- Я люблю читать книги. Очень уважаю художественную литературу. В школе мне нравилось рисовать. Я окончила музыкальную школу по классу фортепиано, и играю, говорят, не плохо. Я люблю спорт: плавание, бег, очень понравились лыжи. Веришь, впервые встала на них здесь, в Магнитке. У меня столько было восторга от такого спортивного опыта. Еще я люблю воду в любом ее проявлении: будь то озеро или река, будь то бассейн или ванна. Люблю природу. Мне нравится познавать все новое, куда-нибудь ехать, оказываться в незнакомом месте, чтобы как следопыту исследовать местность. Я люблю петь. Я азартна. Мне нравится игра в карты. Причем, на интерес.

- А чего ты не любишь в этой жизни?

- Терпеть не могу холод. Я плохо привыкаю к местному уральскому климату. Еще не люблю хмурых людей. Мне хочется, чтобы все были счастливы. А больше всего мне не нравится быть источником переживаний другого человека. Я себя начинаю казнить, съедать изнутри. А еще я очень боюсь терять: не вещи, а людей. Мне кажется, что я способна любить всех, понимать, но не все люди готовы так же относиться ко мне. Я была наказана за самоуверенность. Очень жестоко.

- Я вижу, что у тебя есть опыт потерь. Ты, как моллюск: в случае опасности захлопываешь себя в раковину.

- Это инстинкт самосохранения, свойственный каждому человеку.

- Можно личный вопрос? – вдруг внезапно спросил Дима.

- Спрашивай.

- Кто для тебя Азиз?

Лицо Натальи передернулось. Она не знала, как Диме ответить на него.

Дима внимательно смотрел на нее. А Наталья не могла произнести ни слова. Как она могла ответить на него, когда столько личного было спрятано в сердце. Наташа покачала головой.

- Я все понял. К тебе невозможно относиться равнодушно. Ваша история случилась до того, как он женился? Да? Ты дала ему отставку. Ранив его. Ранив себя. Я все понял. Извини.

У Натальи встал комок в горле. Воспоминания о последнем разговоре с Азизом жгли как каленым железом. Наташа отвернулась, чтобы скрыть навернувшуюся слезу.

- Извини, - положив свою ладонь на ее руку, сказал Дима. – Давай спать. Поздно уже. Я не хотел разбередить твои раны. Просто мне надо было понять, почему Азиз хочет убить меня. Он как самец, защищает свою территорию и готов перегрызть горло любому сопернику. Знаешь, по-моему, он не может тебя отпустить. И смириться с тем, что потерял. Я его понимаю, Наташа.

- Дима! Все. Разговор окончен. Я хочу спать.

- Спи, фея. Пусть у тебя все будет хорошо. И спасибо за этот вечер и эту ночь.

Наталья легла. Димка подоткнул ей одеяло, склонился и поцеловал в лоб.

- Приятных снов. Пусть тебе приснится самый главный человек в твоей жизни.

- Спасибо. Так и будет.

СОН.

Наталья еще долго не могла уснуть. Димка разбередил невольно сердечные раны. Нет, она не сердилась на него. Но ей ужасно было осознавать тот факт, что из-за нее разрушается судьба двух любимых ею людей. Наташа уважала Алену. Ей нравилась эта умная девушка. Она заслуживала быть любимой. Заслуживала семейного счастья. Азиз же был очень дорог. Она ощущала его как своего человека. Наташа принимала его страдания на себя. Одно слово, данное ему, могло бы сделать Азиза самым счастливым человеком на свете. Но, Наталья не могла дать этого слова, потому что у нее была надежда на прекрасное будущее рядом с Игорем. Он перестрадал гораздо больше, когда дожидался свою звезду. Она любила улыбку Игоря, его счастливые глаза, нежные руки, обволакивающее тепло его тела. Она дала ему слово остаться верной, дождаться его из армии и стать ему женой. Наталья не могла и представить, что искушением в ее жизнь ворвется Азиз, встреча с Андреем заставит поступиться принципами, а отношения Димки тоже заставят ее держать оборону. Почему так все происходит? Почему?

Наталья не знала ответа на вопрос. В конце концов, ей с трудом удалось уснуть.

Наталья находилась в большом зале с колоннами. Эхом раздавался голос ребенка. Наташа побежала по мраморным плитам на этот звук, взглядом разыскивая источник. Она металась от стены к стене. Вдруг увидела скамью. На ней лежал голенький ребенок.

Наталья нежно взяла его на руки. Прижала теплое тельце к себе. И такая любовь окутала ее, что никакой мужчина не смог бы вытеснить ее теперь из груди Натальи.

- Мой сын. Мой замечательный сын. Как я тебя люблю! Ты моя кровинушка, радость моя земная. Мой. Только мой!

Наталья держала ребенка у себя на груди, укачивала его. Она понимала, что этот человечек – ее плоть и кровь. И разлучить их было невозможно.

Наташа проснулась, обнимая себя руками. В глазах стояли слезы. Она чувствовала тепло, она слышала голос мальчика, который был ее сыном. Просыпаться не хотелось, потому что чувство потери было слишком жестоким.

Реальность вернула ее на землю. Наташа улыбалась, глядя в потолок, не понимая еще, где находится.

Она повернула голову и увидела спящую Киру. Приподнялась на локте. Посмотрела назад. Мальчиков в комнате не было. Наташа спустила ноги, подошла к Кире, погладила ее по волосам.

- Просыпайся, золотая моя!

Кира разлепила глаза и улыбнулась.

- Что, пора вставать?

- Мы загостились тут. Кира, мне надо сказать тебе одну вещь. У меня будет сын, мальчик.

- Ты что? – испуганно вскрикнула Кира. – Ты беременна?

- Что ты? Нет, конечно. Мне Господь пошлет сына. Кира, я его сегодня видела. Он такой классный, теплый, родной, любимый. Это будет самый главный мужчина в моей жизни. Я это точно знаю. Вот, ради чего стоит жить на этой земле. Я его уже люблю, Кира. У меня будет мальчик!

- А вдруг девочка? – задала провокационный вопрос Кира.

- Нет! Мне не нужно девочек. У меня будет сын, Кира! Сейчас ноябрь месяц 1991 года. Вот увидишь, где-то в этих числах я рожу сына. Давай поспорим! Запиши эту дату. Какое сегодня число?

- Семнадцатое с утра было.

- Мне нравится это число. Кира. Мне Господь сегодня подарил пророческий сон.

- Выдумываешь ты все, Наташка. Но если тебе так легче, то верь в чудо.

- Знаешь, я сегодня проснулась с ощущением абсолютного счастья.

- Давай вставать. Как там наши молодые? Насладились друг другом?

- Не знаю. Дождемся пацанов и пойдем на разведку.

Девочки встали. Собрали постельное белье и поправили кровати. В комнату вошли Пьер с Димкой.

- О, проснулись уже! А мы чайник поставили, сейчас позавтракаем.

- Спасибо, мальчики, но мы лучше у себя. Тем более, Юлька нам гренки обещала. Посмотрим, что изобразит наша хозяюшка.

- Ладно, вечером встретимся.

Девушки постучали в свою дверь.

- Войдите! - заливисто крикнула Юлька.

Кира с Наташей вошли. На столе стояла тарелка с зажаренным хлебом. Юлька налила девочкам чай и пригласила за стол.

Кира взяла хлеб и с хрустом откусила кусок.

- Юля, ты решила нас сухариками попотчевать? – спросила Кира.

- Нет. Это гренки, - озадаченно проговорила Юля.

- А как ты их делала, золотая наша девочка? – спросила Наташа.

- Ну-у, налила масла на сковородку, обжарила хлеб с двух сторон, а потом залила яйцом.

- Интересный рецепт, - улыбнулась Кира.

- Знаешь, надо было сначала хлеб в яйцо опустить, а потом обжарить на сковороде. Вот тогда бы получились настоящие гренки.

- А, это что? – спросила Юлька.

- А это сухарики в яйце.

Юра, молча, улыбался, а Юлька сама, поняв, что промахнулась с главным блюдом раннего завтрака, заливисто рассмеялась. За ней покатились со смеху девчонки. Юрка тоже не удержался. Хохот стоял такой, что дверь приоткрылась, и ввалились Димка с Пьером.

- Вы чего тут угораете?

Но ответить им никто не мог, потому что новый приступ накрыл всех.

Юлька, отсмеявшись, сказала:

- Ну-ка, попробуйте вот это, и скажите, что это?

Димка взял хлеб, с хрустом откусил его, а потом произнес:

- Сухарики с яйцом.