унизительно они себя в этот момент чувствуют? Возможно, ему по статусу
положено задирать нос и смотреть на всех свысока. Но... черт возьми, раздевать
глазами, а потом с такой вот миной требовать объяснений! Можно подумать, его
волнует то, как я выгляжу.
- Этому есть вполне адекватные причины, - спокойно начала я, но Максим
Георгиевич прервал меня движением руки.
Мои глаза расширились. Это что еще за царские замашки!
- Сколько вам полных лет, Александра Юрьевна?
- Двадцать один, - не понимая куда он клонит, ответила я.
- Хм. И когда вы решили, что способны дать что-то детям?
Я сглотнула. Он ставит под сомнение мою профпригодность?
- Максим Георгиевич, к чему все эти вопросы? Разве я…
- Не торопитесь, Александра Юрьевна, - как-то уж очень мягко предостерег он. - Я
лишь хочу выяснить, с каких пор учителя, уверенные в том, что способны обучать и
направлять детей от шести до одиннадцати лет, считают возможным подобный
внешний вид, - он указал взглядом в сторону моей просвечивающейся груди,
которая уже находилась под надежным укрытием все еще немного влажного
пиджака. - Не говоря уже об опоздании, что я лично считаю неприемлемым для
профессионала. А именно профессионалы, я надеюсь, работают в этой школе.
Я была наслышана об этом его пунктике. Все в школе знали, что пунктуальность
наш директор ценит прежде всего. Но чтобы вот так, не разобравшись, спускать
собак на молоденькую учительницу? Дисциплина - дисциплиной, но есть ведь и
человеческие качества, такие как милосердие, понимание, человечность наконец.
Да, он - руководитель, и следить за порядком в таком огромном и серьезном
учреждении, как школа, требует твердости, но не бескомпромиссности.
- Раз уж вам нечего сказать в свое оправдание, - вновь склонился он над своими
бумагами, - то я вынужден…
- Я опоздала на педсовет, - перебила я его, слегка повысив голос, - потому что
какой-то урод на супернавороченной тачке окатил меня водой из лужи. С головы
до ног. Я - достаточно не скандальный, даже миролюбивый человек, в чем вы
можете убедиться, прочитав мое дело. Но поверьте, если бы этот чертов гонщик,
возомнивший себя участником Формулы-1, стоял сейчас передо мной, я, не
задумываясь, выцарапала бы ему глаза и переломала руки и ноги, чтобы впредь
ему было неповадно носиться по городу и портить одежду в купе с нервами
случайных прохожих.
Я выпалила это на одном дыхании, не до конца осознавая, чем чревата может
оказаться для меня подобная выходка. Мне лишь хотелось, чтобы человек,
сидящий напротив меня - пусть и являющийся моим работодателем и несомненно
чертовски привлекательным мужчиной - снизошел бы наконец до простых
человеческих чувств. Таких, как... гнев, например.
Максим Георгиевич выпрямился, как-то странно сощурив глаза. Затем резко встал
и подошел к окну.
- Вы не о ней? - спросил он, указывая взглядом куда-то на улицу.
Что он имеет в виду?
Я неуверенно встала из-за стола и, приблизившись, выглянула в окно. И
остолбенела. На школьной парковке стоял тот самый белый "ягуар", который…
Я подняла ничего не понимающий взгляд на Максима Георгиевича. Он криво
усмехнулся.
- Судя по всему, именно я - тот урод, кому вы так жаждете переломать руки и ноги.
Вот черт!
Однако я выдержала его насмешливый взгляд. И ни один мускул не дрогнул на
моем лице, когда я произнесла:
- Что ж, в таком случае, надеюсь, вопрос исчерпан. Всего хорошего, Максим
Георгиевич.
И я вышла - красная от с трудом сдерживаемого гнева. И клокочущего в груди
хохота.
ГЛАВА 2
ДЕНЬ УЧИТЕЛЯ
Как жаль, что нам не быть вдвоём,
Как грустно, что не повторится,
Что в сердце мне не жить твоём,
Что рано улетели птицы.
И больше песен не споём,
Как жаль, что нам не быть вдвоём.
Татьяна Буланова "Как жаль"
Подготовка к Дню Учителя была в самом разгаре.
Инна Эдуардовна вновь настояла, чтобы я спела - в середине программы и в конце.
Я дипломатично согласилась: так как уже думала об этом и припасла небольшой
сюрприз для Натальи Дмитриевны и музыкальный подарок - учащимся 11 "А"
класса (именно им в этом году выпала честь готовить праздничную программу).
Инна Эдуардовна, в свою очередь, собиралась исполнить песню из кинофильма
"Семнадцать мгновений весны" "Где-то далеко". А вечером, после концерта, весь
наш коллектив отправлялся в ресторан - щедрый жест Максима Георгиевича.
Платил он из собственного кармана.
За несколько дней до праздника я забежала в ближайший бутик женской одежды
и скрепя сердце купила черное платье-футляр без рукавов, с широким кожаным
поясом на талии и туфли-лодочки в тон. Оправдывала я свое транжирство тем, что
мудрое инвестирование - это и есть экономия. Не буду же я вечно донашивать
одежду сестры. Взрослеть уже пора и хоть иногда баловать себя обновками. И все
же - на душе скребли кошки. Денег было жалко неимоверно.
Но когда я надела новое платье и увидела глаза Пашки, все мои сомнения тут же
рассеялись.
"Брешь в заначке закрою позже, - уговаривала я себя. - Может начну
подрабатывать репетитором. Какая-никакая копейка. Или..."
- Какая же ты у меня красавица! - прервал мои размышления восторженный голос
Павла. - Черный цвет тебе очень идет. А что ты собираешься сделать с волосами?
Я задумчиво потрогала толстую косу. Хм.
- Как думаешь... может подстричься?
Пашка улыбнулся и чмокнул меня в макушку.
- Ты же знаешь, я в этом особо не разбираюсь. Но... думаю, со стрижкой тебе будет
неплохо.
В актовом зале было настоящее столпотворение.
На передних рядах разместились учителя с администрацией, не было только
Максима Георгиевича. Как поведала секретарша директора Ольга Михайловна,
заглянув к нам за кулисы, он уехал с утра в ресторан проследить, чтобы все
сделали как нужно. И еще не вернулся.
Перфекционизм нашего директора уже давно стал притчей во языцех.
За кулисами царило еще большее оживление.
Я распевалась, учащиеся из 11 "А" класса репетировали какой-то суперсложный
танец, мои первоклашечки бубнили под нос заученные специально для этого
мероприятия стишки. Кажется, адреналин в крови зашкаливал у всех. На первом
звонке я пела для детей и их родителей, теперь же мне предстояло выступить
перед коллегами, в большинстве своем строгими авторитетными дамами - ноги
подкашивались от одной только мысли об этом.
Вела программу Инна Эдуардовна - классный руководитель 11 "А" класса. Утром я
сама лично накапала ей валерьянки с пустырником, и мы выпили на брудершафт,
закусив жвачкой.
- Ты прям как француженка, - заметила она, когда я скинула пальто и собиралась
переобуться. - Классно выглядишь!
Инна одолжила мне очаровательное ожерелье из искусственных жемчужин, и я
действительно ощущала себя француженкой, утонченной и женственной. Ну
прямо как Холли Голайтли из "Завтрака у Тиффани". Мой собственный стиль
Паша называл "casual" и часто критиковал за излишнюю практичность, которая
лишала, по его словам, мою одежду изюминки и кокетства.
- Взаимно, - улыбнулась я, окидывая восхищенным взглядом ее хрупкую фигурку в
струящемся до пола платье.
- Что сказал Павел, когда увидел тебя?
О наших с Пашей отношениях знала только она.
- Назвал меня красавицей! - просияла я. - А потом спросил про волосы... Как
думаешь, мне пойдет короткая стрижка?
- Не знаааю, - неуверенно протянула Инна. - У тебя великолепные волосы: густые,
пушистые...
- Вот именно, что пушистые и густые. Знаешь, сколько у меня по утрам на них
