Великан расставил ноги, выставил копье вперед и, когда тварь спикировала на него, изо всех сил вонзил острие в самую середину дряблого тела.

Гарпия завизжала так, что у людей заложило уши. Она билась и металась, скалила острые зубы, которые еще более жутко выглядели на старушечьем лице, и пыталась освободиться от острого жала, терзавшего ее плоть.

Невзирая на сопротивление твари, Бордонкай насадил ее на копье так, что оно прошло насквозь. Невероятно живучая гарпия билась и кричала, и тогда гигант размахнулся и метнул копье с насаженной на него тушей в ствол ближайшего дерева.

От страшного удара гарпия содрогнулась всем тело и застыла, словно намертво пришпиленная громадной булавкой. Она издала несколько протяжных воплей и наконец затихла. Ее голова на длинной шее бессильно свесилась вниз.

Бордонкай подошел к дереву и выдернул копье. Он несколько раз сильно ударил древком о землю, пока тело гарпии не соскочило и не осталось валяться грудой заскорузлых перьев.

– Ну и падаль, – с чувством сказал Джангарай. – Меня сейчас вытошнит.

Они обошли труп гарпии стороной, не желая даже вспоминать о том, что приключилось с ними.

– А ведь это только начало Аллефельда, мы даже болото не пересекли, – сказал Ловалонга. – Дальше, если верить легендам и рассказам трикстеров, будет еще хуже.

– Хуже, знаете ли, быть не может, – сварливо заметил альв, который стал гораздо бодрее себя чувствовать после того, как копье понес Бордонкай. А тому пришлось и по руке, и по душе увесистое копье с широким наконечником – о такую тварь, как гарпия, было бы жаль марать обожаемую секиру.

– И никак не избежать болот? – уныло спросил у аллоброга Бордонкай.

– Никак. Поверь, я и сам не люблю ходить по болотам.

– Понятно, – печально пробасил гемерт. Они шли до самой темноты и наконец выбрались на широкую прогалину. Здесь было сыро и влажно. В сгущающейся темноте загудели назойливые комары. Раздались громкие крики ночных птиц.

– На открытом пространстве еще можно было бы идти, – сказал талисенна, – но в лесу уже ничего не видно. Подождем до света, а там опять двинемся в путь.

– А трикстеры? – спросил Джангарай.

– В эту часть леса они уже не суются. Они не стали разводить костер и тут же свалились где стояли, оставив на страже неутомимого Бордонкая.

Трикстеры оставались на месте еще ровно час, а затем гнулись в погоню, напрочь забыв о том, что видели хромого человека в буром плаще. Они не догадывались, что это он украл их воспоминания о встрече в лесу, как не догадывались, что он же направил погоню в противоположную сторону.

Размахивающий мечом Маннагарт, его военачальники и разъяренные воины вернулись в селение, оседлали своих скакунов и бросились прочесывать лес в той стороне, где находился караванный путь в Урукур. Направиться на болота не пришло в голову никому из варваров.

Хромой печальный человек даже не улыбнулся, когда погоня вылетела из ворот селения и припустила во весь опор, и тяжелым шагом двинулся прочь. Но он не прошел в глубь леса и полкилометра, как дорогу ему заступили двое высоких мужчин в черных доспехах.

– Как дела, Гайамарт? – обратились они к хромому.

– Выслал погоню за вашей беглянкой.

– То есть как погоню? – грозно надвинулся на хромого рыжеволосый зеленоглазый собеседник.

– Они убили Муругана и сбежали, вам надо было прийти пораньше.

– А ты для чего же был приставлен?

– Вы не предупреждали меня, каких искусных войнов возьмут в плен мои варвары.

– Послушай, Гайамарт, – холодным тоном произнес желтоглазый черноволосый воин, на боку которого висел черный, без единого блика меч. – Ты, помнится, не хотел покидать Арнемвенд. И хотел жить.

– Я не хочу становиться поперек дороги у неизбежности.

– Ты сам выбрал свою судьбу, когда согласился жить в Аллефельде, под властью Кодеша.

– Согласился. Тогда, – зло ответил Гайамарт. – А теперь, если Кодеш является настоящим владыкой этих лесов, пусть он и решает проблему.

– Это не проблема, – сказал рыжеволосый. Но особой уверенности в его голосе не было.

– Конечно, не проблема, особенно для вас, – испытующе глянул на него хромой.

– Издеваешься? – грозно спросил воин.

– Куда мне, убогому, – недобро сверкнул глаза Гайамарт.

– Странный ты бог – убогий, – улыбнулся желтоглазый. – Не обессудь, но мне придется сказать Лахаталу, что ты не оправдал наших надежд.

– Скажи, конечно, скажи. А еще скажи Верховному владыке, что это все‑таки его головная боль и не нужно перекладывать ее на других.

– На твоем месте я бы поменьше ехидничал, – посоветовал рыжий.

– Посмотрим, Арескои, что ты будешь делать, когда окажешься на моем месте, – печально проговорил Гайамарт и шагнул в пространство, которое услужливо распахнулось перед ним.

Трое беседуют под сенью старого дуба в самой чаще леса. Двое похожи на людей – воины в черном, закутанные в плащи, высокие и статные. Только один из них смугл и черноволос, а другой бледен, и рыжие кудри языками пламени окружают его спокойное надменное лицо. Третий же – темнокожий исполин в одеянии из звериных шкур, пальцы его рук заканчиваются кривыми когтями, а сплетенные рога на голове образуют подобие странной короны.

– Ты уверен, что она ничего не помнит? – спрашивает рыжий у черноволосого.

– Не знаю, Арескои, – Отвечает тот. – До сих пор она вела себя достаточно глупо, и мне кажется, что ее успехи – это случайность. Да и о каких успехах можно говорить вообще: она не прошла и трети пути, а их уже взяли в плен.

– Ну, это как раз моя заслуга, – бросает Арескои.

– Они освободились, – змеей шипит рогатый.

Черноволосый невесело и как‑то неопределенно смеется.

– Тебе же лучше, Кодеш, тебе же лучше. И у тебя есть возможность отличиться. Им не остается ничего другого, как двигаться через Аллефельд, а затем и через Ангех, – а там они в твоей власти и во власти старшего братца.

– Что‑то Джоу Лахатал не торопится принять участие в охоте, – язвительно замечает Арескои.

На некоторое время повисает гнетущая, почти осязаемая тишина.

– И без него справимся, – говорит наконец черноволосый.

– Знаешь, га‑Мавет, – неожиданно злится рогатый, – это ты должен был справиться еще там, в замке.

– Я немного растерялся...

– Скажи – испугался, – смеется Арескои одними губами.

– Глупости, – спокойно возражает Малах га‑Мавет, грозный Бог Смерти. – Ты бы тоже не стал убивать мертвую игрушку, бездушную куклу. Кто же знал, что Арра пробудил ее? А бояться и тогда, и сейчас просто нелепо.

– Нельзя недооценивать противника, – наставительно замечает Арескои. – Что‑то ты, желтоглазый, ударился в лирику.

Га‑Мавет молчит. Ни один мускул не дрожит на его словно изваянном из камня лице, на котором отдельной жизнью живут желтые глаза с вертикальными зрачками. Он ослепительно красив и страшен одновременно.

– Хорошо, – обращается к ним Кодеш. – Я уничтожу их.

– Будь осторожен, – предупреждает Арескои. – У нее мечи Гоффаннона.

– Она же не знает; как ими пользоваться.

– Зато клинки сами все знают, – усмехается га‑Мавет. И добавляет тихо, чтобы его никто не слышал: – Просто это великое счастье, что она ничего не помнит...

На лес опускается звездная бархатная ночь.

– Болото, – с тоской сказал Бордонкай, ступая ев ей ножищей на зыбкую почву. – Я совсем не люблю болот.

– Боги, – взмолился альв, – он говорит это как будто кто‑нибудь любит болота.

– А ты разве не любишь? – искренне изумился исполин. – Ты же лесной.

– Я не лесной, а библиотечный. Просто я никак попаду в свою библиотеку. И если события будут развиваться так и дальше, то, боюсь, никогда не попаду.

– Сколько шума из‑за одного несчастного болота. Внешне беззаботный ингевон весело тюкал топором отобранным у трикстеров, вырубая длинные легкие кусты из орешника. – Подумаешь, болото! Пройдем нибудь, нам торопиться надо.

– Не забывай, что это Аллефельд, – предостерег его Довалонга. – Бояться нет смысла, но и пренебрегать опасностью не стоит.