Я вглядывался в него при неясном свете свечи. Бывали моменты, когда его лицо было идиотски-бессмысленным, но иногда оно становилось по-стариковски умудренным и проницательным. Зато выцветшие глаза всегда оставались настороженными и даже решительными.
— Вы настоящий дядюшка Сайлас?
— Я первенец. — Неожиданно он разразился кудахтающим смешком. — Мой отец был из Джонсов, не из Виксов, поэтому проклятие меня не касается.
— Имоджен сказала мне, что Сайлас — высокий, худой, с густой шапкой волос и своими зубами.
— Она солгала.
— Зачем?
Он сунул в рот большой палец.
— Они всегда посторонним врут про меня! Они стыдятся своего дяди Сайласа. После войны во Франции они заперли меня в этом кошмарном месте с решетками на окнах, где все такое белое и где не слышно ни единого звука…
Теперь он говорил каким-то полусонным голосом, будто вспоминал события, которые ему самому кажутся нереальными.
— Такая тишина, такой покой. Ты можешь кричать всю ночь до хрипоты — все равно никто не услышит.
Стены слишком мягкие, биться о них головой бессмысленно, а люди в белых халатах даже не слушают тебя, когда ты рассказываешь им правду. Про то, как мы рыли траншеи, как приходилось наступать на лица своих друзей, чтобы выбраться наружу. Я там пробыл очень долго, но в один прекрасный день меня оттуда выпустили, и я вернулся в Страшную Мызу. Все те, кого я знал, уже умерли. Новые не хотели, чтобы я сюда вернулся, но через какое-то время сообразили, что иногда и я могу быть полезен… Каждый раз, когда случается что-то странное, неестественное и им требуется благовидное объяснение, они вспоминают про меня. — Он энергично закивал. — Да, да, по временам старенький, слабоумный дядюшка Сайлас может оказаться весьма полезным!
— Что ты имеешь в виду? Что значит «случается что-то странное»?
— Разные несчастные случаи, — уклончиво ответил он. — Понимаешь, если кто-то проявлял излишний интерес к замку, творились нехорошие вещи. Тогда они крайне сожалели и говорили, что во всем наверняка виноват бедный ненормальный дядя Сайлас, это он подстроил ловушку в живой изгороди, или сбросил огромный камень с крыши, или…
— Кто такие «они», черт побери!
— Живущие в замке.
Он снова сунул палец в рот и принялся его сосать, громко чмокая.
— Что это за сказка про то, что судьба ждет меня в сторожевой башне?
— Аларик, первый Бастард, построил ее специально…
— На тот случай, если парни Черного Рыцаря явятся за ним? Я уже про это слышал.
Старик хихикнул:
— Так говорит легенда, но, возможно, он соорудил башню совсем с другой целью. — Потянувшись, он ухитрился положить мне на плечо свою пухлую руку, которая показалась мне почти невесомой, будто птичья лапка. — Черный Рыцарь решил отомстить своему обидчику, не забывай этого, Бастард! — очень торжественно произнес он.
— Почему?
— Не знаю, — бросил он равнодушно. — Но мне кажется, ты все это сможешь выяснить. А теперь топай, потому что время пришло!
Я собирался продолжить разговор, но он снова принял бессмысленно-равнодушный вид и засунул большой палец в рот. Продолжать беседу было глупо, это стало бы просто неоправданной потерей времени. С другой стороны, возвращаться в замок было опасно, ибо оно могло в данный момент обнюхивать только что оставленные мною следы. Поэтому я двинулся дальше вниз по проходу, держа зажженную свечу и размышляя над тем, какому маньяку в свое время могло прийти в голову назвать эту страну веселой Англией.
Мне казалось, что пол все время уходит у меня из-под ног, пока, наконец, он не выровнялся. Я начал пробираться по какому-то жидкому месиву, причем нестерпимая вонь с каждым шагом становилась все тошнотворнее. Со стен и с кровли вода уже не капала, а стекала ручейками, я же представлял, как эта кровля неожиданно рухнет мне на голову и я исчезну навсегда в гнусной протухшей воде.
Но тут пол начал подниматься вверх, становясь все суше и суше с каждым шагом. Состояние шока, вызванного визитом свистящего чудовища, проходило.
Впереди показалось какое-то отверстие, походившее на дверь. Я остановился: мне почудился звук, напоминающий хлопанье крыльев летучих мышей. Свечу задуло. Инстинктивно подняв голову, я на мгновение увидел высоко над собой освещенное луной небо, которое тут же закрыла потревоженная мною стая летучих мышей. Я прислушался к учащенному биению собственного сердца, несколько раз вдохнул более или менее свежий воздух, постоял неподвижно, пока не почувствовал, что руки мои больше не дрожат и можно снова зажечь свечу.
Когда ее божественное пламя ожило, я увидел, что нахожусь внутри разрушенной сторожевой башни. Винтовая лестница поднималась наверх до остатков бывших зубцов, напротив меня была дверь, которая, по всей вероятности, открывалась во двор. Открывалась ли? Когда я присмотрелся повнимательнее, то убедился, что до нее не дотрагивались уже лет двадцать, если не двести. Пять поперечных чугунных брусьев, закрепленных с обоих концов вбитыми в стену гвоздями, не оставляли сомнения в том, что открыть ее будет не просто даже целой шайке профессиональных взломщиков.
Таким образом, мне предстоял забавный выбор: либо отправиться назад по зловонному ходу в замок в объятия этого создания, либо взобраться по лестнице на смотровую площадку и в конце концов умереть там в полном одиночестве от голода.
Последнее все же казалось предпочтительнее встречи с ним, поэтому я медленно полез наверх: спешить не было необходимости.
Открытая арка вела на смотровую площадку, и я задул свечу, потому что полная луна погрузила окрестности в волшебный серебристый свет. Я осторожно приблизился к краю обсыпавшегося парапета и посмотрел вниз. Там все выглядело неправдоподобно миниатюрным, и все же сам замок не утратил своей зловещности. Особо любоваться было нечем, и я решил обойти все кругом. Большую часть пространства занимал верх самой башни, вокруг которого оставался проход шириной в четыре фута, окруженный снаружи зубцами. На полный обход ушло не более пятнадцати секунд, но я продолжал шагать, чтобы чем-то заняться.
На третьем круге я обратил внимание на то, что одна секция ограды была явно ниже остальных. Футах на шести поверхности вместо чередующихся клиньев и впадин была ровная балюстрада в пару футов высотой. Я постоял и поглазел на нее, праздно раздумывая о том, не собирался ли Бастард в свое время установить тут орудие для отражения врагов, затем повернул голову и присмотрелся к каменной стене против этого места. В ней было нечто странное, но что именно, я понял не сразу. Потом до меня дошло, что по необъяснимой причине в этом месте имелся затененный участок. Стена была совершенно ровная, на нее падал лунный свет, и ничто не должно было препятствовать ровному освещению.
Любопытство, как всегда, победило, и я занялся столь подозрительным местом. Оказалось, что кусочек камня был углублен в стену, и, когда мои пальцы добрались до его края, он слегка сдвинулся с места. Я внезапно запаниковал и быстро отдернул руку. Еще два торопливых обхода площадки не прогнали это тревожное чувство: я опять замедлил шаги перед таинственным камнем. Если учесть, как был выстроен этот проклятый замок, почему бы этому камушку не оказаться еще одной хитроумной ловушкой. Но вы же понимаете, что мне вовсе не хотелось быть сброшенным с верхушки башни какой-нибудь очередной вращающейся штуковиной, не заглянув внутрь этой овеянной легендами развалины.
Я опустился на четвереньки, потом просунул руки в углубление и изо всех сил надавил на один конец каменной плиты. В это самое мгновение до моего слуха донесся слабый щелчок. Я распластался на животе и замер. В глубине башни что-то недовольно заурчало, потом послышался шум от быстрого вращения, и над моей головой что-то пронеслось с устрашающим свистом. Я подождал секунд десять, пока не убедился, что все успокоилось, затем отполз назад на несколько футов и лишь после этого поднялся на ноги. Прямо передо мной, грозный и внушительный, стоял сам Бастард. Его закованная в латы фигура была повернута лицом к морю, откуда могли появиться враги, а зажатый в правой руке меч зловеще сверкал. Когда ко мне вернулась способность соображать, я понял, что это всего лишь бронзовое изваяние. Забрало на шлеме было приподнято, из-под нахмуренных бровей смотрели яростные глаза хищника. Он держал меч параллельно полу, и я в ужасе подумал, что если бы, нажимая на панель, я стоял прямо, то он сбросил бы меня вниз.
