© С. Коротков, В. Андрейченко, 2015

© ООО «Издательство АСТ», 2015

Шум дождя перекрывал все посторонние звуки. Тяжелые капли скользили по веткам деревьев и кустарника, шуршали по траве, с громким стуком падали на жухлые прошлогодние листья, сплошным ковром покрывающие все пространство под вековыми дубами. Непогода достигла кульминации – казалось, что не на шутку разгулявшаяся стихия пытается навсегда избавить этот суетный мир от всего сущего. Избавить и полностью смыть дождевой водой даже следы пребывания тех, кто упорно бороздил просторы закрытой для доступа территории. В лесу, совсем недавно наполненном кипучей жизнью, воцарилось безмолвие. Осталось только терзающее округу ненастье и ничего более. Монотонный шум дождя нарушал лишь шквалистый ветер, налетающий внезапными порывами и качающий в разные стороны кроны могучих деревьев. Его воздушные вихри поднимали вверх и уносили с собой тысячи увядших прелых листьев, словно хотели посоревноваться с авиапочтой, отправляя вдаль послания прошлого, которому уже никогда не суждено вернуться обратно.

Все это – остаточное действие прошедшего недавно сильного Выброса. Зона вновь показала себя во всей красе, в очередной раз доказав, что шутить она не любит, а предугадать ее стихийные действия не может никто.

– Что-то недоброе затевается. Давненько таких мощных Выбросов не было. И главное, не по привычному расписанию. Многих, кажись, врасплох застала. Да нам и до фени! Щас подзатихнет малеха, и двинем. Жмуров, поди, вокруг до фигища, еп-тыть! Представляешь? Холодных, синющих, скользких! Но, хорошо, хоть не вонючих еще. Свежачок! А жмурики, они, Шило, на все согласные, сами тебе свое добро отдают! Только успевай подбирать. Халява!

Сказавший сладко потянулся, всхрапнул, хохотнув, и смачно сплюнул в горящий перед ним костер.

– Думаешь, Кегля, стоит пройтись, глянуть, что к чему? Так каняво же как-то… Там черт знает что сейчас творится. После Выброса еще сутки неспокойно бывает. Да и зверье, как с цепи сорвавшееся, бросается на все, что движется…

Сидящий через костер напротив Кегли Шило поежился. Тело его непроизвольно содрогнулось, стоило только представить картину, создаваемую в данный момент стихией на земной поверхности. В бункере, находящемся глубоко под землей, слабо ощущался даже сам Выброс, поэтому сохранялось спокойствие, изредка нарушаемое только вездесущими крысами. Лишь потрескивали горящие в костре дрова, и слабый дымок уходил во чрево воздуховода. Когда строилось это сооружение, все делалось на совесть, поэтому вентиляция до сих пор работала исправно. Жгущие костер в закрытом помещении могли пребывать в спокойной уверенности, что не погибнут от угара. На покрытых копотью бетонных стенах подземелья, словно в причудливом танце, плясали тени сидящей парочки.

– Не боись, нас звери не тронут. Мне тут от одного дохода вещица осталась – кайф! Он меня, покемон, все уговаривал – жизнь за нее сохранить. Лошара. Все свойства этого арта как на духу выложил! А на кой мне его мольбы нужны были? Я перед тем, как его завалить, состроил понимающий вид. Трещи, мол, трещи, – я тебя пожалею. И только он все подробно распальцевал, я его сразу и кончил, еп-тыть! Не только арт, но и все вещички сразу моими сделались. Хех, прямо к рукам как родные прилипли!

Кегля снова со всхрапом хохотнул и сплюнул через прореху, образованную двумя отсутствующими передними зубами. В костре раздалось резкое шипение, и к потолку бункера взметнулось несколько искр. Шило вздрогнул, еще раз поежился и, посмотрев через пламя на напарника, недоуменно спросил:

– А зачем его было убивать-то? Никто же не мешал и так все себе забрать… Под дулом он бы все отдал.

– Эх, зелен ты еще, не на все соображаловки хватает. При нашем деле живых свидетелей оставлять нельзя. Сам целее будешь. Запомни: эти лошары-сталкерюги нам ошибок не прощают. Соберутся потом все вместе и по наводке отправят нас к праотцам! Привыкай, еп-тыть, не бакланить же взялся, а на промысел вышел. Вали всех и забирай добро себе! Усек?

– Угу, – Шило скорчил оскорбленную мину. – А почему можно теперь не бояться зверья? Чем так хорош этот артефакт? Он что, отпугивает их, что ли?

– Да не-е. Тут другое… Они просто на хозяина арта внимания не обращают. Ведут себя так, словно рядом никого нет. Как это происходит, я не знаю, но действует безотказно. Уже несколько раз на деле проверял. Все тип-топ, так что не кани, обещаю полный отпад, еп-тыть! Соберем барахлишко со жмуров и покатим до дому. Тары-бары, ширли-мырли, золотишко и перо, хе-хе-хе… Думаю, что сегодня нам особый фарт покатит. Прямо всем нутром чую, что хоть с граблями иди добро собирать. Знатный хабар, чудный навар, и – по Дерибасовской, в клешах, при кастете, хе-хе-хе… Надолго потом хватит бабосиков, если не на всю оставшуюся жизнь! Так что собирай манатки, да двинем сандалиями по бездорожью…

Открыв толстую массивную дверь, Кегля выглянул на лестничный пролет. Ступени, ведущие наверх, за длительное время отсутствия настоящих хозяев обветшали и сейчас представляли собой жалкое зрелище. Раскрошенный по краям бетон и во множестве мест отвалившаяся от стен штукатурка почти полностью завалили поверхность ступеней, на которые вставали подошвы бронированных ботинок. Только прошмыгнула в широкую трещину застигнутая врасплох шустрая аскарида. Этих червяков-переростков никакие Выбросы не страшили. Предпочтение они отдавали трупам. Погибшие, в отличие от живых, точно сопротивления не оказывали. В остальном спокойная атмосфера заставила опытного мародера сбросить настороженность. Убедившись в отсутствии опасности, Кегля жестом позвал напарника за собой и двинулся наверх. Готовый к стрельбе дробовик болтался в трясущихся руках бандита из стороны в сторону – сказывались нервное напряжение и изрядная доза, принятая бывалым наркоманом.

– Бросал бы ты это дело с ширевом и косяками, а то, не ровен час, сгубят они тебя… – запнувшийся о крошево под ногами Шило едва не сверзился вниз по лестнице и чертыхнулся: – Мля-а-а… Чуть как та аскарида в щель не ускакал…

– Не твоего ума дело! – резко осадил напарника Кегля. – Поешь с мое казенной баланды, еще не так подсядешь на эту дрянь, еп-тыть! Я одних кедров лобзиком полтайги навалил! Без ширева там можно было совсем загнуться… Когда к обеду уже ног не чуешь, и не от усталости, а от холода! Знаешь, какие там морозы?! Даст ист Кальт! Во! Идешь отлить и берешь с собой лом! Откалываешь сосульки на лету, а потом думаешь: «Лучше б в штаны сходил…». А здесь и без колес хватает разной заразы, от которой можно кони двинуть даже быстрее! Так что не время пока бросать, еще успею. А с ширевом мне как-то легче. Оно мне уверенности добавляет.

– Ну, как знаешь, твое, конечно, дело. Просто мне было бы спокойнее. Напарники все же… Ты, Кегля, не обижайся, мне пожить еще хочется. А как я могу быть уверен в этом, если ты, обкурившись, иногда не можешь гарантированно меня спящего охранять? Какое уж тут спокойствие?..

– Ладно, Шило, не кипиши. Сегодня дельце провернем, соберем хабар в кучу, доберемся до Рубежа, сбагрим «урожай» барыге и бабосы получим. Надеюсь, немалые. Погуляем от души, а потом я это дело брошу, обещаю, еп-тыть!

Наверху ветер почти стих, но дождь по-прежнему лил как из ведра. Втянув голову в плечи и поежившись от холода, Кегля выбрал направление, заткнул обрез за пояс, засунул руки в карманы и, сгорбившись, пошел вперед. Под ногами захлюпала вязкая грязь, мгновенно налипающая на ботинки и утяжеляющая их в несколько раз. Шило про себя сравнил обоих с водолазами в свинцовой обувке, не дающей подводникам всплывать на поверхность и позволяющей ходить по дну. Только на дне опасностей гораздо меньше, а здесь они подстерегают все живое на каждом шагу. Так, по-утиному, переваливаясь с боку на бок и с трудом вытаскивая из грязи ноги при очередном шаге, напарники прошли около полукилометра. Кегля резко остановился, отогнул рукав плаща, достал КПК. Включив его, дождался загрузки. Через несколько минут на дисплее высветилось более двухсот сообщений. Мародер присвистнул: «О-па-на!» и начал отбирать среди полученной полезную информацию. Вскоре нужных сообщений осталось около двадцати. И все они сигнализировали о гибели сталкеров в окружающем районе.