рена сложно уговорить. Он не хочет сотрудничать, потому его приведут сюда. Мы встретим его в главном зале, когда он прибудет. Мы не это собирались делать, но Рен не оставил другого выхода. Твой отец сказал, что нам нужно открыто выступить против него, и он думает, что так Рен будет сговорчивее, если увидит, что мы объединились. Мой брат сейчас в плену у твоего отца, но он уверял меня, что это только для того, чтобы пригрозить Рену, пока он не отдаст ему желаемое, а потом он подпишет новое соглашение о помолвке. - Но - Ах, вот ты где, дорогая. Прости, Кишан, но я отведу дочь в ее комнату, чтобы она отдохнула и подготовилась к прибытию твоего брата. - Конечно, - сказал Кишан и пожал мою ладонь, а потом отец увел меня прочь. Когда мы оказались в моей комнате, я вскрикнула, увидев, что меня там ждет Иша. Она исхудала, ее лицо было изможденным, но она была жива, а сейчас мне хватало и этого. Указывая на кровать, отец сказал: - Ты нарядишься. Я хочу, чтобы ты выглядела лучше, чем когда-либо, и ты не будешь закрываться своей привычной вуалью. Я хочу, чтобы ты отвлекала братьев. И если тебе повезет, я позволю одному из них выжить. Но если мои планы провалятся, - он шагнул вперед и схватил меня за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза, - все, кого ты любишь, пострадают. Ты поняла, Джесубай? - Да. - Хорошо. Я пришлю за тобой Хаджари. Готовься. Когда дверь закрылась, Иша подбежала ко мне. - Моя милая девочка! - Иша, я так боюсь! Он собирается убить их! - Не думай об этом. Сосредоточься на чем-то одном. Сначала нарядим тебя. Два часа спустя я плыла по длинному залу, на запястьях и щиколотках звенели колокольчики. Мои волосы были переплетены с золотом и драгоценными камнями. Я никогда еще не выходила, не покрыв их, и без вуали я чувствовала себя обнаженной, но я расправила плечи и вскинула голову. Кишан вышел из-за колонны. - Джесубай, - выдохнул он. Ты прекрасна! - Спасибо. Отец выбирал мой наряд. - Может, он позволит сыграть свадьбу тут же. Я улыбнулась ему. - Возможно. - Обещаю, Джесубай, мы найдем способ быть вместе. Я сделаю все для тебя. Он прислонился лбом к моему лбу, и я смело положила ладонь на его щеку. - Я знаю, - мягко прошептала я. Даже если отец позволит Кишану выжить, я знала, что будет лишь вопросом времени, когда он уничтожит его и потушит маленький огонек любви, что возник между нами. Я подала Кишану руку, и он повел меня в тронный зал, а я знала, что совсем скоро он узнает, что я наделала, и возненавидит меня за это. Пытаясь спасти членов семьи Раджарам, я только сильнее привязала их к себе, и теперь они будут страдать, как и я. Пути обратно не было. Когда я шагнула к возвышению, где сидел мой отец, казалось, что я иду на виселицу. Сверкающая вспышка надежды ослепила меня, и теперь, когда я села рядом с отцом, реальность поглотила ее. Когда привели Дирена, отчаяние ситуации едва не разрушило меня. Он был жестоко избит, но это не удивило меня. Если Кишан и был ошеломлен, на его лице это не отражалось. Рен допрашивал, пытал и унижал мой отец. Здесь он показал свою истинную сущность, которую тщательно скрывал за привычным видом дипломата, и это означало, что он не собирается оставлять принцев в живых. Меня волной накрыл стыд, и хотя мое сердце разбивалось, когда я смотрела на трагедию, разворачивающуюся перед моими глазами, но я ничего не могла сделать, чтобы остановить ее. Отца нельзя было победить. Я знала это, но обманула себя, решив, что найду способ. Я была так глупа. Сознание затуманилось, и сквозь него я услышала слова отца: - Может, ты хочешь увидеть мою силу. Джесубай, подойди! - Нет! вместе прокричали Дирен и Кишан. Я могла лишь покачать головой, видя, что отец сбирает силу для атаки. Он собирался убить. Я должна была сделать что-то, но инстинкт говорил мне быть осторожной. Отец не простит предательства. Я застыла на месте в ужасе. А потом Дирен сказал, что яд моего отца течет в моих венах. И я задумалась, так ли это. Не я ли притворялась, чтобы украсть у семьи Раджарам? Не я ли поставила свои интересы выше остальных? Не я ли скрывала оружие и яды, чтобы убить человека, которого полюбила? Отец не был змеей. А я была. Я привела этих благородных принцев к смерти. Слезы потекли по щекам, когда я поняла, что выхода нет. Яд был в моих венах. Осознание того, кем я была, чем я была, раздражало. Я не хотела больше быть дочерью Локеша. Я хотела быть кем-то хорошим. Кем-то смелым и благородным. Кем-то, достойным любви Кишана. Рыдания застряли в горле. Если я ничего не сделаю, они умрут, но мы с Ишей выживут. Если я восстану против отца, он убьет меня вместе с ними, а потом медленно и ужасно расправится с моей служанкой. Отец продолжал: - Хотите услышать ее крик? Обещаю, он прозвучит красиво. Я последний раз предлагаю обмен. Отдай мне свой фрагмент. Эта ложь изменила все. Всю жизнь я до смерти боялась отца и его силу. Каждое мгновение я жила в страхе перед ним. Когда он сказал принцам, что пугал свою дочь всю жизнь и заставлял ее закричать, я поняла, чего он хотел, но я ему подчиняться не собиралась. Я останусь непоколебимой снаружи, словно отец был не монстром, а человеком. И хотя он уже довел меня до того, что практически сломал, он не делал этого. Он ни разу за все мои шестнадцать лет не заставил меня кричать. И это придало мне сил, которых у меня никогда не было. Локеш, мысленно я уже не могла называть его отцом, направил кинжал на Дирена и произносил заклинание. Я видела свет, окружающий их тела. Прежде чем я сдвинулась, Кишан не выдержал. Он врезался в моего отца, что использовал силу, чтобы отбросить принца. Пока он пытал Кишана, пока связанный Дирен пытался тщетно подняться на ноги, я заметила, что Кишан успел выбить нож из хватки Локеша. Крики принцев пробудили во мне злость. Кому-то нужно было что-то делать. Кому-то нужно было что-то предпринять. Я пообещала себе стать этим кем-то. Борясь с инстинктами, что я выработала за шестнадцать лет, я схватилась за подлокотники позолоченного кресла, в котором я сидела, и поднялась. Освободившись от оков Локеша, я подняла руки, шепча молитву богам, чтобы я смогла использовать свою способность исцелять и защищать остальных. Словно рыбка кои я направила силу, что хранила в себе, к принцам. Мое тайное желание исполнилось. Я могла чувствовать раны, что отец нанес им. Локеш возмущенно взревел, когда я безмолвно двинулась и стала невидимой, подхватывая нож, что Кишан выбил из его рук на пол. У меня не было опыта сражений, как у Дэчень. У меня не было плана. Но у меня было оружие. Локеш склонился над Диреном, хватаясь за его талисман, и я ударила. Мо всей силой, на какую была способна, я вонзила кинжал в спину отца. Он взвыл в ярости, звук на миг доставил мне удовольствие, но он не длился вечно. Я надеялась, что смогу отвлечь его достаточно, чтобы позволить братьям сбежать, но он выдернул нож из спины и поежился от боли, словно его всего лишь укусила пчела. Он направился к Кишану, и, став видимой, я заслонила его собой, направив ладонь на грудь Локеша и крича: - Ты его не тронешь! - Джесубай, нет! сказал слабым голосом Кишан, попытавшись отодвинуть меня, но Локеш был яростной бурей. Он использовал ветер. Он разлетался во все стороны от его тела, и отец поднял меня, отбрасывая в сторону, чтобы добраться до Кишана, а ветер подхватил мое тело. Когда я упала, шея попала на возвышение, я услышала треск. Я чувствовала боль лишь мгновение, а потом ее сменило онемение. Я не могла дышать. Все вокруг меня остановилось, окружение воспринималось как сон, погруженный в зловещую тишину. Я увидела, что Кишан поднялся на ноги, но он казался застывшим, и я задумалась, было ли это из-за Локеша. Затем я услышала звон колокольчиков, и прекрасная женщина появилась передо мной. Она ворвалась в кровавую сцену моего предательства и опустилась рядом со мной на колени. Ее глаза были добрыми, когда она взяла меня за руку. - Здравствуй, Джесубай, - сказала она. Всегда хотела с тобой встретиться. Она была одета в сверкающий наряд, а ее глаза были зелеными, как глубокий лес. На ее руке был золотой браслет в виде змейки. Медленно коснувшись рукой моей шеи, она сказала. Ты можешь говорить, если пожелаешь. - Кто кто вы? Что происходит? - Я богиня Дурга. - Богиня? слезы заполнили глаза. Мои мольбы богам были услышаны. Вы пришли спасти нас? Она печально покачала головой. - Нет. Я пришла не из-за этого. - Не понимаю. Тогда зачем вы здесь. - Как я и сказала, я хотела с тобой встретиться. - Зачем? - Я хотела понять, кто ты, - она оглянулась на застывшего на месте юношу и сказала тихо. Особенно, я хотела узнать, любишь ли ты его. - Люблю кого? - Кишана. Может, я слишком сильно ударилась головой, и у меня просто была галлюцинация, но прекрасная богиня казалась настоящей. И что-то в ней заставило меня захотеть признаться ей. - Да, - мягко ответила я. Я люблю его. Мне жаль, что все так получилось с Диреном. Он хороший. Он не заслужил такого обмана. Если бы я могла вернуться и сделать все по-другому, я бы так и поступила. Богиня смотрела на меня, а потом кивнула. - Я тебе верю. - Они не заслуживают судьбы, связанной со мной. - Я не хочу, чтобы ты беспокоилась об их судьбе, Джесубай. - Но Локеш Она дотронулась рукой до моей щеки и прошептала: - Твой отец будет побежден, но не в этот раз. - Я выживу и увижу это? Она замолчала, обдумывая вопрос, а потом сказала, словно это шло против ее мнения. - Я не сбираюсь скрывать от тебя твое будущее, так что отвечу на твой вопрос, - взяв мою ладонь в свои руки, она обхватила ее. Лишь мгновение я задумывалась о том, почему ничего не чувствую, а потом она сказала. Ты не переживешь этот день. Падение сломало твою шею. - Но я могу исцелить себя. Она покачала головой. - Дар защиты и исцеления, которым ты помогла братьям, дорогого стоит. Ты отдала все силы, защищая их. Теперь ты стала смертной. Слезы застилали глаза. Она терпеливо ждала, пока я снова смогу говорить. - Но я доказала вам, кто я? - Тебе не нужно ничего доказывать мне, Джесубай. - Может, и нет, но Кишан говорил, что даром будет награждено даже самое низкое существо, если боги сочтут его достойным. Богиня колебалась, а потом слабо кивнула. - Какой дар ты хочешь? - Вы можете позаботиться о них? Серьезно и с облегчением она кивнула. - Я сделаю это. Я буду присматривать за обоими принцами. Я обещаю. - А вы можете спасти и Ишу? - Кто такая Иша? - Моя няня. Локеш выместит злость на ней. Богиня коротко взглянула наверх, рассматривая что-то вне поля моего зрения, и потом кивнула. - Да. Я предложу ей убежище. - Тогда жертва стоит того. - Да. А теперь отдыхай, дитя. Ты смелая. В ослепительной вспышке света богиня исчезла, и я снова поняла, что не могу дышать. Кишан обхватил меня руками, поцеловал в висок и умолял: - Дайита, любовь моя. Не оставляй меня. Я не была уверена, что заслуживаю слышать его искренний шепот и обещания, но мое сердце наполнилось благодарностью. Последнее сожаление, появившееся в сознании, когда я умирала, было не об Ише или Дирене, пострадавших из-за моего отца, и не о расставании с Кишаном. Слова богини вселили в меня спокойствие насчет них. Нет, больше всего я жалела, умирая, что когда Кишан коснулся губами моих губ, чего я так долго желала, пока стояла в царском саду, я не могла это почувствовать. Смерть украла у меня возможность ощутить прикосновение его губ, но он хотя бы стал последним, что я увидела, покидая этот мир. Бонусная глава Взгляд Джувакши Начало Дрожащая девушка куталась в шаль, накинутую на плечи, словно так она могла защититься, но ткань была хрупкой броней, и в душе она знала, что никогда уже не будет чувствовать себя защищенной, даже если ее с ног до головы покрыть самой прочной сталью. Семнадцатилетняя девушка стояла в спальне военачальника и думала, что привело ее к этому. Слуга отца бесцеремонно бросил ее на пороге царского военачальника, самого сильного человека из друзей отца, о котором они могли лишь шептаться, прикрываясь руками. Она знала, что ее отец, торговец, недавно завел несколько влиятельных друзей. Как еще он мог внезапно стать успешным? Но она не понимала, насколько сложны его связи. Они жили не так и хорошо, а Джувакши была старшей из семи детей, и поскольку кормить нужно было так много ртов, она ожидала, что родители рано выдадут ее замуж. Она надеялась только, что ее избранник будет примерно одного с ней возраста, но не из тех юношей ее города, что проявляли к ней интерес в прошлом. У нее было несколько вариантов, и Джувакши любила проводить время, работая с мамой или раскладывая товары в магазине, мечтая о том, какой станет ее жизнь, если она будет парой одного из них. У нее были поклонники, конечно, они были красивыми или богатыми, а то и сочетали эти качества. А ее отец, как умный мужчина, держал красивую дочь на виду у всех, кто был связан с его работой, так что у нее было много шансов решить, кто станет ее парой. Все, кто видел Джувакши, соглашались, что она была редкой красоты, любой юноша гордился бы такой женой. Даже если она не была хорошенькой, ее посещали сыновья из бедных семей, что тоже надеялись запомниться и получить потом не только ее расположение, но и часть отцовского бизнеса. Любой из тех парней, даже толстяк с румяным лицом, чье дыхание было пропитано луком, был бы лучше, чем то, с чем она столкнулась. Джувакши ожидала, что когда она покинет дом, будучи взрослой, что у нее будет почетный союз с человеком, что возьмет ее в жены. Даже в самых страшных кошмарах она не думала, что отец так ее использует. Отдаст ее тому, кто собирался украсть будущее, о котором она мечтала. Хуже и быть не могло. Когда отец сообщил о своих намерениях, мать Джувакши никак не могла ему помешать. Никакие слезы не могли до него достучаться. - Сделка это сделка, - сказал он, вскидывая руку и останавливая возмущения, а потом резко ушел, отдав указания готовить его дочь к отбытию. Когда девушку вывели из дома, при ней было лишь два лучших наряда в сумке, и ее мать сцепила руки и тихо прошептала мужу о темных вещах, о которых Джувакши не хотела слышать, но даже так она могла видеть страх в глазах отца, когда мать умоляла его передумать или хотя бы обговорить возможность официального брака. Даже не попрощавшись, отец увел безутешную жену, прижимая ее к груди, он кивнул слуге, который вывел девушку с рынка. Она шла медленно, следуя за мужчиной, что вел ее мимо переполненных магазинов по главной дороге. Она была удивлена, когда деловой район города перешел в дома, что были богаче на вид, и они проходили поместья разных дипломатов и политиков. Мужчина продолжал идти. Джувакши начала размышлять над происходящим. Может, ее мать ошиблась. Может, отец сделал правильный выбор. Может, кто-то из знати заметил ее красивое личико и выбрал из тысяч себе в спутницы. Девушка прикусила губу. Даже если мужчина будет старым, в этом нет ничего плохого. А если он был сговорчивым, он мог бы согласиться и на свадьбу, если она наладит отношения. И напоследок она подумала, что не будет голодать. Но все изменилось, когда она пришла к непроницаемым воротам царского военачальника, тут она начала понимать что происходило. - Я стану супругой солдата? спросила она мужчину, идущего рядом с ней. Он усмехнулся. - Не солдата. Ваш отец такого не позволил бы. Она моргнула и подумала, прежде чем сказал: - Царя? Мужчина рассмеялся. - Думаете, красота заставит его забыть о любимой жене? Джувакши не знала, как ответить на этот вопрос. Если бы она сказала то, что думала, ее бы посчитали хвастливой, хотя только в своей внешности она и была уверена. Ей и не нужно было отвечать, ведь тяжелые ворота открылись, и слуга махнул ей, развернулся и направился обратно. Окруженная царской стражей, Джувакши еще никогда не чувствовала себя так одиноко. Она попросила одного из них назвать имя того, к кому ее привели, но никто ей не ответил, никто и не посмотрел в ее сторону. Они стояли ровно, как каменные статуи. Безотчетный страх превратился в слезы. Тяжелые двери со стуком открылись, и для нее это прозвучало как удары по тюремной решетке, она двигалась медленно и неуклюже, словно ее щиколотки были скованы и сцеплены с тяжелым шаром. В конце витой лестницы ее встретила женщина со строгим видом. Она была так близко ко дворцу, а дома были больше, чем она когда-либо видела, и Джувакши думала, что и интерьер должен быть пышным и богатым, но коридоры были темными. Не хватало окон, а те, что она видела, были закрыты толстыми железными ставнями. Потолки были низкими, а поворотов было так много, что она ощущала себя пойманной в лабиринте, где растения росли вокруг нее, мешая идти и пытая тех, кто осмелился войти. Женщина, что вела ее, была такой же приветливой, как ведьма. Она отвела Джувакши в комнату, что была хоть и не богатой, но точно лучше, чем коридоры, по которым она прошла. Сразу стало понятно, что жить она будет не здесь, ведь ее сумка отсутствовала, а на кровати лежало тонкое белое платье. Женщина ушла, предупредив, что ее хозяин придет через час, и если у нее хватит ума, она попытается порадовать его. В последний раз Джувакши спросила: - Кто он? Твой хозяин? Девушка увидела в глазах женщины вспышку сожаления, но это могли быть проделки света, которого здесь было недостаточно. Но она все же ответила на вопрос. - Его зовут Локеш, - сказала она и покинула комнату, закрыв за собой дверь. - Локеш? прошептала Джувакши. Женщина точно ошибалась. Рынок кипел слухами о военачальнике, что служил царю. Зверства, которые ему приписывали, колебались от предательств до убийства невинных. Некоторые говорили, что он получил силу, заключив сделку с демоном, но большинство считало, что он и был демоном. Как такое возможно? Как мог отец отдать ее такому человеку? Теперь становился понятным страх в глазах отца. Если кто и заключил сделку с демоном, так это ее семья. А страдать за это будет только она. Инстинктивно понимая, что мудрее будет сыграть на своих преимуществах, чтобы отыскать доброту в демоническом сердце мужчины, Джувакши старательно оделась в платье и пальцами пригладила темные волосы, откидывая их длинными волнами на спину. Она разгладила складки на платье и ступила на солнечный свет, поворачиваясь так, чтобы солнечные лучи попадали ей на лицо и освещали глаза. Ожидание было долгим из-за ее тревоги, но все же короче, чем она ожидала. Дверь открылась с тяжелым щелчком, и источник ее страха замер, уставившись на нее. Джувакши не сказала ни слова, но выпрямилась во весь рост, расправила плечи и покорно опустила глаза. - Господин, - тихо сказала она, коротко поклонившись. Осмелев, Локеш ступил вперед и грубо схватил ее за подбородок и поднял ее голову, чтобы рассмотреть. Его глаза сузились, а ноздри расширились. - Как тебя зовут? осведомился он, дыхание обожгло ее пылающие щеки. - Джувакши, - сказала она. Дочь Он сжал ее челюсть, прерывая ее. - Мне плевать, чья ты дочь, - его пылающий взгляд скользнул по ее телу и вернулся к лицу. Хватит того, что ты прекрасна. - Спа - Не говори, - Джувакши мудро прикусила язык. Локеш отвернулся и начал снимать плащ. Он сел и яростно показал, чтобы она помогла ему разуться. Она сделала это, но когда потянула обувь, чтобы снять, он толкнул ее. Она отлетела к столу, опрокидывая его и ударяясь бедром. Его рука едва коснулась ее, но толчок был таким мощным, что она с трудом встала на ноги. В тот момент Джувакши поняла две вещи. Во-первых, мужчина, которому ее отдали, был хуже, сильнее, чем говорилось в слухах, а во-вторых, он был вспыльчивым, в его сердце не было мягкости. Выжить она сможет, только ублажив его, и выживание станет ее целью. Она не строила иллюзий о своем месте в его жизни. Когда она не была ему нужна, она становилась настолько незаметной, насколько было возможно, но когда она была ему нужна, она приходила к нему и отдавала все, чего он желал. Прошлая жизнь уже казалась сном. Когда-то были люди, что любили ее? Кто-то хотел сделать ее счастливой? Это звучало невозможным. Этот мужчина теперь стал всем ее миром, и боль окружала его темной тучей. И не было понятно, когда ударит молния, насколько сильным будет наказание. Будь здесь определенное поведение, она бы его уже раскрыла. Она была хороша в этом. Хороша в ощущении того, когда кто-то хотел что-нибудь купить, или просто заходил в магазин, чтобы украсть яблоко или обмануть. Но этого человека она понять не могла. Он был переменчивым. Злым на весь мир. А еще чего-то в нем не хватало. Словно он был из фрагментов. И он чего-то отчаянно желал, но она была осторожна, а он никогда об этом не говорил. Когда она поняла, что беременна, она сомневалась, сообщать ли ему новости. С одной стороны, он мог решить, что она больше ему не нужна, и убить ее. С другой стороны, он может просто ее прогнать. Мать может принять ее обратно, хоть и маловероятно. Она будет опозорена, да еще и с ребенком. Были места, куда можно было уйти женщинам, но жизнь запятнанной женщины с ребенком не сулила счастья. И все же выживание снаружи было проще, чем жизнь с Локешом. Она беспокоилась о своих действиях, не находя выхода, что был бы хорош и для нее, и для ребенка, когда хозяин вернулся домой. Она помогла ему разуться и подала холодный напиток из кувшина, а потом решила просто признаться. Забрав пустую чашку и поставив ее на стол, она сказала: - Я беременна. Она оставалась стоять к нему спиной, страх его ответа превратил ее в трусиху. Когда он ничего не сказал, она с осторожностью обернулась. Его лицо было не радостным или счастливым, но довольным. - Ты уверена? наконец, спросил он. - Да, - ответила Джувакши. Я думаю, это уже третий месяц - Ребенок, - задумался он, коротко взглянув на нее, а потом покинув спальню. Локеш не возвращался весь вечер. На следующий день он нашел Джувакши и сказал, чтобы она готовилась к свадьбе. Он назначил день свадьбы на следующую неделю. Джувакши не знала, что и думать, но его реакция на ее новость оказалась куда лучше, чем она могла надеяться. Она успокаивала себя, думая, что она выйдет замуж за демона, чтобы хотя бы ее ребенок родился в роскоши. Это отразилось и на Локеше. Он часто говорил, что его сын родится законно. По какой-то причине для него это было важно, и Джувакши надеялась, что если он и не нашел любви для нее, то будет мягче хотя бы к своему ребенку. И он был мягче в какой-то степени. После свадьбы, маленькой церемонии, где были и ее родители, старательно отводившие глаза, Джувакши получила более удобную комнату, больше служанок, а Локеш больше времени проводил с ней, разговаривая о ребенке и ее удобстве, консультировался с акушерками и получил даже больше власти в царстве, чем имел. Он сказал, что хочет сформировать наследство, чтобы передать его сыну. Хотя Локеш постоянно говорил о сыне, Джувакши не позволяла себе надоедливые сомнения, что будет, если она родит дочь. Она надеялась, что он и о дочери позаботится, хотя это звучало слишком оптимистично при его характере. Может, боги заметят ее страдания и наградят ее сыном. К сожалению, этого не произошло. Когда начались схватки, Джувакши наслаждалась болью. Ее нельзя было сравнить с побоями ее мужа, что происходили до ее беременности. Она знала, что если преподнесет ему этот ценный дар, она получит безопасное место для себя и ребенка. Может, она сможет с этим справиться. Она попытается ублажать его сильнее, чтобы стать той, кого он хотел. Акушерка сказала, что она ни разу не видела таких легких родов. Слуга вытирал ее лоб, давал воды, а Джувакши думала, что боги ее благословили. Она услышала крик и увидела, как акушерка укутывает ребенка в одеяло. Все, что могла чувствовать Джувакши, было облегчением и удовлетворением тем, что она даст мужу то, чего он так отчаянно хотел. Слуги разошлись после родов, и новоявленная мать засыпала с улыбкой, что была горьким отражением красивой и счастливой девочки, какой она когда-то была. Печально, но причина ее улыбки, маленькая девочка в колыбели рядом с ней, стала последним счастьем в короткой жизни Джувакши. Милая девушка восемнадцати лес с длинными темными волосами и сияющими лиловыми глазами, жена монстра, пробудилась от приятного сна и обнаружила нависшего над собой мужа, чье лицо побагровело от злости. Он схватил ее руками, сдавливая ее горло и обрывая дыхании, и она успела лишь услышать полные угрозы слова, что он бросил ей в лицо, что она родила девочку. Краткий миг она находилась между жизнью и смертью, и Джувакши думала только об одном. Не о том, чего ее лишили, не о разочаровавших ее родителях, не о муже-убийце, не о боли в легких. В эти бесценные и слишком короткие секунды Джувакши думала о том, что принесло ей истинное счастье, о любви к ее крошечной дочери. И она была довольна. Бонусная глава: Взгляд Рена Суженая Вся моя жизнь изменилась в тот день, когда родители пришли ко мне, и мать спросила, готов ли я заключить помолвку. Свадьба была тем, о чем я и не задумывался, но я согласился обдумать это, раз так мы могли обрести мир на наших землях, да и она выглядела восхищенной этой девушкой. Я знал, что моя мать не выберет первую попавшуюся девушку на свой трон. Женщина, что будет моей невестой, должна быть особенной. Я не был растерянным. Хотя не это я ощутил сначала. Стоя в прохладной тени одного из наших укреплений, выше маленького, но процветающего города, я следил за прибытием своей суженой. Караван прибыл раньше, чем я рассчитывал, и когда я увидел, что экипаж пересек врата и декоративную арку, я был удивлен, что у меня дрожали руки. Ведь это просто приехала девушка, которую я еще и не встречал ни разу, а она уже заставляла меня дрожать, как неопытного бойца во время первого сражения, наполняя меня восхищением и страданием. Сердце ускорило биение, и возбуждение бежало по венам. Я был рад тому, что так хочу встретить невесту. Общение с ней станет прекрасной возможностью отвлечься от постоянных стычек, что заполняли мои мысли. Какой она будет? Я хотел узнать, что ей нравится, а что нет. Я хотел запомнить, как движутся ее руки и пахнут волосы. Может, я даже успею узнать, какие блюда она любит. Я хотел услышать ее смех, узнать, что она думает о будущем императоре, которому нравится сочинять стихотворения. Пока она приближалась, мысли менялись. Мама упоминала, что помолвку, если я соглашусь, нужно будет подтвердить как можно скорее, намекая на то, что девушке у нас будет безопаснее, чем у себя дома. Я нахмурился. Ее обижали? Били? Руки сжались в кулаки от мысли, что кто-то причинял ей вред. Если я найду этому подтверждение, я уничтожу ответственного за это. То, что я хотел ее защитить, было хорошим знаком. Солдаты во главе каравана окружили экипаж, когда он остановился перед искусно сделанным домом, что стал моим временным пристанищем. Положив руки на резные перила, я склонился вперед и обратился к солдатам Кадама, спрашивая, не было ли происшествий по пути. Они ответили, что поездка была ровной, словно купание в горячей ванне, то, что старший солдат и их глава, близкий к выходу на пенсию, хотел сделать. Я убедил его, что еда, отдых и удобные купальни, чтобы смыть пыль дороги с ног, ждут их, а занавески дернулись, и я увидел появление изящной ладони, что скрылась во тьме салона экипажа. Ругая себя за то, что не подошел к двери и не встретил ее, я развернулся и спрыгнул с лестницы так быстро, как только мог, устремляясь к карете, когда один из солдат предложил ей руку. Нервно взлохматив рукой волосы, я закрепил на лице то, что, как я надеялся, было чарующей улыбкой, и ждал, когда она повернется ко мне. Она была на две головы ниже меня и так сильно укутана в шелка, что я не мог точно сказать ничего о ее фигуре. Увидев, что вуаль ее была сапфирово-синей, моего любимого цвета, я решил, что это хороший знак, и сказал: - Здравствуй, милая Джесубай. Встретить тебя честь для меня. Я склонил голову, пока не почувствовал, что она повернулась ко мне, а потом поднял взгляд, чтобы пересечься с ее глазами. Эти глаза были самыми удивительными, поразительный сиреневый оттенок был таким ярким, что они напомнили мне о любимых цветах матери лилово-розовых розах. Хотя вуаль закрывала лицо, она достаточно плотно прилегала, чтобы я разглядел изгиб ее щеки, ее рот и острый подбородок. И хотя я знал, что поступаю самоуверенно, я не мог не взять ее за руку и коснуться губами ее тонких пальцев. - Я так рад, что ты пришла, - тепло сказал я, мои глаза снова заглянули в ее, хотя я не отрывался от ее руки. - Я тоже рада быть здесь, - ответила она мягко, но очень вежливо. Наученный политическим опытом, я не позволил своему недовольству собственной беспечной ошибкой и ее чуть теплым приветствием проявиться на своем лице, и я легонько сжал ее пальцы, отпустил руку и сцепил свои ладони за спиной, отступая на пару шагов. Я действовал слишком быстро и явно напугал ее. Может, она и не хотела этой свадьбы так сильно, как хотел я. Была еще вероятная мысль, что пребывание рядом с мужчиной ее тревожило. Я неплохо читал язык тела, чтобы понять, что она признала меня симпатичным незнакомцем, но она мне еще не доверяла, и потому я всеми силами должен был ей показать, что достоин ее доверия. И приблизился я к ней уже как взволнованный щенок. - Может, ты хочешь отдохнуть? Тебе принесут еду, если ты захочешь ужинать одна, - предложил я, пока мы шли. Она мгновение обдумывала мои слова, а потом ответила: - Нет. Думаю, я лучше поем в компании. Я слабо кивнул в ответ на ее слова, воспринимая не то, что она сказала, а то, как она это сказала. Я не уловил того, что она хочет поужинать со мной, но понял, что она чувствует, что это ее долг. Я уж точно не хотел, чтобы женщина становилась мне невестой, решив выйти замуж принудительно. Я хотел любви. Может, все это и не сработает. - Тогда ужин будет через час. Она кивнула, и я позвал служанок, чтобы присматривали за ней во время визита. Они ушли, суетясь вокруг нее и подыскивая комнату, в которой ей будет удобнее всего. Тяжко вздохнув, я чувствовал, как на меня давит разочарование, но я не позволил ему задавить надежду, что я ощущал раньше, и я решил дать ей немного времени, а пока встретиться с солдатами Кадама, ожидая ее возвращения. Ужин был тихим занятием, где говорил в основном я, а она кратко отвечала на вопросы или едва заметно кивала. Разочарование прочно укрепилось во мне. Я хотел не этого. Девушка, с которой я представлял остаток своей жизни, должна была быть живее, страстнее, смелее. Я хотел ту, что сможет постоять за себя. Ту, что не будет теряться из-за того, что я мужчина или наследник трона. Ночью после ужина я шел по крыше, размышляя, что мне делать дальше. Отправить ее обратно? Сказать матери, что она ошиблась в выборе? Да, она была красивой и хорошо говорила, но этого не хватало. Разве плохо хотеть большего? Луна внезапно прорвалась через облака, и я заметил Джесубай на балконе ниже. Она была в тонком белом платье с широкими рукавами. Ее сияющее лицо было свободно от вуали, а темные волосы ниспадали на спину, почти касаясь земли. Локоны ее густых волос подхватывал ветер. Я снова был поражен ее красотой. И пока я стоял и смотрел на нее, я заметил, что она поднесла руку к щеке и вытерла ее. Она делала так не один раз, и хотя я не слышал звук, я понимал, что она плачет. Ей так не нравилась идея со свадьбой? Она была загнана в ловушку? Может, она думала, что мы ее отвергнем, если она не согласится на свадьбу. Может, она хотела чего-то другого для себя. Но она должна была знать, что мы все равно защитим ее. Я был удивлен тому, что мама до сих пор не объяснила этого. Я спустился по ступенькам на ее балкон. - Джесубай? Она резко развернулась, глядя на меня с тревогой. Я поднял руку. - Прости, если я напугал тебя. Я был на крыше и услышал, что ты плачешь, - я врал. Она не издала ни звука, но я не мог придумать, что еще ей сказать. Может, скажешь мне, что случилось? спросил я. Ее сиреневые глаза светились в лунном свете, она выглядела как испуганный дух леса, готовый спрыгнуть с балкона и улететь в любой момент. - Н ничего не случилось, - все же ответила она. Я видел, что она была огорчена тем, что я видел ее слезы. Я шагнул ближе. - Обещаю. Я не хочу причинить тебе боль или несчастья. Если тебе не нравится идея становления моей невестой, это легко отменить. Я растерялся, увидев панику на ее лице. - Нет! заявила она. Я не могу позволить тебе отправить меня назад. - Я не это имел в виду, - я потер подбородок, пока разглядывал ее, думая о том, почему все время говорю что-то не так. Я не был похож на себя. И попытался снова. Я говорил о том, что если ты не хочешь выходить замуж, я не стану тебя заставлять. Ничто еще не решено. Ты можешь свободно выбирать. - Свободно, - коротко выдохнула она с тенью смешка, а потом замерла и подняла на меня взгляд, после чего отвернулась. Если бы я могла, - закончила он. - Ты можешь, - сказал я, сокращая дистанцию между нами. Свадьба со мной не единственный путь оградиться от тех, кто вредят тебе. Она застыла. - О чем ты? спросила она. - Я - я понял, что она не хочет, чтобы я ее трогал, и, не зная, что делать со своими руками, я неуклюже скрестил их на груди. Я о том, что наша семья все равно тебя защитит. - А кто защитит тебя? ее слова были такими тихими, что я едва их расслышал, но когда я смог, меня заполнило понимание. Она была напугана. Но не мной. - Джесубай, я не позволю тебе навредить. Она обернулась и взглянула на меня. Колебаний не было. Не было и сдержанности. Ничего скрытого. Словно она открыла окно в свою душу, и я видел, какой она была. Какой она хотела быть. В ней был сильные стержень, но он был скрыт так глубоко внутри, что я задумался, а знает ли она сама о нем. Я не знал, смогу ли я преодолеть грань между нами, раскрыв все, что она скрывает в себе. Даже если это возможно, на это уйдет время и много терпения, но я чувствовал, что результат того стоит. Я тихо спросил: - А чего хочешь ты, Джесубай? Она ответила прерывающимся шепотом, хмурясь, словно не до конца понял вопрос. - Я хочу - она замолчала. Я хочу быть с тем, кто меня любит. Я хочу жить в твоей семье. Я хочу безопасность. Я улыбнулся и протянул раскрытую ладонь. Она положила свою маленькую ладошку на мою руку, и хотя ее пальцы дрожали, она не возмутилась, когда я положил другую ладонь поверх ее и легонько сжал. - Я обещаю. Я дам тебе все это, если ты хочешь именно этого, Джесубай. Она посмотрела на наши руки, а потом на меня, что-то отыскивая на моем лице, прежде чем сказать: - Хочу. Вот здесь был для меня поворотный пункт. Я видел, кем она хотела стать. Видел сильную личность, что жила за вуалями. Вытащить ее оттуда потребует много доброты и терпения. И я решил, что я смогу этого дождаться. Я смогу дождаться, пока она полюбит меня. Мы можем отложить помолвку, но даже если мы решим пойти дальше, союз будет длиться годами. Я был уверен, что за это время мы узнаем друг друга и сможем быть счастливыми. Пока я рассуждал, расторгнуть ли помолвку, она возразила, сказав, что мы должны подписать бумаги до ее отъезда. Несколько часов я задавал ей тщательно продуманные вопросы, пока она не призналась, что на союзе настаивал ее отец. Она верила, что если вернется без моего соглашения, ее ждут ужасные страдания. Я знал, что ее отец был умным и хитрым военачальником, что он манипулировал царством, но теперь я знал и то, что он был ответственным за запугивание своей дочери. Это осознание пылало во мне, особенно, теперь, когда я понимал, что пока что нет возможности расправиться с ним. Я должен был действовать осторожно там, где был замешан он. Важно было обеспечить безопасность Джесубай, не дать ему дотянуться до нее. Месть или расправа над тем, кто обижал ее, могла разрушить все, чего мы достигли. Локеш разорвет помолвку, а то и воспользуется предлогом, что мы заставили его и его семью пойти на нас войной. Нужно было действовать как дипломат, каким меня учили быть, и сдерживать пламя в моем боевом сердце, пока не настанет нужное время. Несмотря на политические преимущества нашего союза, я не хотел, чтобы Джесубай думала, что я хочу свадьбы с ней только ради мира между нашими царствами, или чтобы защитить ее, хотя обе причины имели большое значение. Я сказал ей, что жду того момента, когда стану ее мужем, и пообещал, что стану хорошим мужем. Больше всего я хотел, чтобы она была счастлива. Когда я сказал об этом, она, казалось, поймала меня на слове и немного расслабилась. Мы провели вместе несколько дней, и я был рад тому, что она хотела быть рядом со мной, когда я навещал отряды и встречался с главами города. Она все еще закрывалась вуалью и была тихой и неподвижной, как статуя, но я замечал, что ее яркие глаза следят за мной, когда я говорю, и она выглядела увлеченной и заинтересованной всем, что видела и ощущала. Надежда вновь расцвела во мне, и я думал, что не все еще потеряно. Несколько раз я ловил на себе ее взгляд, она смотрела на открытые участки кожи на моей груди и горле, и я задумывался, значит ли это, что она так же увлечена мной, как и я ею. Я понял, что стал чаще улыбаться. Я даже сочинил стихотворение не о вымышленной девушке, а о настоящей девушке, у которой были длинные черные волосы и сияющее лицо, что стояла на балконе, залитом лунным светом, и серебряные слезы текли по ее щекам. Хотя я так и не услышал ее смех и не узнал о ее любимой еде, она одарила меня пару раз прекрасной улыбкой, и я посчитал себя счастливчиком. До того как она уехала, я был уверен, что мы станем хорошей парой, и когда я спросил ее, уверена ли она, она сказала: - Стать Раджарамом все, о чем я могу мечтать. По ее желанию принесли бумаги, и мы официально подтвердили помолвку. Я знал, что мать будет рада, да и сам был доволен. Смотреть на ее отъезд было тяжело. Мы едва успели начать долгий процесс понимания друг друга. Я знал, что должен действовать медленнее и осторожнее по отношению к ней, так что я позволил себе самый вежливый и простой жест, коротко коснувшись губами тыльной стороны ее ладони, желая, чтобы настал день, когда она позволит обнять ее, а потом попрощался с ней. Пока я смотрел, как уходит караван, я думал о своем новом статусе помолвленного. Мы будем далеко друг от друга дольше, чем мне бы хотелось. Если я и успел что-то узнать о Джесубай за это короткое время, что мы провели вместе, так это то, что ее нужно было постоянно уговаривать, словно нерешительную кобылицу, и я беспокоился, что те крошечные шаги, на которые мы сблизились, потеряют свою ценность за долгое время разлуки. Было так просто позволить хрупким отношениям, что мы успели начать, отодвинуться обратно к холодному расстоянию первой встречи. И тогда я решил писать ей. Каждый день, если понадобится. Если я не могу быть с ней лично, я буду изливать ей душу на бумаге. И, может, когда мы снова встретимся, мы поймем, что расстояние между нашими сердцами преодолеть не так и сложно. Заглянем в «Мечту тигра» Пролог Угли Ее дикое сердце билось так же хаотически, как и двигался ручей, у которого она остановилась. Ее тонкие ноги дрожали, лунный свет очерчивал ее силуэт, и я мог видеть ее пульс, ее глаза, разыскивающие опасность. Я смотрел на нее из тени деревьев, черный призрак, желавший ее поражения. Потянув носом воздух еще раз, она нервно склонила голову к воде. Я выскочил из укрытия и прорвался сквозь траву и кусты, сокращая дистанцию, как метеор. Когти оставили следы на корне, торчавшем из земли, как рука скелета, и она услышала шум. Резко развернувшись, лань бросилась влево. Я прыгнул, но зубы ухватили лишь густой мех ее зимней шубы. Она издала тревожный вопль тревоги. Я гнался за ней, кровь ускоренно бежала по венам, и я чувствовал себя живее, чем был последние месяцы. Я снова набросился, и в этот раз когти впились в ее тело, обхватывая его в смертоносных объятиях. Она брыкалась подо мной, пытаясь вырваться, но я прокусил ее шею. Погрузив в нее зубы, я зажал ее трахею. Если ее переломить, она умрет, но я верил, что это более милосердный способ охотиться, но внезапно я почувствовал, что это я задыхаюсь. Возбуждение от охоты испарилось, и я остался с пустотой, что грозила поглотить меня. Она душила, неспешно убивая меня, как и я забирал жизнь у этого создания. Я разжал челюсти и поднял голову. Почувствовав перемену, лань помчалась к ручью, сбрасывая меня со спины. Она растворилась в подлеске, холодная вода омывала мою густую шерсть, на миг я хотел лишь начать дышать, отпустить все. Отпустить воспоминания. Отпустить разочарование. Отпустить мечты. Смерть была бы милосерднее. Я понемногу отходил от ручья. Мои лапы были такими же грязными, как и мои мрачные мысли. Я уныло стряхнул с шерсти воду и тщетно попытался счистить с когтей грязь, когда услышал женский смех. Я вскинул голову и увидел Анамику, сидевшую на ветке дерева, на плече ее висел золотой лук, а за спиной колчан стрел. - Это самая жалкая охота, какую я только видела, - фыркнула она. Я мягко заворчал, но она не заметила предупреждение и продолжила комментировать. - Ты выбрал самое слабое существо в лесу, но не смог убить. Да что ты за тигр? Она проворно спрыгнула с толстой ветки. Анамика была в зеленом платье, и когда она встала передо мной, я тут же отвлекся на ее длинные ноги, но она снова открыла рот. Она уперла руки в бока и сказала: - Если ты голоден, я могу приносить тебе еду, ведь ты слишком слаб, чтобы себя прокормить. Ворча, я отвернулся от нее и прыгнул в другую сторону, но она быстро меня догнала, соревнуясь с моей скоростью, пока я мчался по лесу. Когда я понял, что от нее не избавишься, я остановился и сменил облик. Человеком я повернулся к ней и раздраженно взревел: - Почему ты продолжаешь преследовать меня, Анамика? Разве того, что я застрял здесь, оставаясь рядом с тобой каждый день, не достаточно? Она сузила глаза. - Я тоже здесь застряла, - она произнесла слово медленно, словно оно было ей в новинку, - я с тобой, как и ты со мной. Разница в том, что я не трачу жизнь на достижение того, что у меня никогда не будет! - Да ни к чему я не стремлюсь! Она вскинула брови, и я знал, о чем она думает. Она знала обо всем, чего я хотел. Быть тигром Дурги значит быть связанным, соединенным с ней мысленно, что включалось, когда мы принимали облики Дурги и Дамона. Мы пытались оставлять друг другу пространство, но оба знали друг о друге больше, чем хотели рассказывать. Я знал, что ей сильно не хватает брата. Она ненавидела играть роль Дурги. Сила ее не интересовала, что и делало ее идеальной богиней. Она никогда не стала бы использовать оружие или Амулет Дамона для своих целей. Это мне в ней нравилось, хотя я об этом и не говорил. Я замечал и другое, что стал уважать в ней за прошедшие шесть месяцев. Анамика была светлой и мудрой в решении проблем, она всегда думала об сначала о других, а не о себе, и владела оружием лучше чем многие известные мне мужчины. Она заслуживала спутника, кто поддержал бы ее и помог нести это бремя. Эту работу должен был выполнять я, но вместо этого я часто погрязал в жалости к себе. Я уже хотел извиниться, когда она снова начала нажимать на больное. - Хочешь - верь, хочешь нет, но я преследовала тебя не для того, чтобы испортить жизнь. Я просто хотела убедиться, что ты не поранился. Твои мысли постоянно далеко, потому ты можешь быть в опасности. - Поранился? Поранился! Меня нельзя ранить, Анамика! - Ты был сплошной раной все шесть месяцев, Дамон, - сказала она еще тише. Я пыталась это терпеть, но ты продолжал показывать эту эту слабость. Разозлившись, я приблизился к ней, размахивая пальцем в воздухе перед ее носом, не обращая внимания на едва заметные веснушки на нем и зеленые глаза с длинными ресницами, в таких глазах мужчина мог потеряться. - Давай кое-что проясним, Анна; во-первых, мои чувства мое дело, и, во-вторых, - я замолчал, услышав, как она втянула воздух. Решив, что я пугал ее, я отступил на шаг и прекратил кричать. Во-вторых, когда мы на людях, я Дамон, но наедине, прошу, называй меня Кишаном. Я отвернулся от нее и положил ладонь на ствол соседнего дерева, заставляя злое пламя, что она разжигала во мне, отступить и превратиться в тлеющие угли. Замедляя дыхание, я не заметил, что она приблизилась, пока не почувствовал ее руку на своей руке. Прикосновение Анамики всегда посылало теплое покалывание на моей коже, и это было из-за нашей связи. - Прости, Кишан, - сказала она. Я не хотела тебя разозлить или вытащить наружу твои неуловимые эмоции. В этот раз ее раздражающие слова не волновали меня. Вместо этого я сухо рассмеялся. - Я постараюсь держать свои «неуловимые эмоции» под контролем. Сейчас же, если ты прекратишь приставать к тигру, то он не будет скалиться в ответ. Она безмолвно разглядывала меня, а потом прошла мимо, направляясь домой с прямой спиной. Ее удаляющийся шепот растворялись, когда она ушла за деревья, но я успел расслышать: - Я не боюсь его зубов. Я почувствовал укол вины, ведь позволил ей идти домой одной, но я видел, что при ней был Амулет Дамона, и знал, что ничто не может ей навредить. Когда она ушла, я потянулся и размышлял, возвращаться ли в дом, что мы делили, и делили было ключевым словом, или стоит переночевать в лесу. Я решил отыскать удобный участок травы для сна, когда тело замерло, ощутив присутствие другого человека. «Кто мог здесь быть? Охотник? Анамика вернулась?» Я медленно обернулся, не издавая ни звука, но когда повернулся, я отскочил назад, сердце замерло. Невысокий мужчина стоял передо мной, словно появившись из ниоткуда, что он, наверное, и сделал. Лунный свет сиял на его лысой голове, и он сдвинулся, сандалии хрустели по траве. Мы не видели с монахом с того судьбоносного дня, когда я передал свою избранницу, свою возлюбленную брату. День, что я видел во снах, в надеждах, и мое будущее, прыгнувшее в вихрь пламени, исчезли, погасли, как лампа, в которой кончилось масло. Я был сломан с того момента. - Пхет, - только и сказал я. Что привело тебя в мой личный ад? Мужчина схватил меня за плечо и уставился на меня яркими карими глазами. - Кишан, - серьезно сказал он. Ты нужен Келси. Пособие 1)    Несмотря на опасность, Иша осталась с Джесубай. Стоила ли того жертва? 2)    Локеш вымещал гнев на дочери и постоянно запугивал ее. Почему он оставил ее в живых? 3)    Как вы думаете, почему Джесубай решила надеть золотую вуаль на праздник царя, хотя она знала, что отец предпочитает сиреневую? 4)    Джесубай унаследовала силы от отца, хотя ее отец не может исцелять или становиться невидимым. Как вы думаете, почему ее силы так отличаются? 5)    Что чувствовала Джесубай, когда царь объявил, что она выйдет замуж? Почему? 6)    Цветы и сады тема это книги. Джесубай сравнивает себя с цветком, который прячут от солнца. А как еще вы можете сравнить Джесубай с цветком? 7)    Когда Джесубай прибыла во дворец царя, она прошла врата, охраняемые тремя видами животных обезьянами, тиграми и слонами. Все эти животные есть в серии «Проклятие тигра». А были ли в книге другие отсылки? 8)    Локеш встретил Кишана в царском саду. Какой, как вы думаете, была истинная цель Локеша? Была ли она обширнее чем та, что он высказал? 9)   Дэчень отличается от того, как ее описывали Рен и Кишан? Сильно? 10)  История о карпе кои, запрыгнувшем на водопад, имеет особое значение для Джесубай. Как вы думаете, была ли она награждена даром от богов? 11)  Джесубай думала, что семье Раджарам и всему миру было бы лучше, если бы она не родилась. Как бы это повлияло на «Проклятие тигра», если бы все так и случилось? 12)  Тема книги: «Яблоко от яблони недалеко падает». Была ли Джесубай обречена стать злодейкой, как ее отец? Чем она от него отличалась? 13)  Рен сказал, что Локеш ядовитая кобра, и его яд бежит во всех. В каком смысле это можно считать правдой? 14)  Основная тема книг о тиграх истинная любовь требует жертвы. Любила ли Джесубай Кишана? А Кишан любил Джесубай? Любил ли он Келси? Как его изменило произошедшее с Джесубай? 15)  В чем Келси и Джесубай схожи, а в чем отличаются? 16)  Отражает ли стихотворение в начале судьбу Джесубай? Как? Была ли ее смерть доброй? 17)  Как вы думаете, почему Джесубай не могла исцелить себя в конце книги? Может ли здесь быть не одна причина? 18)  Дурга продлевала жизнь Джесубай, чтобы задать ей один вопрос. Какой и почему он был так важен? 19)  Предположим, что у Дурги был камандал, и она могла спасти жизнь Джесубай. Почему она этого не сделала? 20)  Джесубай отличается от ваших ожиданий? Она стала нравиться вам больше или меньше? Почему? Благодарности Я хочу выразить благодарность нескольким людям, что помогли мне завершить эту книгу и подготовить к изданию. Для начала я хочу сказать спасибо своему агенту Алексу Гласу за его неустанную поддержку и помощь. Думаю, ему так же, как и мне, понравилось работать над этим проектом. Спасибо Клиффу Нильсону за прекрасную обложку. Работать с тобой одно удовольствие. Искренняя благодарность моим первым читателям. Моим сестрам Линде, Шэре и Тонни. Моей маме Кейтлин. Моему брату Джареду и его жене Суки, моей подруге Линде. Все вы замечательные и всегда желающие схватить весло и помочь этому кораблю плыть дальше. Глубокое признание выражаю своему издателю, Эми Кнапп из Blue Otter Editing и команде, что делала электронную версию в Trident Media Group: Элизабет Паркс, Эмили Росс, Люба ДиФалько и Николь Робсон. Все вы заслужили отдых. И я аплодирую стоя всем моим верным читателям, подписчикам и блоггерам, что постоянно просят меня о еще одном тигре. Это для вас. =)