Рядом взревел мотор. Настя вздрогнула и подняла взгляд. «Лада Приора» снова стояла у обочины.

– Дочка, подожди минутку, – окликнул ее, высунувшись из окна, странный «пенсионер».

– Что? – настороженно спросила Настя.

Мужчина протянул из окна руку и быстро коснулся пальцами лба Насти.

– Забыла! – громко и веско проговорил он. – Погоню, нас с Игорьком, полуэксов из переулка! Никаких странностей. Придешь домой – сразу ложись спать.

Он убрал руку, «Лада» тронулась с места и умчалась прочь. Настя потерла пальцами лоб, ощущая в мозгу странную пустоту. Потом пожала плечами и поплелась к метро. Через несколько секунд картина погони полностью стерлась из ее памяти.

Фонари ярко освещали голубоватый лед, по которому вычерчивали круги молчаливые люди на коньках, в спортивных куртках и шапочках. Картавый динамик на столбе надсадно выводил:

Настя скользила по ледяной глади, а впереди два подростка толкали перед собой широкую фанерную лопату, за которой оставалась полоса чистого льда.

Настя на секунду остановилась, чтобы перевести дух, и вдруг увидела под ногами что-то непонятное. С тревогой в сердце она низко наклонилась и аж вспотела от ужаса. Из-подо льда на нее смотрело женское лицо.

Оно показалось Насте знакомым, но девушка не успела вспомнить, где его видела, потому что лицо начало преображаться. Кожа на щеках женщины сморщилась и посинела, а из приоткрытого рта, превратившегося в пасть, показались четыре острых желтоватых клыка.

Чудовище в женском обличье улыбнулось Насте мерзкой улыбкой и постучало когтями в лед, как в оконное стекло, – тук-тук, тук-тук, тук-тук.

Настя хотела закричать – и проснулась…

«Это ж надо! – думала она, лежа в темноте и прислушиваясь к тому, как колотится в груди сердце. – Такой ясный сон, цветной. Аня говорила, что цветные сны видят только шизофреники. Наверное, я схожу с ума».

Обозвав себя паникершей и немного успокоившись, Настя снова закрыла глаза и постепенно задремала.

На этот раз ей приснился не менее жуткий сон. Будто внизу, на тротуаре, стоят люди, одетые в черное, и смотрят на ее окно. Сперва они стояли в полном молчании, а затем вдруг открыли рты и хором прокричали:

– Отдай то, что взяла, маленькая стерва! Отдай – или мы вырвем твое сердце!

А потом бросились к дому, прыгнули на стену и стали быстро взбираться наверх, не сводя страшных черных глаз с Настиного окна.

Проснулась Настя в восемь утра, вся мокрая от пота. В висках стучало, как после бурной вечеринки. Девушка лежала в постели, глядя в потолок и стараясь припомнить, сколько коктейлей они вчера выпили с Машкой. Судя по похмелью, много.

В конце концов Настя вспомнила один из дзенских коанов, в котором мудрый учитель отчитывает ученицу за то, что та делит реальность на явь и сон. И во сне предпочитает орудовать не ученическим мечом, а железной кочергой. «Неважно, где ты, и неважно, как выглядит мир вокруг тебя. Меч должен стать твоим якорем в бушующем море и твоей спасительной соломинкой, плавающей на поверхности глубокого омута».

Настя повернула голову и посмотрела на свой ученический бамбуковый меч. Глупо было думать, что простая деревянная палка поможет отбиться от чудовищ, поджидающих ее в царстве кошмаров. Но, как ни странно, вид меча, пусть даже бамбукового, подействовал на Настю успокаивающе.

Она вздохнула и откинула одеяло, надеясь, что холодная вода прояснит мозги и поможет справиться с похмельем.

Приняв душ и одевшись, Настя вышла на кухню. Анна сидела за столом и читала «Московский комсомолец». На столе перед ней стояла тарелка с недоеденным омлетом и чашка черного кофе.

– Как спалось? – поинтересовалась Анна, поднимая взгляд на младшую сестру.

– Нормально, – пробурчала та, взяв чашку Анны и сделав несколько глотков. Кивнула на газету: – Чего пишут?

– Посмотри сама. – Анна повернула газету к сестре. Та увидела плохо пропечатанный портрет какой-то молодой женщины, потом вслух прочла заголовок:

– «Назад в девяностые». И про что там?

Анна снова повернула газету к себе и стала читать:

– «На улицах Москвы снова, как и в 90‑е годы, становится неспокойно. Жена известного бизнесмена, главы холдинга «Литол» Олега Литовцева Наталья Литовцева была найдена сегодня утром мертвой на Большой Никитской улице. По словам следователей, ведущих дело, киллер дважды выстрелил ей в грудь из пистолета.

В настоящий момент следствие рассматривает и другие версии. Генеральный прокурор Москвы уже заявил, что берет это расследование под особый контроль.

Наша газета выражает глубокие соболезнования родственникам и друзьям погибшей».

Пока Анна читала, Настя намазала масло на кусок хлеба, запихнула его в рот и запила остатками кофе.

– Тебе на работе этой гадости не хватает? – спросила с набитым ртом. – Почитай лучше что-нибудь оптимистичное.

– Что, например? – поинтересовалась Анна, отложив газету и потянувшись за сигаретами.

– Да что угодно. Хоть «Космополитен».

Анна усмехнулась и закурила. Выпустила изо рта облачко дыма, посмотрела на Настю странным взглядом и сказала:

– Я звонила по поводу этого дела своим ребятам.

– И что? – небрежно осведомилась Настя.

– Есть свидетели. Они говорят, что видели неподалеку двух девушек. – Помедлив пару секунд, Анна продолжила: – Там неподалеку есть ночной клуб. Очень модный.

– И что? – снова спросила Настя.

Анна стряхнула пепел в бронзовый сапожок и опять взглянула на Настю.

– Минувшей ночью вы с Машкой Клюевой как раз шлялись по клубам… Насть, если ты что-то знаешь, но боишься сказать…

– Я? Боюсь? – Настя усмехнулась. – Я ничего не боюсь.

Анна мягко улыбнулась.

– Знаю, что ты смелая. Я ведь сама занималась твоим воспитанием. Беда в том, что некоторые дуры склонны путать храбрость с глупостью. Я бы очень не хотела, чтобы ты оказалась такой дурой.

– Не волнуйся, я не дура, – заверила ее Настя.

Анна помолчала, задумчиво глядя на сестру, затем непонятно к чему произнесла:

– Патологоанатом извлек пули из тела Литовцевой. И знаешь, что странно?

– Нет, – вяло отозвалась Настя.

«Меня это не волнует», – хотела добавить она, но не стала – не хотелось обижать сестру.

– Пуля самодельная, – сказала Анна. – Со смещенным центром тяжести и крестообразным распилом.

– С каким распилом? – не расслышала Настя.

– С крестообразным, – повторила Анна. – При вхождении в тело жертвы такая пуля раскрывается, как цветок.

Настя отпила кофе.

– Короче, – сказала Анна, – люди олигарха Литовцева ищут тех двух девушек, которые ошивались рядом с местом убийства. Если ты их чисто случайно встретишь, передай им мой номер телефона. Пусть наберут. – Анна вмяла окурок в пепельницу, вздохнула и сказала задумчивым голосом: – Странные дела творятся в Москве.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась Настя.

– «Кривая преступности» вжарила вверх. Все как с ума посходили. На прошлой неделе двадцатитрехлетняя мамочка выбросила в окно двух своих младенцев-близнецов. С девятого этажа. А потом шагнула вниз сама.

– В Москве каждый день такое происходит.

– Верно. Но на столе она оставила записку. Знаешь, что там было?

– Что?

– Что конец света уже пришел, и скоро мы все умрем в страшных мучениях. В тот же день семиклассник-отличник взял кухонный нож и зарезал своих родителей, бабушку и двух сестер. А потом пошел к соседям и убил их. На допросе пацан сказал, что все, кого он убил, были чудовищами.

– Весело, – тихо проговорила Настя.

– Не то слово! – Анна усмехнулась. – Просто жесть. Но это еще не все. За минувший год в Москве пропало в два раза больше людей, чем обычно. Говорю тебе, Настен, этот город сходит с ума. Уж не знаю, с чем это связано. То ли магнитные бури, то ли еще что. Иногда мне кажется, что даже в воздухе как будто гарью откуда-то тянет. Я уже несколько дней это чувствую. А ты?