Бонде же специально обученные люди, по счастливому совпадению являющиеся его приятелями, растолковали возможности нового уширенного на концах профиля, научили новым телодвижениям и продали собственные спортивные желтые фишера. Специально обученным людям даже тогда было зазорно кататься в новом сезоне на прошлогоднем оборудовании. Бонда всегда считал, что лучшее - враг хорошего, и откатался на этих лыжках лет десять, передав впоследствии сыну. Которого поставил на гору еще до школы.

Считая себя в области горных лыж продвинутым пользователем, а не профессионалом, и сознательно отказавшись от участия в любых соревнованиях и тусовках, что зачастую было неразделимым, Бонда мог позволить себе даже катание в обычных куртках и штанах. Горнолыжные понты для него не существовали. Было достаточно того, что он достаточно неплохо и красиво катался с любых трасс. Тем более, что почти все время физиономию закрывали очки и балаклава, а апрески у Бонда заключались в чаепитии и поедании блинов.

Вечером в шале со специально обученными людьми он пил коньяк, вел беседы и шел спать. Дискотеки и бурные пьянки его не интересовали абсолютно. Да и отрывались на них тогда так называемые горнофляжники и горнопляжники. Которые, в отличие от горнолыжников, толком не катались, а занимались дефилированием в шикарных комбинезонах и распитием разных там отверток или вискариков. Фраза "Я сегодня ни разу не упал" или "упал всего пару раз" означала у них наивысшую степень спортивной крутизны. Понимающие снисходительно улыбались, вздыхая по бездарно эксплуатируемому снаряжению.

Поэтому Бонду удивила недурно катающаяся стройная высокая дама в приталенном бело-голубом комбинезоне. Это точно была дама - из-под черного матового шлема торчал задорный рыжий хвост. Лицо её скрывал тонкий белый подшлемник, глаза - модные коричневые очки с фотохромными стеклами. На спине красовался маленький плоский рюкзачок. Каталась же она как бы и не лучше его самого.

-Старуха, - подумал, Бонда, - ей лет 45, не меньше. Насобачилась в советское время на Домбае каком-нибудь. С романтичным усатым инструктором. Лыжи у печки стоят...мат-перемат-перемат... Вот и гарцует, как Джеймс Бонд в Альпах, технику-то видно, мастерство не пропьешь, давно катается, переучиваться по-новому уже не может, точнее не хочет. А лыжи ей наверняка муж-барыга купил, причем не самые лучшие. Зажал. Прикид роскошный, а на лыжах сэкономил. Гулять рядом с ней чтоб солидно было. А на лыжах она одна... Значит сам и не катается. Трус. Сейчас, наверное, шпилит кого-нибудь, пока она гарантированно на горе. Или бухает, что вернее в его возрасте. Интересно, а если ему под пятьдесят, он еще может что-нибудь? Бонда впервые задумался, во сколько лет положено сходить с дистанции и обеспокоился. Но быстро успокоился, прикинув, что у него-то лет 10-15 по любому есть, а там, глядишь, медицина и фармакология уж всяко помогут. Чай двадцать первый век!

Солнце припекало, народу на горе становилось все больше. На подъемниках образовались приличные очереди, очевидно, подтянулись магнитогорские и выспавшиеся... туристы. Удовольствия от слалома вокруг чайников Бонда не испытывал и, как обычно в таких случаях, перешел кататься на черную немноголюдную обычно трассу. В силу меньшей раза в три ширины она не давала возможности закручивать длинные пируэты, которые он так любил, но зато был этот спуск и круче, и опаснее... по некоторым позициям. Проходить его следовало на скорости. Тогда, особенно на безопасном расширяющемся выкате, можно было заложить чудесные карвинговые виражи под такими серьезными углами, что распрямляющие под нагрузкой лыжи выталкивали тело, совершенно игнорируя гравитацию.

Тетка тоже перешла на эту же трассу, и Бонда решил от греха подальше пропускать ее вперед, давая фору, и опасаясь оставлять за спиной. У него был опыт, когда его на бешеной скорости на пересекающихся траекториях обгонял какой-нибудь чудик в развевающихся пузырем штанах. Палки зажаты под мышками, поворотов почти не делает, колени трясутся, прокатные лыжи смотрят вниз. Любитель скоростного спуска. В постели и на горе. Гремучее сочетание бесстрашия, тупости и отсутствия техники. Эта рыжая конечно не такая, но ведь...женщина. Гендерные тараканы никто не отменял.

Когда Бонда спустился к подъемнику, тетка еще не уехала, а сняв малиновую перчатку и зажав ее коленями, что-то искала в боковом кармашке комбинезона. Увидев подтягивающегося к турникету Бонду, она убрала скипасс в карман и надела перчатку. Бонда отметил наличие единственного кольца с крохотным зеленым камушком на мизинце правой руки. А мужика-то, похоже, нет. И это подчеркивается. Львица на охоте. Берегись, геронтофилы!

Глава 74. Приказ.

-Послушай, требуется пропустить группу. Через твой участок. Порядка взвода. Никакой стрельбы, никаких вопросов. Пароль-отзыв. Плавающий, как обычно. Всё. Приказ оттуда, понял, да? Завтра, ориентировочно в четыре-ноль-ноль. Плюс-минус. Посты должны быть извещены, и только посты.

- Ну и какая проблема? Дээргэшники что ли, как обычно? Так зачем здесь-то?

- Ты, я вижу, меня не услышал...Они оттуда зайдут. Сюда. И ты их пропустишь.

- Здрасьте, блядь, я ваша тетя! Это наши ... кто-то... возвращается?

- Наши. В нашей форме. С оружием.

- Не понял. Почему здесь-то?

- Здесь. Не ссы, они тихо зайдут, там пропустят.

- Как это так - пропустят?

- Там тоже наши люди есть. Такой ответ тебя устроит?

- Нет. Ты мне чего предлагаешь!?! Это кто вообще зайдет? Муслимы что ли?!?

- Это те, кто надо зайдет. И не ваше здесь собачье дело, кто они и куда пойдут дальше. Может Бонда ваш возвращается, я сам не знаю. Есть приказ, ты его выполняешь, понял? Не забыл, кому ты здесь подчиняешься? Список лиц... на посту на это время, ко мне на стол... через полчаса. Выполнять!

Глава 75. Кафе.

Кафе "Апрески". Рядом с центральным подъемником. Всегда полно народу. Незатейливое меню, высокие цены. Длинные столы, лавки, пар, гомон. Но рядом же! И весело! Перекусил, выпил чаю, пошел дальше кататься. Есть алкоголь на разлив. Пятьдесят грамм водки или коньяка стоят как бутылка того же самого в поселке, но спрос есть всегда. Зима, холодно. Особенно некатающимся. Расстегиваешь клипсы на ботинках, выдыхаешь от наступившего кайфа, снимаешь шлем, бросаешь в него перчатки. Лыжи ставишь в пределах видимости к стене между окон или на деревянную стойку у входа, если есть место. Поверх носков за темляки вешаешь палки, тут же моешь руки и идешь к стойке с витринами. Если компания, то кто-то караулит места на всех. Если один - то, как повезет. Место может освободиться, пока ты стоишь в очереди. Бросишь туда свои перчатки и шлем, и возвращаешься за тарелками.

В тот день народу было больше обычного - праздничные дни соединили с выходными и народ предпочел активный отдых в Абзаково субботним шашлыкам в пригороде. Ехать за сотни километров на одну ночь и два полудня выходных могут только фанаты. А их пока немного. А тут получился не то, что полноценный уикенд, а настоящие миниканикулы. Хорошо, когда власть увлекается зимними видами спорта, а не каким-то там теннисом! Четыре дня - это вас\м не хухры-мухры!

Понаехало только...всяких-разных. Бонда стоял со шлемом на голове и дымящейся тарелкой борща в руках и не видел места, куда можно было приткнуться. На стойке дожидались остывающие второе и чай.

-Присаживайтесь, а мы подвинемся! Правда, ведь, женщина?

Звонкий голос с вызовом и напором. Тетка с кольцом. И тетке этой лет тридцать. Или еще меньше. Ее соседка в темно-зеленом пуховике неохотно сдвигает к окну ребенка, придвигается сама. Недовольно звякает посудой, но молчит. Да, господа некатающиеся, здесь кафе, прежде всего для отмороженных горнолыжников и сноубордистов, а не для туристов.

А вы можете пройти каких-то триста метров и покушать псевдокавказской кухни, причем дешевле, чем здесь! Но там нет такого шикарного вида на гору, а вы желаете его лицезреть. Вот поэтому подвиньтесь-ка к окну и потерпите наше общество. Мы подкрепимся и пойдем далее радовать ваш взгляд своими завораживающими виражами.