Все было бы прекрасно, если бы я пошла в верном направлении. Частью плана было то, что пилоты оставили запасы для меня по маршруту возвращения. Кен планировал, что мой первый шаг будет в точности совпадать с их последним. Впрочем, когда я обнаружила себя на конвенции костлявых и пожирателей огня, я поняла, что совершила ошибку. Они меня не замечали; зато я могла видеть их так же ясно, как днем. Мне хотелось, чтобы зашла луна, тогда бы я спряталась лучше!

Некоторые монстры сражались между собой, но у костлявых и пожирателей огня был союз. Этого нельзя было сказать о демоне, оказавшемся между ними, он был толстым и розовым, Арлин любила называть их «пинки». Я не могла испытывать сочувствия к этой твари. Костлявые - доктор Эйкерман называл их «ревенантами» - стояли полукругом. Пожиратели огня, также известные под чертовски странным именем «арчвайлы», были на другой стороне, замыкая круг.

Между ними сверкал костер.

Пожиратели огня могли контролировать их огонь лучше, чем я думала. Они посылали тонкие линии пламени, которые жгли пинки задницу. Тот визжал. Флай всегда говорил, что эти розовые ассоциировались у него со свиньями.

Пинки перепрыгнул через костер и помчался прямо на костлявых. Те издали звук, напоминающий одновременно грохот костей и удушливый смех. Они не хотели портить себе развлечение, используя ракеты. Было похоже, будто они научились этому у уличных хулиганов: они били и кололи свою жертву палками. У одного из них были настоящие вилы, которые он, вероятно, взял на ферме. Когда пинки развернулся, чтобы убежать от своих мучителей, костлявый ткнул его своими вилами в задницу. Если бы это не было так больно, я бы рассмеялась. Но не было ничего забавного в том, как пинки в конечном счете упал в костер, на котором с хрипом и визгами умер. Мне стало интересно, будут ли костлявые и пожиратели огня его есть.

Мне стало интересно, едят ли они вообще.

Пока они толпились вокруг жареной свиньи, я уползала прочь. Если у меня получится вернуться той же дорогой на базу, огибая периметр, я, возможно, смогу и дальше следовать тому плану, который Кен для меня разработал. Если хотя бы часть того, во что верил Альберт, была правдой, и Бог действительно смотрел на нас, моей единственной молитвой было вернуться на след. Если монстры и выпустят мне кишки, то пусть это случится, когда я буду делать то, что задумала.

Когда Арлин зачитывала мне большую лекцию о взрослении и становлении ответственной, она ничего не сказала такого, к чему я уже не пришла сама. Я могла бы сказать все об этом даже лучше, чем она.

Взросление означало преодоление страхов. Той далекой ночью, когда Арлин и Альберт отправились в супермаркет в Зомбилэнде в поиске гнилых лимонов и лаймов, у нас с Флаем состоялась беседа. Он спросил меня, что бы я пожелала делать на войне. Он хотел знать, стала бы я пытать врагов, даже если врагами окажутся люди.

Я никогда не переставала думать об этом его вопросе. Когда я ослушалась приказов на самолете и отказалась лететь на Гавайи без Флая и Арлин - это был признак взросления. Я бы не оставила своих друзей. Этим все сказано. На “Бове” я чувствовала, что они отпускают меня.

Арлин было легче сказать, что она не хочет брать меня с собой, потому что я не подготовлена к этому, чем признаться, что она любит меня.

Флай и Арлин просто не знали, как говорить кому-то о своей любви. Альберт знал. И я тоже этому научилась. Но я была готова поставить все боеприпасы на планете на то, что Флай и Арлин никогда не научатся. Но это не имело значения. Я любила их. Даже теперь, когда они улетели, я не забуду их. Я смотрела на ночное небо, гадая, какая из звездочек - их корабль. Я пообещала им, что меня не убьют раньше, чем я вернусь к намеченному плану. Я буду хорошим солдатом. Так будет до тех пор, пока не появится необходимость делать действительно необычные вещи.

17

- И снова на Фобосе мы, где зомби были людьми!

- Что ты делаешь, черт возьми? - возмутилась Арлин.

- Пою, - ответил я.

- Это не пение, - возразила она.

- Это патентованный Крик Души Флая Таггарта, - сказал я.

- Нет, это пение, - сказал Альберт, отважившись на риск, на который не пошли бы даже ангелы.

- Ты уверен, что это было мудрое решение? - спросила Арлин своего будущего жениха.

- Не очень, - рассудительно согласился он. - Но я признаю, что эту песню Флай придумал сам. Он создал зомби-версию “И снова в седлах мы”.

- Спасибо, Альберт, - сказал я. - Когда я предлагал тебе присоединиться к нашей великолепной четверке, я знал, что выбираю человека с утонченным вкусом.

- А мне наше маленькое приключение в Солт Лейк Сити вспоминается совсем не так, - поправила меня Арлин.

На это у меня был идеальный ответ:

- И снова на Фобосе мы…

- Остановись, Флинн Таггарт, - проговорила он, кладя руки на уши. - Мы еще даже не на Фобосе. Не мог бы ты немного подождать и петь там, и желательно без шлема?

- Тебе меня не одурачить.

Я был тверд. Кроме того, я уже прождал почти полтора месяца - это было гораздо дольше, чем я изначально планировал провести в этой ржавой кастрюле. Причиной тому была слабая подача топлива (спасибо пришельцам), а также маршрут, нами избранный, который сделал обычную однонедельную прогулку до Марса в шесть раз дольше. Все это и сподвигло меня к пению.

- Мы не оставляли руин на Фобосе, в отличие от Деймоса. Там все еще может быть воздух в герметизированных зонах.

- А также пинки, колючие, призраки…

- И куропатки на грушевом дереве. - Я не позволил ей сменить тему. - Фишка в том, что если там есть воздух, я смогу петь.

- И это можно будет использовать вместо оружия, - наконец согласилась Арлин.

- У нас есть хоть какие-то мысли по поводу того, какая ситуация сейчас на Фобосе? - спросил Альберт, внезапно став очень серьезным.

- Нет, - сказал я, готовый отложить свое очередное выступление. - Но что бы там не было, это интереснее, чем очередная секунда в этом…

Я остановился, подбирая подходящее слово.

- Китовом брюхе, - Арлин закончила за меня. Благодаря мне она знакомилась с Библией.

- Я готовлюсь к битве, - признался Альберт, почти печально.

Я окинул взглядом нашу секцию этого роскошного космического крейсера и остановил взгляд на остатках моей шоколадной плитки. Я уже съел часть таких плиток, начиненных вкуснейшими орехами.

- Знаю, что ты чувствуешь, морпех, - сказал я Альберту.

- Все мы начинаем беспокоиться. В этом может заключаться секрет подготовки воина к заданиию. На поле битвы он будет готов убивать все живое.

- Ага, своим пением, - дополнила Арлин. Я нашел новую ахиллесову пяту у своей подруги: поющий я. Может быть, она была права. Я представил себе тыкву, убивающую себя об стену, лишь бы не слушать мой перформанс. А армия импов подрывается на бочке жижи, избавив себя тем самым от мук выслушивания второго куплета. Да, что-то в этом было. Однако я не смог

углубиться в эти мысли, потому что наш бесстрашный лидер избрал этот момент, чтобы присоединиться к нам. Все морпехи проснулись в автобусе. Вот какая у меня возникла ассоциация: автобус.

Тихий голосок в задней части моей головы мог бы стать настоящей болью, окажись он в другой части тела. Я вспомнил одну ситуацию времен высшей школы, странно похожую на эту: нас было трое, и все мы были разбужены, сидя на задних рядах автобуса для музыкантов - я был в группе, играл на кларнете.

Мне нравилась одна девочка, которой, так получилось, нравился мой друг. Ее звали Ноэль; его звали Рон. Страшный лентяй. Мы втроем вели приятную беседу, когда наш преподаватель внезапно зашел в задний отсек автобуса. Старик Кроудер. Мы называли его Моллюском Кроудером, потому что он был похож на то, что вытягивают из раковины вместо жемчуга. Он только хотел удостовериться, что у нас не было ничего, что противоречило правилам. Темнота космического корабля, смех троих друзей, прибытие парня с книгой устава - этого для меня было достаточно, чтобы иметь предубеждения к капитану Идальго. Настало время расставить все по местам.