Кристо с облегчением улыбается и берёт меня за руку.

Зал разделён деревянными перегородками на кабинеты. Все посетители, которых я замечаю – молодые крепкие ребята. Только официант оказывается пожилым евреем меланхоличной наружности, и мне это кажется неожиданно смешно.

– Скажите, – обращаюсь я к нему, даже не пытаясь открыть меню. – У вас подают какие-нибудь невенгерские блюда?

– «Фаршанг» – лучший в городе ресторан венгерской кухни, – немного надменно сообщает мужчина.

– Это я поняла. Я спросила, нет ли у вас каких-нибудь ещё блюд?

– Можем пожарить яичницу, – предложение исполнено нескрываемого презрения к моему варварскому вкусу.

Нет, это точно-точно не человек Тота. Я усмехаюсь и открываю, наконец, меню.

– Будьте добры, мне порцию фасолевого супа, мясо в вине и… чай. Чайник. Сразу.

К чаю меня пристрастила свекровь. До замужества я признавала только кофе, и только со сливками и сахаром.

Муж заказывает пиво и яичницу на шкварках.

После того, как официант удаляется, поставив пиво перед Кристо и чай передо мной, я спрашиваю прямо:

– Что случилось?

– Я всё скажу. Спешить некуда, подождём хоть заказ. К чему на пустой желудок разговоры разговаривать? Да что ты так испугалась, Лилян! Ты чего? С тобой что, раньше только о чём-нибудь страшном говорили? – Кристо на секунду приподнимает белёсые брови, однако веселье у него выглядит на этот раз вымученным.

– Не то, чтобы… Только часто с важных разговоров наедине начиналась всякая белиберда. Помню, например, поговорила я с одним венгерским вампиром… – я нервно кручу в пальцах чайную ложечку, украшенную ни много, ни мало профильным портретом короля Матьяша Корвина.

– Нет. Никаких приключений, правда, – Кристо поднимает раскрытую ладонь, не то защищаясь от обвинения, не то попросту отметая мои тревоги. – Я чисто о семейных вопросах.

– В ресторане?

– Ну, да. Ты же хотела сходить куда-то, ты сама меня просила.

– Да. Спасибо. Но, знаешь… лучше выкладывай все свои семейные вопросы сразу, а то я навоображаю Бог знает что.

Вот теперь он улыбается, и по-настоящему:

– Может быть, я именно этого и жду. Чтобы ты напредставляла ужасов, а потом на любую новость вздохнула с облегчением.

– Тогда тем более пора выкладывать. Уже вздохну.

Кристо ставит кружку на стол и принимается сосредоточенно глядеть в пиво, чуть надув губы.

Мне это не нравится. Очень не нравится. Я знаю этот вид на макушку и это выражение лица – по Праге и Ковно.

Наконец, он собирается с духом.

– Лиляна, Люция когда-нибудь говорила тебе…

– Мы с ней родственницы?! – ложечка словно сама по себе выскакивает из моей руки и звякает об пол. Полтора года назад я обнаружила у себя такое количество родственников в разных частях Империи и соседней Польской Республики, что они мне теперь будут мерещиться в каждом курсанте и каждой цветочнице, мелькнувшей за окном служебного автомобиля.

– Нет, при чём тут… Лиляна, ну, дай рассказать нормально! Не перебивай, пожалуйста, – Кристо поднимает на меня глаза.

– Извини. Конечно.

– Ага. Так вот, ты знала, что у Люции есть дочь?

– Нет. В хатке у неё детей никаких не было, и сама она мне не рассказывала ничего.

– Ну так вот, у неё осталась дочь. Девочка с семи лет жила у родственников в Суботице, к Люции приезжала на каникулы.

– И что?

– То, что она – также «волчица», и сейчас ей четырнадцать лет. И император желает, чтобы мы взяли её на выучку.

У меня голова идёт кругом от таких новостей.

– Почему мы? Нет, это невозможно. Это слишком большая ответственность. Девочка наверняка не прошла через смерть…

– Ещё нет.

– … и потом, мы убили её мать, только представь, как она нас ненавидит. Я молчу о том, что мы оба целый день на службе, и нам едва за двадцать, мы ещё слишком молоды, чтобы влиять на подростка! Ну, и вообще, к чему ей выучка? Сейчас никто не охотится, чему мы будем её учить?

– Сейчас одно, завтра другое, никто не может знать точно. А «волчонок» должен быть натаскан, это обычай.

– Ну, хорошо. Пусть её натаскивают. Но у неё же наверняка есть какие-то родственники-«волки», почему не передать девчонку им?

– Собственно… потому, что я и есть её родственник-«волк».

– Ты?

– Она дочь сына сестры матери моей матери.

Я провожу короткие вычисления в уме:

– Твоя троюродная сестра?

– Да.

Чудесно. Когда родственники не всплывают у меня, они появляются и множатся у моего мужа.

– О… но… всё равно. Пусть тогда отдадут её не родственникам. Я не думаю, что…

– Я уже дал согласие.

Конечно, Кристо произносит это, снова уставившись в кружку. Лицо у него при этом непреклонней некуда. Очевидно, у меня два варианта действий – сдаться после бессмысленного и бесплодного спора или сразу.

– Ну… ясно. Ладно. Хорошо. И… как её зовут?

– Ринка. Катарина Рац.

– Её отец не родственник Аладару Рацу?

– Дальний.

– О Боже. Надеюсь, она не так любит стучать на цимбалах, – нервно шучу я.

– У нас дома всё равно нет цимбал.

– Да. Конечно. Точно, – мне приходит в голову ещё одно соображение. – А это не противоречит требованиям безопасности? Дочь предводительницы мятежников в одной квартире с хранительницей смерти императора! Я думала, Тот скорее трупом ляжет, чем допустит подобное.

– Ну, шеф ИСБ действительно несколько напряжён, но, кажется, считает, что всё под контролем. В конце концов… это же воля Ловаша Батори.

О, да. Магия крови. Что бы Ладислав ни думал об иных идеях своего деда, верность впечатана в вампира самой кровью инициатора.

И эти люди запрещают мне ходить в кино! О, Боже мой.

– Тогда надо будет заказать ещё одну кровать или хотя бы раскладушку. Или матрас. И ещё… Что у нас сейчас с финансами?

– Попей ещё чаю, – предлагает Кристо. Я послушно отхлёбываю из своей чашки. Да, совершенно ни к чему так хлопотать перед мужем – только зря его беспокоить. Надо просто решить эти проблемы потом, и всё. Как-нибудь да устроится. Опять же, тётя Дина нам будет помогать. Я всё же не выдерживаю и говорю:

– Надо сказать твоей маме, что если она обнаружит девочку в момент самоубийства…

– Она знает. Она мне помогала проходить через смерть.

– Ага. Ладно. Всё, пью чай.

В нашем закутке возникает официант с моим супом и яичницей Кристо. Я выжидаю, пока он отойдёт, и спрашиваю как можно спокойней:

– И когда она приедет?

– Во вторник утром. Её привезёт Ференц Берчени. Тот вампир, у которого мы танцевали.

– Но ведь вторник завтра.

– Да.

Я стараюсь сосредоточиться на супе. Еда обычно сильно поднимает мне настроение, а суп действительно хорош. Не иначе, как Кристо специально разведал этот ресторанчик. Спать, если что, девочка некоторое время может и на матрасе на полу, она же цыганка. Денег мы с мужем зарабатываем достаточно, даже более чем – никак не могу привыкнуть, что нам хватает на любую покупку, кроме, может быть, какой-нибудь яхты. В конце концов это просто ребёнок, а я с детьми вроде бы хорошо справляюсь. Так что всё ерунда. Вкусный суп. Очень вкусный суп. Замечательный такой супец, наворачивай да урчи фасолькой.

Ну почему хотя бы раз не узнать о чём-то вовремя, поцелуй меня леший?

***

Танцы – единственное, что ещё помогает. Поэтому я заперлась в своей спальне и включила соло на тарамбуках – громко, на пределе появления боли в барабанных перепонках. Танго было бы лучше, но Кристо – как всегда в субботу – в кофейне. Мне стоило остановить его утром. Именно сегодня он мне нужен, но я, чуть ли не в первый раз, проспала его уход.

У меня была мерзкая, мерзкая, мерзкая неделька. И всё, что я могу по этому поводу сделать – втоптать её в ковёр на полу своей спальни, стряхнуть её с себя в бесконечных верчениях вместе с каплями пота.

Чёрт бы побрал обычай «волков» отдавать детей родственникам. Если бы Люции пришлось заниматься своим ребёнком, а не натаской чужого подростка, ей было бы не до мятежей. Она не пыталась бы убить меня, чтобы снять чары неуязвимости с императора. Ей не отсёк бы голову мой муж. На меня не свалилась бы сиротка Катарина.