-- Как бы то ни было, меня интересует не эта гипотетическая история, -- заметил человек с седыми волосами. -- Меня занимают люди, которые могли бы отдать мне приказ совершить все это, вот что для меня главное.

      Господин в голубом поднялся и стал медленно прохаживаться по комнате.

      -- Мы к этому и подходим, -- сказал он, -- мы как раз подходим к месту, которое занимает вас и еще больше интересует нас. Как видите, здесь наши интересы совпадают. Речь идет только о том, чтобы найти тех самых людей, поскольку вожаков было много, быть может, не все они были согласны с проведением подобной операции. Впрочем, я убежден, что такое решение могло бы быть принято в очень узком кругу. Что вы об этом думаете?

      -- Самом узком, -- с готовностью ответил человек с седыми волосами, -- и поэтому значимы только те, кто смог бы отдать мне приказ.

      -- Сколько их было?

      -- Двое.

      -- Не называя имен, что вы можете сказать о них?

      -- Они из тех, кого зовут профессорами. Господин в голубом удовлетворенно улыбнулся.

      -- По-моему, это точно,-- сказал он,-- продолжайте.

      -- Это было десятого марта, ровно за месяц до убийства. В городе проходи созванный движением съезд, посвященный мировой войне. Приехали даже представители организаций из Франции и Германии. Обоих профессоров в городе не было, они уехали на юг по политическим делам. Я отправился за ними туда, где они про водили какой-то круглый стол. Я был в тяжелой ситуации: моего сына госпитализировали по поводу инфекционного заболевания, хозяин дома выселял меня из квартиры, я нуждался в деньгах, в каких-то грошах. Я собирался попросить у них. Я делал для них все: разбрасывал листовки, выполнял любую черную работу, был рабом движения. Я зашел поговорить с ними. Через пять минут я получил отказ, они сказали, что у них нет возможности помочь мне, что они устали от моих просьб. Надо же иметь такую наглость: несколько лет я делал для них все, а они устали от моих просьб, Они отказали мне ровно через пять минут, заявив, что у них и без меня забот хватает,

      Господин в голубом снова сел, с озабоченным лицом, сдвинув брови.

      --Давайте порассуждаем,-- сказал он,-- давайте порассуждаем. Что-то здесь неубедительно. Торопливая беседа в присутствии стольких людей не кажется мне идеальной ситуацией для дачи вам такого серьезного поручения, оба профессора никогда бы не воспользовались подобным случаем, эта версия вряд ли кого-нибудь убедит.

      -- У меня нет другой, это был единственный раз, когда я видел их до операции, и единственный раз, когда я разговаривал с ними об этом. Были свидетели, которые видели нас, это мой козырь. Необходимо воспользоваться этим козырем.

      -- И что они вам сказали?

      -- Они сказали, что операция назначена на девятое апреля, чтобы я был в полной готовности и что все инструкции мне передаст товарищ Беретта. -- Человеке седыми волосами сделал паузу и вздохнул. -- Таким образом, могу констатировать, что весь план в деталях был сообщен товарищу Беретте и что именно он посвятил меня в них, когда я впоследствии встретился с ним один на один. И пусть он отрицает это сколько угодно.

      -- Этот вариант кажется мне приемлемым, -- сказал господин в голубом,-все вместе мне кажется версией приемлемой. Предполагаю, что это может быть версией, приемлемой для кого угодно. Я вижу, у вас хорошая память, господин Бабочка, очень важно сохранять ее. [

      В комнате повисла тишина. Вдалеке, приглушаемый расстоянием и закрытыми окнами, слышался шум уличного движения. Где-то три раза пробили часы.

      -- Хорошо, -- сказал господин в голубом, -- у меня такое впечатление, что это все. Человек с седыми волосами попытался было встать, но остался сидеть.

      -- Извините меня, -- сказал он. -- Но осталось кое-что еще.

      -- Что же?

      -- В общем, кое-что, не знаю, как выразиться, короче, мне хотелось бы кое-что уяснить.

      -- Что именно?

      -- Я знаю причины, по которым я делаю это, но не знаю ваших. Господин в голубом широко улыбнулся. Это был первый раз, когда он улыбался так открыто и с удовольствием.

      -- Я вам отвечу вопросом на вопрос, хотите его услышать?

      -- Мне это было бы интересно, -- сказал человек с седыми волосами. Господин в голубом изобразил рукой некий жест, легкий, словно полет птицы, и произнес:

      -- Может ли взмах крыльев бабочки в Нью-Йорке вызвать тайфун в Пекине? Человек с седыми волосами зло посмотрел на него.

      -- Не смейтесь надо мной, -- сказал он.

      -- Я вовсе не смеюсь над вами, это серьезный вопрос.

      -- В таком случае я вас не понимаю.

      --Это не важно. Речь идет о теории поля взаимозависимости. Ее частным случаем является теория катастроф. Что такое катастрофы, вам наверняка хорошо известно, но вряд ли вы знаете, что такое поле взаимозависимости.

      -- Не имею ни малейшего понятия.

      --Терпение,-- доброжелательно ответил господин в голубом,-- сейчас было бы слишком долго и слишком сложно объяснять вам это. Представьте себе просто, что мы в таком поле, то есть вы -- элемент этого поля и каждое ваше движение изменяет всю систему взаимозависимости, дорогой господин Бабочка, поэтому следует взмахивать крыльями как можно аккуратнее.

      Господин в голубом устало откинулся в кресле, аккуратно сложил носовой платок и сунул его в карман.

      --Думаю, нам больше нечего сказать друг другу, -- произнес он.

      Человек с седыми волосами поспешно встал. Казалось, он в замешательстве, будто не знал, как попрощаться. Затем он поклонился и направился к двери. Дойдя до середины комнаты, он остановился и смущенно кашлянул.

      -- Вы мне присвоили кодовое имя, -- сказал он хрипло, -- но если бы вы мне понадобились, я не знал бы, где вас искать, я не знаю, как вас зовут, да я и не желаю знать этого, но, по крайней мере, хоть намек, условное имя, в общем, не знаю, как правильно выразиться.

      Господин в голубом поднялся со стула. Он стоял опершись руками на стол.

      -- Вы не должны искать меня ни в коем случае, господин Бабочка, -- сказал он, -- но уж если вы хотите знать, с кем говорили, я могу придумать для вас любое случайное имя. Считайте, что меня зовут доктор Совесть. Мне случилось быть вашей совестью, господин Бабочка, или, точнее, самой темной ее частью, той, о которой вы даже не хотели бы знать и которую держали в тщательно задраенном люке. Сегодня люк открылся, и я не могу скрыть от вас своего удовлетворения. И своей усталости. Нелегко ходить кругами такой совести, как ваша. Но таково мое ремесло, майевтика (Метод Сократа извлекать скрытое в человеке знание с помощью искусных наводящих вопросов.