Она застряла в палате не из-за того, что была ранена или больна. Причина была совсем иной. Палата для неё была как пятизвездочная тюрьма.
Конечно, она понимала, что находится здесь полностью по своей вине, поэтому не жаловалась, что утратила свободу. Но было просто слишком скучно. Разумеется, она не требовала телевизора, беспроводных терминалов, или других предметов роскоши, даже дешевой электронной книги без возможности подключиться к сети было бы достаточно. Если о развлечениях не может быть и речи, то даже физической активности было бы достаточно. Она не могла просто сидеть тут и ничего не делать.
Ранее, около двух часов назад, медсестра, которая проверяла её, сообщила что «часы посещения на сегодня отменили». Предположительно это было из-за того, что кто-то вчера попытался вломиться в здание. Кроме того, вчера раздалась не пожарная тревога, но тревога бунта, соединенная с полицией, так что, по-видимому, так оно и есть.
Впрочем, её никто и не собирался посещать — старшая сестра, должно быть, ненавидит её из-за случившегося — так что отмена часов посещения не сильно на неё повлияла, поэтому здесь не было из-за чего беспокоиться. На самом деле Чиаки предполагала, что целью «взлома» была она сама, так как дверь в эту палату оказалась поврежденной. Очевидно, в то время она не спала, поэтому это знала, хотя ей это и не нравилось. В глазах Чиаки «те типы» пытались заставить её замолчать. Однако сделать она ничего не могла и уже сдалась. Она лишь помогала им, не была их товарищем. Раз Чиаки это понимала, другая сторона должна думать так же. Вполне понятно, что они попытаются заставить её замолчать, чтобы предотвратить утечку информации.
По правде, её настроение уже достигло фазы «делайте, что хотите». Сейчас она даже не была уверена, почему у неё была такая сильная неприязнь к «этому парню». Наверное, гнить в пустой, белой палате — лучший конец, Чиаки высмеяла себя.
В это мгновение кто-то постучал в дверь. Несмотря на своё запутанное состояние, Чиаки всё ещё имела представление о своих умственных способностях. Вечерняя проверка уже окончилась и она не нажала кнопку вызова медсестры. Не было никого, кто мог бы прийти с ней повидаться, и разве медсестра не сказала, что сегодняшние часы посещения отменены?
Стук продолжался, несмотря на изумление Чиаки, поэтому она отчаянно (не задумываясь) нажала на пульт дистанционного управления дверью.
— Как вы себя чувствуете? Мисс Хиракава?
Вошел совершенно неожиданный человек, но у неё было предчувствие, если кто-то и придет её увидеть, то это точно будет он.
— Мистер Чжоу.
Однажды Чиаки не смогла продолжать смотреть, как сестра погрязла в боли и отчаянии, что заставило её одной ночью выбежать на улицу. Тогда именно этот человек утешил её добрыми и нежными словами. Сказал, что она не должна так страдать и усилил её темные мысли. Подтолкнул к мести, не через убийство, но к исправлению несправедливости. Позволил излить эти накопившиеся чувства. Дал ей инструмент для мести.
Спаситель, который спас её хрупкое сердце, стоял перед ней с букетом цветов в руке.
— Почему... вы пришли? Часы посещения сегодня отменили...
В подарках больше не было нужды, поскольку Чиаки за многое хотела извиниться. Она испытала отвращение к тому, как её связали эти утомительные эмоции. Особенно после этих слов, ей хотелось ударить себя.
— Я использовал несколько трюков, — сказал Чжоу и как-то по-детски подмигнул, но его действия не особо раздражали.
— Трюки... Как магия?
— Нет, нет, это немного отличается от магии. — Опираясь на собственное понимание, Чиаки интерпретировала трюк как магию. Однако Чжоу покачал головой. — Даже без магии люди ещё способны выполнить пару чудес. Ну, называть это чудом — немного натянуто.
Чжоу снова улыбнулся и Чиаки, наконец, удалось восстановить свои мысли (по её мнению).
— Тогда, Мистер Чжоу, я... Вы так сильно мне помогли, но я ничего не смогла сделать.
Прежде чем Чиаки смогла начать со своими извинениями, Чжоу положил перед ней букет. Почему-то букет был наполнен завораживающей красотой, которой удалось захватить её внимание своим ярким блеском.
— Всё это не имеет значения. — Голос Чжоу, казалось, исходил издалека. Чиаки уставилась прямо на букет и прислушалась к его словам. — Если вы сожалеете. — Глаза Чиаки остекленели. — Если чувствуете, что бремя слишком тяжело. — Сознание полностью захватил голос Чжоу. — Тогда просто забудьте обо мне.
— Забыть?.. — непроизвольно произнесла Чиаки; она даже не осознавала, что говорит.
— Да, просто забудьте обо мне.
— Забыть... можно ли забыть?..
Под наставлением Чжоу, Чиаки позволила себе забыть.
— Да, вам нужно только лишь забыть.
— Поняла... я забуду... — Чиаки отдала себе приказ забыть.
◊ ◊ ◊
Двадцать пятое октября, вторник, после школы. Тацуя, Мари и Маюми пошли в Специальный центр заключения Хатиодзи, где держали Сэкимото. До Конкурса диссертаций осталось лишь пять дней, так что это и вправду был самый оживленный последний отрезок подготовительной фазы, но так как задачи Тацуи проходили гладко, он мог провести два или три часа вне подготовки.
На самом деле Эрика, Лео и Микихико тоже хотели пойти вместе с ним, но старшеклассницам это было немного неудобно. У Мари были оговорки лишь в отношении Эрики, но для невинных парней старшей школы — слишком большой вызов общаться с незнакомыми старшеклассницами. К тому же разрешение, которое попало в руки Тацуи, было лишь для троих. Кстати, Миюки целиком связали дела школьного совета, так что она могла лишь попрощаться с ними неулыбчиво «красивой улыбкой».
Хотя на входе нужно было пройти все виды процедур, за входом не было никаких хлопот. Им передали LPS терминал, служивший гидом, их даже не сопровождали члены персонала — скорее всего, следствие того, что Маюми положилась на фамилию «Саэгуса». Конечно, Тацуя не был уверен, так ли это, впрочем, он даже понимать не хотел, почему у них такое особое отношение.
Комната, в которой держали Сэкимото, не была «клеткой», в ней даже металлических решеток на окнах не было. Она была скорее похожа на номер второсортного отеля. Но даже в таком случае здесь была скрытая комната наблюдения.
Маюми и Тацуя вошли в эту скрытую комнату. С Сэкимото встретится лишь Мари. Хотя это предложила она, ни Маюми, ни Тацуя не возразили. Тацуя очень прекрасно понимал, что даже если Сэкимото прибегнет к насилию, Маюми с уверенностью сможет контролировать его с другой комнаты, хотя талант Сэкимото был всего лишь малой частью таланта Мари.
Из скрытой комнаты они увидели Сэкимото без каких-либо ограничительных оков. Конечно, ему было запрещено выходить. Он послушно сидел на краю койки, одет он был в простую одежду, которая не была бы неуместна даже во время больничной проверки. Он, наверное, прошел тщательный и полный обыск, так что вероятность того, что у него есть скрытое оружие или CAD — абсолютно нулевые.
Под пристальным взглядом Тацуи и Маюми с другой комнаты, дверь в его комнату открылась. Излишне говорить, что это вошла Мари. Сэкимото оказался в замешательстве, что двери вдруг открылись. Однако, в следующее мгновение, глаза у него стали осторожными и подозрительными. Сэкимото почуял намек на опасность, когда Мари появилась собственной персоной.
— Ватанабэ... Почему ты здесь? — Сэкимото так и остался сидеть на койке, он подсознательно потер левое запястье, наверное, неосознанно ища конфискованный CAD. Голос у него не дрогнул, но наполнился невыразимым ужасом.
— Очевидно для того, чтобы понять, что случилось.
Вероятно, благодаря своей службе в дисциплинарном комитете, Сэкимото знал, на что способна Мари. Он, должно быть, откровенно испугался её безжалостности.
— Но... даже ты не можешь использовать здесь магию.
Обвинение Сэкимото было верным. Это было место для удержания волшебников-подростков, нарушивших закон. Хотя здесь не было установлено антимагических устройств, вроде «Помех», устройства для обнаружения вызова магии установлены были. Как только использование магии будет подтверждено, будет выпущен нейтрализующий газ, автоматическое оружие выстрелит резиновыми пулями, и появится служба безопасности в полном защитном обмундировании...
