В оформлении переплета использована иллюстрация художника П. Ильина

© Ланцов М.А., 2015

© ООО «Издательство «Яуза», 2015

10 ноября 1700 года. Москва

Заканчивался последний год XVII века и восемнадцатый год с того момента, как обновленный Петр взялся за преобразование России.

Кем был тот человек, что вселился в Петра в его юности? Сложно в двух словах описать человека, прошедшего тяжелый путь от увечного старшины ВДВ, списанного на обочину жизни, до руководителя одной из наиболее успешных транснациональных корпораций на планете.

И вот этот умудренный годами и опытом, матерый танк оказался в шкуре подростка…

Впрочем, мы увлеклись.

Франсуа Овен[1] сидел в плетеном кресле и наблюдал за тем, как русский царь плавал. Быстро. Энергично. И удивительно долго. Он бы давно выдохся, а Петр продолжал раз за разом отмахивать руками, рассекая водную гладь бассейна единственного в мире оздоровительного центра.

Какой оздоровительный центр в 1700 году, спросите вы? Самый что ни на есть обычный. Ведь Петр строил его для себя и своих близких, не желая прозябать в плену высокой духовности тех лет. А значит, стоял за крепкое тело и здоровое отношение к физической культуре и спорту. Как бы пафосно это ни звучало.

Просторный бассейн с теплой водой. Вышка для прыжков в воду. Сауна, ну или, если хотите, баня, благо различий между ними кроме названия не имеется. Купель. Мелкий бассейн с гидромассажем. Чудо! Франсуа был от него просто в восторге! Кроме того, имелось несколько залов для гимнастики и прочих групповых занятий, например рукопашного боя. Массажные комнаты. Тренажеры различные. Всевозможные турники, гимнастические стенки, канаты, брусья и так далее. Оснащение такого центра даже для начала XXI века было более чем достойным, разве что уступая в технологичности. Например, без той же электроники…

Как несложно догадаться, стоил абонемент в этот оздоровительный центр натурально безумных денег. И не имел льгот или исключений. Даже сам государь платил, дабы соблюсти порядок. И, как следствие, такое удовольствие могли себе позволить очень немногие. Что, в свою очередь, привело к заоблачному престижу, образовав своего рода элитный клуб России на весьма благостной платформе. Ведь такой формат общения много лучше коллективных пьянок или каких еще глупостей.

Кроме того, этот центр занимался ускоренным переформатированием мозгов, перестраивая людей на новый лад. Тот же Франсуа Овен никогда бы не надел плавки, чтобы в оных выйти перед людьми. Но то в обычных условиях. А тут… да за такие деньги… Ему «жаба» просто не позволила ломаться. Не говоря уже о том, что только в этом клубе можно было регулярно общаться с самыми влиятельными людьми государства в неформальной обстановке. А это дорогого стоило. Пожалуй, он бы и голышом щеголял ради такого, если бы потребовалось.

Аналогично обстояли дела и с дамами, которые поначалу совершенно не могли переступить через черту внутренних комплексов и надеть купальник. Однако Анна Росс[2] и Мария Голицына[3] потихоньку подтянули и остальных. Причем с Марией ситуация оказалась довольно щекотливой. Ведь она являлась духовной особой. Вот Петр и использовал ее в качестве приманки, выискивая людей с «фимозом головного мозга» в своем окружении, которые, по какому-то недоразумению, считают презрение тела и отрицание естества базисом духовного развития.

А какие разговоры там шли? Загляденье! Настоящий островок далекого будущего, совершенно не вписывающийся в 1700 год, резонируя с ним настолько, насколько это только было возможно.

– О, я вижу, ты снова пришел! – произнес Петр, вырывая руководителя российского отделения ордена иезуитов от задумчивого изучения филейной части одной уже не юной, но вполне симпатичной боярыни, крутящей педали велотренажера рядом с Ромодановским и о чем-то весело с ним щебечущей.

– А? – растерянно переспросил Франсуа.

– Как спина, спрашиваю, – с улыбкой сказал царь.

– Уже намного лучше. Вчера снова приходил – распаривал. А потом немного потренировал.

– А чего не плаваешь? Тоже ведь помогает.

– Так я не умею. Да и не хочется особо. Боюсь я. Разве что вон, в бурлящую ванну залезть можно.

– Ладно. Пойду погреюсь, – кивнул Государь в сторону сауны, намекая, что он готов пообщаться, раз уж Франсуа в очередной раз переступил через себя и пришел сюда в столь ранний час, а не как обычно – после полуночи.

Иезуит все понял и засеменил следом за царем, пользуясь его благодушным настроением.

– Итак, – произнес Петр, вопросительно посмотрев на иезуита. – Я весь внимание.

– Мне хотелось бы обсудить с тобой события, происходящие сейчас на западе Балтики…

– Успехи юного шведского короля?

– Да. Они озадачили многих серьезных людей. И это совершенно неожиданное вмешательство протестантских флотов…

– А что в этом удивительного? – пожал плечами Государь и, ловко подчерпнув ковшиком воды, поддал на камни. – Или ты думаешь, что коалиция, готовящаяся выступить против Франции, монолитна? Там натуральная свора собак, которые перегрызутся между собой при первой возможности. Я точно знаю, что целью как Англии, так и Голландии является всемерное ослабление и Франции, и Испании, и Священной Римской империи. Да и между собой они не ладят особо. Конкуренты как-никак. Поэтому их помощь шведам – замечательный повод ослабить Вену, которая не сможет успешно воевать с французами, помня о такой проблеме в своих тылах. А это лишние расходы. Да, Саксония и Пруссия не наследные владения Габсбургов, но сюзеренитет может потребовать отработки.

– Пока все слишком неопределенно…

– Почему же? – удивился Петр. – Карл – талантливый тактик. Если никаких случайностей не произойдет, то он относительно легко разобьет и Фридриха, и Августа. Тем более что они, насколько мне известно, никак не могут решить, кто главнее. Это, безусловно, приведет к кризису. Подумай сам – понравится ли Леопольду, что какой-то там шведский король так грубо вмешается в дела Священной Римской империи?

– Но Карл может проиграть.

– Может. Но пока он выигрывает. Пруссии нанесено серьезное поражение, которое, впрочем, не позволило Фридриху Вильгельму взяться за ум и уступить первенство Августу, чтобы хоть на какой-то платформе объединить армии. Вместо этого он отступил и готовится к новой битве. В сущности, это приведет только к одному – Карл их перебьет поодиночке, а потом начнет гонять ссаными тряпками по округе, подспудно разграбляя оба курфюршества. Согласись, хороший подарок императору, а главное – свое-временный. Ведь из Испании доходят очень тревожные сведения.

– Ты прав, эта ситуация очень неприятна, – чуть пожевав губы, произнес Франсуа.

– Не удивлюсь, если через несколько лет и Османская империя вступит в войну на стороне Франции.

– Но ведь она разбита!

– Франция смогла склонить ее к миру раньше, чем закончились ее силы. Много раньше. А потом тренировала и обучала армию. Продавала оружие. Уверен, что сейчас Стамбул сможет уже выставить тысяч восемьдесят, а то и все сто, вполне приличных строевых. И не только может, но и выставит, когда Леопольд уведет свои основные силы на запад, сражаться с Францией. Англия же с Голландией в силах предотвратить эту неприятность, но не станут. Ибо им нужно поражение не только Франции с Испанией, но и Священной Римской империи. Фактическое. А если и не полный разгром, то всемерное истощение.

– А ты?

– Что я?

– Ты не хочешь вступить в эту войну?

– Зачем? – улыбнулся Петр.

– Ну как же? Разве Россию не интересует выход в Балтийское море? – удивленно поднял бровь Франсуа Овен.