быть, и всего-то пять лет проживу.

- Да ведь индульгенция-то с печатями, понимаешь

с печатями! -возражал другой. - Наш-то падре, может

быть, и наврет, скажет: «Отпускаю грехи», а на са-

мом деле не отпустит. А тут с печатями - значит, без

обмана.

Через толпу протискалась толстая купчиха в празд-

ничном шелковом платье и кружевной косынке. Подойдя

к отцу Бартоломео, она смиренно склонила голову их

спросила:

- Скажите, отец Бартоломео, индульгенция все грехи

отпускает?

- Все, дочь моя, - внушительно отвечал отец Бар-'

толомео.

- И торговые?

- И торговые.

- И родительские?

- И родительские.

- И сыновние?

- И сыновние.

1 Дукат -около 6 рублей 5о копеек.

2 Падре - священник.

8

- Так уж дайте мне одну штуку. Только вы туда все

семейство впишите: и мужа Хозе, и дочь Мерседес, и сы-

на Хуана.

- 3а все семейство одного дуката мало. Неужели ты

думаешь, дочь моя, что святой Петр за один дукат всю

эту ораву впускать будет? Что он тебе -лакей, что ли

Давай два, меньше не возьму.

Купчиха подумала и протянула два дуката. Но мо-

нах медлил. Он долго рассматривал ее с ног до головы и

что-то соображая, и наконец, отодвинув деньги, реши-

тельно сказал:

- Нет, не могу. С тебя три дуката взять - и то мало.

- Что же, я человека убила? Или дьяволу душу про-

дала? - обиженно залепетала купчиха.

- Чревоугодие у тебя великое, вот что, внушитель--

но объяснил монах. - Уж очень ты много ешь, а с каж-

дым куском в тебя по дьяволу лезет. Ты подумай, сколь-

ко их в тебя налезло за сорок-то лет! А перед райскими

дверями ангелы должны их всех из тебя выгнать. Не-

ужели ты думаешь, что за два дуката ангелы станут с

ними возиться?

- А в тебя сколько дьяволов налезло, отец Барто-

ломео? Ты тоже не худенький, наверное не меньше меня:

потянешь, - возмутилась купчиха.

- Я вкушаю во славу божию, а ты во славу брюха,-

отрезал отец Бартоломео. - Ну, за три дуката согласна,

что ли?

- Разорил, ' совсем разорил! - причитала купчиха,_

протягивая три дуката.

Отец Бартоломео начал было вписывать в индульген-

цию имена, но потом остановился и спросил:

- А тебе что отпустить - только грехи прошлые или

также и будущие?

- И будущие, обязательно и будущие, - заторопи-

лась купчиха. - А то что же, три дуката заплатила, а

потом всю жизнь и оглядывайся, как бы не нагрешить?-

Впрочем, отец Бартоломео, будущие грехи отпустите

только мне и мужу. А детям не надо, а то, пожалуй,

чего доброго, ограбят или убьют. Времена-то; сами знаете;

какие!

- 3а будущие грехи еще один дукат, - сказал отец

Бартоломео.

- Пропала я, совсем пропала! -взвизгнула купчи-

ха. -Ну, уж бери, отнимай последнее!

Отец Бартоломео взял четвертый дукат и уже протя-

нул было индульгенцию, как вдруг что-то вспомнил и

отдернул руку.

- Тебе с какой печатью - большой или малой? -

спросил он строго.

Купчиха смотрела на него, ничего не понимая.

- С малой печатью пускают только за райскую огра-

ду, а с большой - в райский сад. 3а большую печать

еще три реала, - объяснил отец Бартоломео.

Купчиха уже не могла больше ничего говорить, а,

только обливалась потом и тяжко вздыхала. Наконец,

подумав с минуту, вынула из кармана три реала и пода-

ла монаху. Отец Бартоломео прицепил к индульгенции

большую восковую печать и отдал грамоту заказчице.

Положив индульгенцию за пазуху, купчиха отступила

на два шага и закричала на весь базар:

- Грабитель, мошенник, христопродавец! Чтоб у те-

бя руки отсохли, чтоб ноги у тебя отняло, чтоб печенка

у тебя сгнила, чтоб тебя повесили башкой Вниз, окаян-

ный! И ничего ты .мне теперь не сделаешь! Грехи-то у

меня все отпущены - и прошлые и будущие. Вот про-

ткну тебе вилами брюхо, и ничего мне на том свете не

будет!

Неизвестно, сколько времени ругалась бы купчиха и

сколько времени отругивался бы отец Бартоломео, если

бы на площади не началась вдруг суматоха. Между ря-

дами телег скакал на муле какой-то крестьянин. Он не-

щадно колотил животное пятками и кричал:

- Едут! Едут!

- Кто едет-то? Кто едет? - спрашивали испуганные

голоса.

- Граф, граф! - кричал крестьянин. - Дорогу, до-

рогу!

Разъяснений не требовалось. При одном слове «граф»

всякий сразу понял, в чем дело. Граф Рибас жил недале-

ко от Трухильо. Получив в наследство замок и дюжины

четыре крепостных, граф решил приумножить свое со-

стояние: нанял с полсотни молодцов, вооружил их и

разъезжал по округе, дочиста обирая всех, у кого было

что отобрать. Иногда он уезжал за десятки миль и на-

падал на купеческие ,караваны, а если удавалось застать

врасплох какой-нибудь маленький городишко, граф со

своим отрядом врывался в него и грабил лавки и дома

зажиточных людей.

10

- Запирайте ворота, запирайте ворота! -раздавались

отовсюду крики.

Альгвасилы бросились к воротам. Торговцы поспешно

уносили товары из ларьков. Бочку, на которой стоял то-

щий монашек, в суматохе опрокинули и .вышибли из нее

дно.

Отец Бартоломео остался на месте, растерянно пере-

глядываясь со своим товарищем и крепко зажав в руне

пачку индульгенций и кожаный кошель с деньгами.

Скрыться было некуда: церковь, трактир, городская ра-

туша - все было забито народом. А чтоб дойти до дома

какого-нибудь знатного сеньора, пришлось бы проди-

раться сквозь толпу нищих и карманников. После этого

у отца Бартоломео, наверное, не осталось 6ы ни одного

реала и ни одной индульгенции.

Тощий монашек глазами показал на бочку:

- Полезайте, отец Бартоломео! Вы вперед, а я за

вами.

Отец Бартоломео не заставил себя просить. Он сунул

подмышку пачку с индульгенциями, зажал в зубах ко-

шель с деньгами и, встав на четвереньки, пополз. Но он

сейчас же застрял: бочка не вмещала его тучного тел.

- Скорее, дон Бартоломео, скорее! -торопил мона-

шек.

Отец Бартоломео отдувался, пыхтел, скреб ногтями

по дубовым дощечкам, но вперед не двигался. Тощий

монашек не растерялся: упершись ногами в камень, он

стал толкать грузную тушу доминиканца. Наконец дон

Бартоломео стукнулся головой о верхнее дно бочки и

изо всех сил закрякал, давая понять, что дальше дви-

гаться некуда. Вслед за ним влез в бочку и тощий мона-

шек, втянул ноги и прикрыл отверстие валявшимся тут

же днищем.

А :в это время на площади спешно готовились к обо-

роне. Из городской ратуши кое-как протискался на

крыльцо алькальд 1. Путаясь в длинной мантии, он кри-

чал:

- Бегите за доном Гонзало Пизарро!Собирайте ка-

баллеро! Бейте в набат! Булочники, медники, оружейни-

ки, торговцы - все к оружию!

Забили в набат. Лавки запирались. Купцы и ремеслен-

ники бежали за пиками, алебардами, латами и пищалями.

1 А л ь к а л ь д- выборный и утвержденный правительством

старшина общины, выполняющий судебные функции.

11

В квартале, где жили кабаллеро, началась суета. Из до-

мов выносили старое оружие, жены и домочадцы наде-

вали на кабаллеро шлемы, латы, стальные набедренники

и нарукавники, прислуга оттирала песком заржавленные

мечи, дети собирали груды камней, чтобы с городской

стены осыпать ими осаждающих.

Не прошло и десяти минут, как на площади появился

сам сеньор Гонзало Пизарро - краса и гордость города

Трухильо. Это был человек лет сорока, небольшого ро-

ста, коренастый, гибкий, как кошка, с решительным, су-

ровым лицом. С восемнадцати лет поступив в солдаты