– Так кто же это? – переспросил Рогмо.

– Первый король Ронкадора, хранитель талисмана, рыцарь храма Нуш‑и‑Джан и так далее...

Все непонимающе переглянулись. Маленький альв прокашлялся и спросил:

– Дорогой Банбери, но почему он назвал вас внучком?

– Так ведь он дедушка и есть, – отозвался барон растерянно, – только я в это не верю. И даже вслух произносить не собираюсь подобную чушь.

Воды Эрен‑Хото внезапно всколыхнулись, и над волнами пронесся звук ясного и чистого голоса:

– Арлон Ассинибойн к вашим услугам, Каэ...

* * *

И вот они уже на землях Хартума. Лунные горы просто обязаны были получить именно такое название благодаря своему необыкновенному цвету. Молочно‑белые, тускло‑блестящие, как умытая полная луна, они поражали своей холодной и неприступной красотой. И растения здесь тоже росли поразительные: под стать скалам и небу – такие же зеленовато‑белые, мерцающие, – они извивались и цеплялись за трещины и расселины.

Однако пробираться между огромными белыми валунами было относительно легко. Большую часть пути проделали верхом. Двадцать воинов ехали впереди, готовые отразить любое нападение. Каэтана в сопровождении своих друзей, не внимавшим ее протестам, постоянно находилась в центре колонны. Около полусотни сангасоев охраняли путников сзади. Куланн здраво рассудил, что в этих молочно‑белых горах слишком хорошо все видно и спрятаться значительно труднее, нежели в обычных серо‑коричневых скалах, а потому он бы нападал с тыла.

Барон Банбери Вентоттен периодически сверял текст легенды с тем планом, который нарисовал Каэтане Арлон Ассинибойн палочкой на влажном песке. Как‑то само собой получилось, что она этот рисунок запомнила до мелочей. Выходило, что двигаются они в правильном направлении и до того места, где должен находиться храм Нуш‑и‑Джан, осталось дней шесть‑семь пути, если, конечно, снова не случится что‑либо непредвиденное.

На следующий вечер передовой отряд сангасоев обнаружил прекрасное место для отдыха: чистую и просторную пещеру, в самой глубине которой бил прозрачный родник ледяной воды. Она была легкой, как воздух, и от нее ломило зубы. Вокруг пещеры в изобилии росли ставшие уже привычными невысокие, изогнутые деревца, стволы которых больше всего напоминали перекрученные тряпки. Их короткие, изломанные, торчащие во все стороны ветви были густо усыпаны мелкими оранжевыми плодами, которые источали нежный сладковатый аромат. На закате это место выглядело неописуемо красиво: белые скалы, облитые красным светом заходящего солнца, розовато‑сиреневые при этом освещении деревья – и тишина, царящая над миром.

Самое придирчивое изучение пещеры не дало никаких отрицательных результатов: она была абсолютно безопасна как с точки зрения военного в лице Куланна, так и по мнению мага; Тод вел себя более чем легкомысленно, и сама Каэ тоже чувствовала себя спокойно. Половина сангасоев уместилась в огромном, просторном помещении пещеры, другая же часть расположилась снаружи, охраняя сон и покой своей госпожи. Когда стемнело, развели костры и принялись готовить на них подстреленную в горах добычу – каких‑то мелких зверьков с нежным и вкусным мясом. Каэ сидела у самой стены пещеры, положив рядом оба меча, тщательно отполированные и заточенные, и награждала себя за труд аппетитнейшей порцией ароматного и сочного жаркого, которое ей подали на огромном, плотном, будто бы восковом, листе. Банбери Вентоттен с отрешенным лицом бродил под плодовым деревом, принюхиваясь к изумительному запаху и пытаясь решить дилемму, яд это или деликатес.

– К‑хм, – раздалось откуда‑то сверху.

Сангасои, до того мирно ужинавшие, повскакивали на ноги, но мечи обнажать не стали: обычно враги не имеют привычки предупредительно кашлять.

– Хорошая реакция, ребята, – похвалил сверху некто невидимый. Голос его – низкий, скрипучий, словно терзали несмазанные дверные петли – раздавался из‑за каменного козырька, нависающего над входом в пещеру. – Я спускаюсь, не вздумайте рубить, – предупредил невидимка,

Затем раздался едва слышный шорох, и вот уже на площадку спрыгнул коренастый, плотный человечек, ростом выше альва, но в полсангасоя. Он был облачен в вязаную рубаху с длинными рукавами и красные холщовые штаны. Башмаки на нем были кожаные, странного фасона и несуразно большие; человек был неописуемо бородат и лохмат, из‑под кустистых бровей сверкали умные, живые глаза цвета аквамарина.

– Гном! – не поверил себе Банбери Вентоттен, с восторгом уставясь на пришельца.

– Догадлив же ты, человече! – ухмыльнулся тот. – Аж оторопь берет. Ну здравствуйте, коли так. Разрешите представиться, я Раурал, первый наместник короля Грэнджера, правителя Нордгарда. И особое мое приветствие тебе, госпожа Каэтана. Давненько мы не встречали тебя на наших дорогах.

Каэ, выглянувшая из пещеры на шум, улыбнулась гному приветливо и немного растерянно:

– Здравствуй, Раурал. Я действительно тебе рада, хоть и не помню, что мы встречались. Но это не из‑за невнимания к тебе лично или к славному народу гномов. Поэтому прости меня заранее.

– Мы слышали о твоем горе и о твоем триумфе, Великая Кахатанна. Мы скорбели и радовались вместе с тобой. Нордгард, хоть и подземный мир, не так уж далек от земных дел. Вероятно, даже ближе, чем можно предположить.

Гном подошел к жующему толстяку и сказал уважительно:

– Я удивлен твоему воплощению. И восхищен. Как зовут тебя в этом облике?

– Я Барнаба, – гордо ответил тот. – А ты что, признал меня?

– Нам приходится смотреть сквозь толщу скал, сквозь земную кору. Неужели ты думаешь, что через неплотную оболочку человеческого тела мы не сможем увидеть истинную сущность?

Раурал прошелся несколько раз по площадке перед пещерой. Сангасои дружно сели к своим кострам. Отчасти, чтобы отдыхать, отчасти, чтобы не смущать низкорослого гнома, нависая над ним. Правда, гнома вряд ли могло хоть что‑то смутить.

– И ты здравствуй, Гаронман, – приветствовал Раурал стоящего чуть в отдалении Рогмо. – Здравствуй, король эльфов. Извини, не знаю, как зовут тебя нынче в мире людей.

– Я Рогмо, полуэльф, – ответил князь Энгурры.

– Странно, однако, случается, – покачал головой гном. – Ишь куда твою душеньку неуемную занесло, хотя так оно и лучше. Как дела, Гаронман?

Рогмо подумал, что Раурал разговаривает не с ним, но с кем‑то, кто живет в его теле.

– Ты знаешь меня тоже? – спросил он неуверенно.

– Не тебя, Рогмо, полуэльф. Но того, кто выглядывает из глубины твоих глаз, – короля Гаронмана. Легендарного короля эльфов. А кто твой отец?

– Аэдона, князь Энгурры. Он погиб, и теперь я являюсь и князем, и наследником трона Гаронманов.

– Ну, – гном развел руками, – тяжелая ноша. Даже для тебя, Гаронман. Но сдается мне, что ты сделал правильный выбор. Не сердись, князь Рогмо просто я вижу в тебе двоих, вот и беседую с вами по очереди.

– И что выманило наместника могучего Грэнджера из его подземного царства? – спросил Барнаба.

– Ты еще спрашиваешь? – удивился гном. – Да весь Хартум, если не вся Имана, чует ваше присутствие. Шутка ли – два бога, король эльфов, чародей, от которого за версту несет невостребованной силой, и хранитель талисмана. Да еще и Вещь, которую ты, Рогмо Гаронман, таскаешь с собой. Неужели вы думаете, что только мы почувствовали ваше присутствие? Если так, то вы еще по‑детски наивны.

– Мы так не думаем, Раурал, – улыбнулась Каэ. – Сделай милость, посиди с нами, раздели скромный ужин. Наставь на путь. Я ведь уверена, что ты пришел не из любопытства и не для пустых бесед. А мы с благодарностью примем любой твой совет.

– Все забыла, а как учтивой была, так и осталась, – довольно пробормотал гном. – Странная ты богиня, дорогая госпожа. Я за последние лет пятьсот не видел того, кто взял бы с собой Арлона Ассинибойна и тем самым обеспечил покровительство храма на все времена. Храм ждет тебя, его нетерпение разлито в воздухе. Поторопись, госпожа.