Тут Стилтон понял, куда целился робот по имени Рённинг.

— ДНК?

— Да.

— Зачем?

— Если заколка принадлежала жертве, то смысла нет. А если кому-то другому?

— Она могла принадлежать кому-то из убийц?

— Да.

— Кому-то с заколкой?

— Ведь одной из них могла быть женщина.

— Нет никаких свидетельств, что там находилась еще одна женщина.

— Чьих свидетельств? Испуганного девятилетнего мальчика, сидевшего далеко, ночью? Он увидел несколько темных фигур и услышал крик женщины; ему показалось, что там было трое или четверо людей. Он не мог разглядеть, была ли там еще одна женщина. Ведь так?

— Опять ты подозреваешь Джеки Берглунд?

— Я этого не говорила.

Но подумала. И почувствовала. Одно только упоминание Стилтоном этого имени разбудило ярость, стучащую в голове у Оливии. У нее вдруг появились очень личные причины разобраться с Джеки Берглунд. Лифт и кот. Прежде всего кот.

Но Стилтон к этому отношения не имел. Он искоса поглядывал на Оливию. И знал, что в ее мыслях есть рациональное зерно.

— Поговори с ребятами из группы по нераскрытым делам.

— Они не заинтересованы.

— Почему?

— Дело «нецелесообразно», если верить Вернеру Бросту.

Оба смотрели друг на друга. Стилтон отвел глаза.

— Но ваша бывшая жена работает в ГЛК, — отчеканил робот.

— Черт, это-то ты как узнала?

— Просто я дочь Арне.

Стилтон ухмыльнулся. Немного печально, как показалось Оливии. Они с папой близко дружили? Нужно спросить при случае.

Помещение представляло собой классическую комнату для допросов, выполнявшую одну-единственную функцию. За столом сидела Метте Ольсетер с листом формата А4 перед собой. С другой стороны стола — исполнительный директор «МВМ» Бертиль Магнуссон. Сегодня он подготовился: надел темно-серый костюм и бордовый галстук, а также привел адвоката. Женщину, которую Магнуссон спешно вызвал в участок для присутствия на допросе. Бертиль не знал, о чем конкретно его будут спрашивать, но он был человеком, который предпочитал себя обезопасить.

— Допрос будет записываться, — предупредила Метте.

Магнуссон покосился на адвоката. Та чуть кивнула. Ольсетер включила запись и продиктовала необходимые факты. Затем приступила к допросу.

— Когда мы с вами встречались позавчера, вы отрицали какие-либо контакты с убитым Нильсом Вентом за последнее время. Последний контакт был примерно двадцать семь лет назад, верно?

— Да.

Сюда, в участок на Полхемсгатан, Магнуссона привезла полицейская машина, забравшая его у Свеавэген. Он был совершенно спокоен. Метте отметила сильный запах мужского парфюма и слабый аромат сигариллы. Она надела очки и начала изучать лежавший перед ней лист.

— В понедельник тринадцатого июня в одиннадцать двадцать три Нильс Вент позвонил со своего мобильного на мобильный с данным номером. — Метте поднесла листок к Магнуссону. — Это ваш номер?

— Да.

— Разговор длился одиннадцать секунд. В тот же вечер, в девятнадцать тридцать две, Нильс еще раз позвонил с мобильного на этот же номер. Это соединение длилось девятнадцать секунд. Вечером следующего дня, во вторник четырнадцатого числа, был сделан следующий звонок и длился примерно столько же — двадцать секунд. Четыре дня спустя, в субботу пятнадцатого июня, в пятнадцать сорок пять Нильс Вент еще раз позвонил на этот номер, ваш номер. Этот разговор длился несколько дольше, больше минуты.

Метте сняла очки и внимательно посмотрела на сидящего напротив мужчину:

— О чем вы разговаривали?

— Ни о чем. Мне позвонили в указанное вами время, я ответил, не получил ответа, на другом конце было тихо, а потом соединение прервалось. Я решил, что это какие-нибудь анонимы, которые вот таким образом угрожают мне или хотят напугать. В последнее время вокруг компании было много пересудов, вы, наверное, в курсе?

— Да. Но последний разговор длился дольше?

— Да, он… честно сказать, я потерял терпение, мне звонили уже в четвертый раз и молчали, вот я и сказал пару хорошо подобранных слов о том, что я думаю о таком жалком способе запугивания, и повесил трубку.

— Так вы понятия не имели, что звонил Нильс Вент?

— Нет. Как я мог знать? Он исчез на двадцать семь лет.

— А вы знаете, где он находился?

— Нет. А вы?

— Он жил в Маль-Паисе в Коста-Рике. Вы никогда с ним там не связывались?

— Нет. Я думал, он умер.

Магнуссон уповал на то, что на его выражении лица не отразится происходящее у него в голове. Маль-Паис? Коста-Рика? Должно быть, это и есть секретное место! С оригиналом записи!

— Я бы хотела попросить вас в ближайшее время не уезжать из Стокгольма.

— Я что, буду находиться под подпиской о невыезде?

— Нет, определенно не будете, — вдруг произнесла его адвокат.

Магнуссон позволил себе улыбнуться. Улыбка быстро пропала, когда он увидел взгляд Ольсетер. Если бы он мог читать ее мысли, улыбка пропала бы еще раньше.

Метте была убеждена в том, что он лжет.

Когда-то, не так давно, квартал вокруг площади Нюторгет изобиловал магазинчиками с всевозможными необычными товарами. Часто с не менее удивительными владельцами. Но тень этнологического вымирания упала на большинство магазинов, которые исчезли с появлением новых жителей с новыми требованиями, превратившими район в подиум для стиляг. Сегодня выживали единицы из первоначальных магазинов. Их больше воспринимали как странные и причудливые вкрапления в рисунок улицы. Одним из таких была антикварная лавка, которой заведовал Ронни Беспамятный. Лавка находилась прямо напротив дома Накки Скоглунда[30] на Катарина Бангатан. Она располагалась здесь еще со времени рождения Накки, его жизни и смерти, и сейчас занимала старое место.

Ронни она досталась в наследство от мамы.

Сама лавка выглядела так, как обычно выглядят лавки такого рода. Заполненной до отказа полками от пола до потолка и книжными стопками на столах и табуретках. «Волшебный хаос сокровищ», как гласила маленькая вывеска на окне. У Ронни было низкое кресло возле одной из стен и торшер времен Первой мировой войны. Сейчас он сидел тут с книгой на коленях. «Клас Катт на Диком Западе».

— Бекетт в форме комикса, — сказал Ронни.

Он закрыл книгу и посмотрел на мужчину, сидевшего на стуле чуть поодаль. Мужчина был бездомным, и звали его Том Стилтон. К Ронни часто приходили бездомные. Обладая добрым сердцем и определенным достатком, он не гнушался покупать книги, найденные в контейнерах, в подвалах или где там их еще находили. Ронни никогда не задавал вопросов. Он платил за книги мелочью и помогал бездомным. Частенько он той же ночью выкидывал книги, чтобы через неделю снова увидеть их. Вот так обстояли дела.

— Мне нужно одолжить пиджак, — сказал Стилтон.

Он много лет знал Ронни. Не только как бездомный. Когда они впервые встретились, Стилтон работал в полиции аэропорта «Арланда» и должен был угомонить двух попутчиков Ронни на рейсе из Исландии. Ронни организовал небольшую групповую поездку в музей эротики в Рейкьявике, а его дружки слегка перебрали на обратном пути.

Но не Ронни. Он не пил алкоголь больше одного раза в год. Тогда он напивался до беспамятства. Однажды его девушка вышла на лед у порта «Хаммарбюхамнен» и утонула. В этот день, в годовщину ее смерти, Ронни спускался к причалу, с которого она прыгнула на льдину, и пил до бессознательного состояния. Друзья знали о ритуале и не тревожили его. Они держались на расстоянии, пока Ронни не становился мертвецки пьян. Тогда его увозили домой в антикварную лавку и укладывали на кровать в дальней комнате.

— Тебе нужен пиджак? — переспросил Ронни.

— Да.

— На похороны?

— Нет.

— У меня только черный.

— Пойдет.

— Ты побрился.

— Да.

Стилтон побрился и остриг часть волос. Не сказать чтобы стильно, но хотя бы ничего не свисало. Теперь ему нужен пиджак, чтобы выглядеть более-менее прилично. И немного денег.