-Есть проблемы, Александр. Первая, это ее тетка. Она одинокая самодостаточная женщина. Ей вряд ли будет интересно принимать у себя племянницу.

- Первое, второе! Не надо только нагнетать. Помню я эту тетку. Вчера специально на работу к ней заходил. Сдуру. Чуть не упал, когда ее увидел. Наплел чего-то и удрал по-тихому, она и не въехала. У них отдел такой - все шастают. Самодостаточная она, ага! Там слова одни. А сама, похоже, боится в сорок лет без мужика остаться. Декольте до пупа, духи хорошие. Я б, майор, на твоем месте ее заприметил. Там есть... над чем поработать! Возможно, вообще... целина непаханая. Работайте! Организуйте девочке поездку. Хотя бы на недели две. Я не знаю, как вы это сделаете, но уверен, что все у вас получится. И первое, и второе. И компот с вишенкой.

Глава 2

7. Подарок депутатов.

Бонда вышел из дверей магазина для гражданских и, озираясь как шкодливый кот, прошмыгнул через открытое пространство. Попадаться было нельзя - в одной руке он нес завязанный узелком прозрачный полиэтиленовый пакет с разливным молоком, в другой - какие-то бланки, за пазухой торчал еще теплый нарезной батон. В таком виде ему предстояло пройти почти через всю часть. Пакеты для продуктов и в городах-то тогда встречались крайне редко, а в поселке отсутствовали как класс. Авоська осталась в котельной. По обе стороны дороги от клуба до центрального КПП шли параллельные заасфальтированные дорожки, обрамленные кустами акации и шиповника. До сворота на укромную тропинку оставалось всего несколько метров, как вдруг вдали нарисовалась фигура в огромной фуражке.

Бонда немедленно развернулся на сто восемьдесят градусов и, словно что-то вспомнив, ускорился. Затылок жгло предчувствием, и вскоре, уже совсем близко, раздался раздраженный хриплый голос: "Я, бля, не понял! Боец, стоять!"

Бонда развернулся, одновременно пакет с батоном полетели в кусты. Офицер приближался.

-Здравия желаю, товарищ майор! Разрешите идти?

- Стоять, бля! А-а, это ты, Бондаренко! - майор заметно повеселел, - и какого хера ты тут шароёбишься?

- Бумаги носил на КПП, вот забыл или не все взял, вроде больше их было, решил вернуться, проверить.

- Ты чего нес, клоун?

- Бумаги, товарищ майор! Мне сказали отдать, я и несу.

- Мозги мне не еби, товарищ солдат, - сказал майор с белогвардейским презрением, - ты ими можешь подтереться.

Следует заметить, что тут он был прав. В целях относительно безопасного передвижения по части Бонда придумал оригинальный способ. Он шел на максимальной скорости туда, куда ему было нужно, нагло сжимая в руке свернутые в трубку бланки раздобытых где-то старых накладных, которые даже не удосужился прочитать. Многочисленные офицеры и прапорщики игнорировали его появление, завидев сосредоточенную рожу и бумажку в руке. Таким образом, он избежал массы различных неприятных поручений и неминуемых наказаний. До сих пор проносило. Однажды Бонда удачно уклонился от переноски фортепьяно дочки замполита батальона.

Прокатило и на этот раз, но только отчасти. Майора Марова не интересовало содержание замусоленных бумаг, в траве он увидел пакет с молоком.

-Ага!- сказал он, - а это залёт! Ты сколько служишь, боец?

- Год с небольшим, товарищ майор, Вы же знаете!

- Я дохуя чего знаю, Бондаренко, и не тебе здесь умничать! С небольшим, бля! А надо с большим! И толстым... У тебя что, до сих пор голодняк? Тебя, блядь, в столовой нихуя не кормят? Ты какого хера поперся сюда? Для вас есть чипок. По выходным. Молочка захотелось? Так ты у меня получишь молочка!

Бонда понял угрозу: по полкружки молока и кусочек субпродуктов (вымя, желудки и прочая несоленая требуха) выдавались за ужином тем, кто работал со спецснарядами. Компенсация потерянным силам была неравнозначная и скорее носила символический характер. Бойся большой пайки. Тем более, что изначально нежирное молоко нещадно разбавлялось поварами-узбеками. Для себя все это Бонда считал уже в прошлом. Но зарекаться и планировать в Советской армии было нельзя.

- Товарищ майор, я же не себе, - не моргнув глазом, ответил он, - товарищ старший лейтенант приказал сбегать.

- Не себе? А нахуя ж ты его выбросил, боец? Не придумал еще? Думаешь, успеешь с Серобабой договориться?

- Я Вас напугался, товарищ майор, - как можно подобострастней сказал Бонда, - вы же разбираться не станете. Я про напильники помню. И про ремень.

Историю про напильники рассказывали деды, бывшие тогда еще молодыми. Вновь прибывший в часть майор немало удивился царящему в казармах бардаку и железной рукой принялся наводить порядок. Обнаруженные в кирзачах шерстяные носки и вшивники из олимпиек под кителями беспощадно резались в клочья. Морды хозяев уворачивались от оплеух. Брага отыскивалась даже в огнетушителях, что, похоже, десятилетиями никому не удавалось. Отсутствующие на тумбочке дневальные и просто залетевшие солдаты преследовались по всей территории части, удирая и уворачиваясь от швыряемых вдогонку подручных предметов. Одному особо борзому абреку в спину прилетел напильник. Все обомлели, но майору ничего не было, джигита, впрочем, тоже не жалели. Тем более ему как-то повезло, не комиссовали, во всяком случае, точно. После этого, говорят, напильник стал постоянным предметом в руках Марова. Дисциплина понемногу восстанавливалась, и к призыву Бонды многие обыденные случаи стали дикостью. Например, раньше некоторые солдаты умудрялись уходить в самоход на несколько дней, а пили вообще прямо в расположении.

Бонда застал только пьяные заезды самого майора по плацу на мотоцикле "Урал", да полгода назад огреб пяток нарядов за подаренный ему уезжавшим дембелем черный от старости кожаный ремень, которым Бонда недолго гордился.

-Бондаренко, - сказал майор на плацу, - выкинь его нахуй, его еще Колчак носил! Это не ремень, это называется - "ебу я, и плАчу!"

Бонда не хотел расставаться с ремнем, это был символический подарок. Тем более весь его призыв ходил в жестких "деревяшках" из искусственной кожи, больно врезавшихся при наклоне в торчащие под кителями ребра. Невзирая на шипение сержантов, он попытался как-то вышутить, аргументировать, но получил пять нарядов и немедленно заткнулся.

Сейчас же майор пристально посмотрел на Бондаренко и сказал:

- Это хорошо, что ты помнишь! Взял эту хуйню в пакете и выбросил вон в ту урну. Бегом, бля! И обратно.

Бонда закинул пакет в урну, заметив, что он вовсю протекает, и вернулся, ожидая неприятностей. Но Маров произнес неожиданную вещь:

- Готовьтесь к дембелю! Скорей всего осенью. Повезло вам - студентов решили возвращать. Нардепы хуевы. Такая вот петрушка! Съебнул отсюда! Еще попадешься мне на глаза в ближайшее время, доложу ротному.

Через несколько минут, дав небольшой круг, Бонда вернулся. Нашел в траве батон и побрел восвояси, раздумывая над услышанным от майора...

Еще много лет ему периодически снился один и тот же сон. Что они вновь собраны вместе. Призваны. Все. Даже те, кого давно отпели. Такие же молодые, девятнадцать-двадцать лет. В той же части. Солнце яркое, березы высоченные шелестят. Запах свежей краски и сапожного крема перебивает аромат серой хлебной горбушки. Недослужили, ребята, немножко, непорядок! Надо бы еще полгодика! А что! Мы - за!

Глава 2

8. Кассандер.

-Вообще-то это мой дом, я его специально здесь покупал, еще, когда вы, засранцы, айфонами мерялись!

-Слышь, Хромой, ты нам, что предъявлять вздумал? Мы тебя фактически донесли досюда, кормим-поим, перевязываем, а ты бычишь?

-Ну, положим, - сказал я, - жрете вы, в основном, мои же консервы, а вас шесть рыл...