– Лодку! Лодку! – забегали на берегу. – Эй, держись!
Побежали к лодке, что лежала метрах в ста отсюда и далеко отводы. Но кто-то разглядел:
– Она примкнута к коряге.
– Черт, утонет ведь! Еще хлебнет пару раз…
– Ребята, ну что же вы?! – чуть не плакала девушка в штанишках.
Голова Митьки поплавком качалась в волнах, скрывалась из виду, опять появлялась… И руками Митька теперь взмахивал реже.
– Ребята, ну что вы?!
Двое очкариков начали торопливо сбрасывать с себя одежду. Вот скинул один, прыгнул в воду, ойкнул и сильно погреб к Митьке. И второй прыгнул в воду и стал догонять первого.
– Эй, держись! Держи-ись! – кричала девушка и махала зачем-то руками. – Ребята, они успеют?
– Успеют.
– Вот фраер-то! – волновались на берегу.
– Зачем он полез-то!
– Семьдесят шесть градусов. Николай верно говорил.
– Трепач-то! Хоть бы успели.
– Мне эти сильные!.. Сибиряки. Куда полез? Зачем?!
– Ребята, успеют или нет? Где он, ребята?!
Ребята только-только успели: поймали Митьку за волосы и погребли к берегу.
Митька наглотался изрядно. Очкарики начали делать ему искусственное дыхание по всем правилам где-то когда-то усвоенной науки спасения утопающих: подложили Митьке под поясницу кругляш, болтали бесчувственными Митькиными руками, давили на живот… Митька был без трусов, и девушка просила издали:
– Ребята, ну наденьте ему брюки. Ребят, ну наденьте! Я помогу вам откачивать.
– Ты лучше беги в магазин, – попросил один из тех, кто плавал за Митькой. Он прыгал на одной ноге, стараясь попасть другой в штанину. Его так трясло, что вблизи слышно было, как щелкают зубы. – А то пропадешь к черту… с этими моржами.
– Ребят, вам теперь медали дадут, да?
Те, что возились с Митькой, захихикали.
– Ирочка, без трусов не считается.
– Как без трусов не считается?
– Если вытащили утопающего, но он без трусов, то не считается, что спасли. Надо достать трусы, тогда дадут медаль.
– Ира, иди подержи голову.
– Да ну, какие-то!.. Ну наденьте же штаны, ребята!
– Мы в штанах, Ира. Ты что, бог с тобой!
Митька стал подавать признаки жизни. Открыл глаза, замычал… Потом его стало рвать водой и корежить. Рвало долго, Митька устал. Закрыл глаза. Потом вдруг – то ли вспомнил, то ли почувствовал, что он без трусов, – вскочил, схватился… там где носят трусы… Очкарики засмеялись. Митька вскочил – и бегом по камням, прикрывая руками стыд. Добежал к своей одежде, схватил, еще три-четыре прыжка, и он скрылся в кустах. И больше не появлялся.
Очкарики пошли в магазин – покупать лекарство для двух своих героев. А заодно полагалось выпить и за здоровье спасенного.
– Зря он сбежал! – сокрушались. – Лютенко нахмурится: «В честь чего выпивка?» – «Спасли утопающего». Не поверит. Скажет, выдумали. Ира, подтвердишь?
– Если вам не полагаются медали, то и выпивка не полагается. Я против.
– Все дело в трусах…
– А лихо он в кусты сиганул! Прямо детектив: спасли утопающего, он схватил одежду и был таков. Может, шпион?
Беззаботный народ, эти очкарики! Шляются по дорогам… Все бы им хаханьки, хиханьки. Несерьезно как-то все это. В их годы… Но вернемся к Митьке.
Митька перед самым закрытием магазина пришел туда. Он был уже хорош. Оглянулся, спросил продавщицу негромко:
– Здесь бумажник никто не находил?
– Какой бумажник?
– Кожаный… в нем пятнадцать отделений.
– Твой, что ли?
– Не имеет значения. Никто не поднимал?
– Нет. А что там было?
– Деньги.
– Твои, что ли?
– Не имеет значения.
– Много денег?
– Полторы тысячи.
– Новых?!
– Новых… Новеньких. Никто не поднимал?
Тут только сообразила продавщица, что у Митьки – «транс», Митька наскочил на новый сюжет.
– Господи!.. Митька, заикой сделаешь так. Да ведь как серьезно, черт такой! Ты хоть раз в глаза видал такие деньги?
Митька криво улыбнулся.
– Хочешь, я тебе сейчас… Ну, ладно. Замнем для ясности. Дай бутылку.
– Чего «я сейчас»?
– Ладно, ладно. Давай бутылку и помалкивай. Я про деньги не спрашивал.
– Женился бы ты, чудак-человек, – с искренним сочувствием сказала продавщица, здешняя женщина, знавшая Митьку с малых лет. – Женисся – заботы пойдут, некогда выдумывать-то будет что попало.
– Ладно, ладно, – сказал Митька. Взял бутылку и пошел из магазина. На пороге остановился, еще раз предупредил продавщицу: – Имей в виду: я про деньги не спрашивал. Если кто найдет, станут тебе отдавать – ты ничего не знаешь, чьи они.
– Ладно, Митя, не скажу. Только ведь не отдадут.
– Как?
– А то не знаешь – как? Найдут и промолчат. Полторы тыщи – это дом крестовый, какой же дурак отдаст. Присвоит, и все.
– На всякий случай: ты ничего не знаешь.
– Добро.
Митька ушел.
Да, опять у него это самое… Похоже, изобрел машинку для печатания бумажных денег. Опять будет помогать бедным и женщинам. Митька добрый человек, но очень наивный: ведь попадутся бедные и женщины с фальшивыми деньгами! И им же будет плохо. Об этом он почему-то не думает. Лучше уж рак лечить – безопасней.
Copyright (c) 2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского
