25 февраля 1939 г. в Бургосе было заключено соглашение между Францией и мятежниками. Согласно подписанному договору, золото республиканской Испании и военное снаряжение каталонской армии должны быть переданы мятежникам. Кроме того, должны были использоваться все средства, чтобы заставить испанских беженцев вернуться в Испанию. Франция обязалась выдать мятежникам республиканские суда, находящиеся во французских портах, и передавать те, что войдут в эти порты. В этот же день французская палата и английский кабинет санкционировали признание Франко. Мотивировку этого признания Даладье формулировал следующим заявлением в печати:

«Здесь говорили о третьей границе в Пиринеях. С конце января мы имеем на этой границе, протяжением в 600 км, соседство правительства Франко. Именно для того, чтобы Франция не должна была защищать третью границу, я хочу поддержать с правительством Франко добрососедские отношения. Хотите ли вы, что бы иностранные войска обосновались на границе протяжением в 600 км? Я утверждаю перед палатой, что для этого нет другого способа, чем признание де-юре правительства Франко».

Даладье объяснил свое решение и другим важным соображением — позицией Великобритании. Этих доводов оказалось достаточно, чтобы палата большинством голосов одобрила признание Франко.

Официальная аргументация английского кабинета признания Франко сводилась к тому, что испанский вопрос остается одним из наиболее важных европейских проблем и что интервенция будет продолжаться, приняв, возможно, новые и более опасные формы. Скорейшее признание Франко расценивалось как наиболее быстрый способ добиться влияния на внутренние изменения, происходящие в [372] новой Испании, чего требуют жизненно важные интересы Англии.

27 февраля правительство Англии и Франции объявили о признании Франко. На другой день, на бурном заседании палаты общин, Чемберлен заявил: «Неужели мы должны толкнуть Франко в стаи наших противников, унизив его? Вы должны знать, что мы не могли добиться никаких обязательств, разве только если бы мы пошли на войну».

«Хунта национальной обороны» и падение Республики

Затишье на фронтах

С половины февраля до начала марта на фронтах было сравнительное затишье и не происходило никаких крупных операций. Зато авиация интервентов ежедневно производила усиленную бомбардировку республиканских портов: Картахены, Валенсии, Сагунто, Аликанте и Альмерии. Артиллерия мятежников беспрерывно бомбардировала кварталы Мадрида.

В Каталонии царил разгул террора и массовые расстрелы. В Барселоне было арестовано 40 тысяч человек. В своем выступлении в Таррагоне 23 февраля Франко подчеркнул необходимость строительства большого флота для Испании.

В Мадрид прибыли полковники Модесто, Листер, Галан и генеральный комиссар армии Оссорио. Республиканская армия была готова продолжать борьбу. Но, ссылаясь на признание Франко Англией и Францией, президент Испанской республики Асанья сложил с себя обязанности президента, и по 74-й статье Конституции эти обязанности принял на себя председатель кортесов Варрио.

С начала марта мятежники начали усиленную подготовку к наступлению на Центральном фронте. Из Каталонии в район Гвадалахары и Харамы переброшено 200 тысяч солдат.

Население республиканской Испании активно поддерживало все мероприятия республиканского правительства [373] и командования. Оборонная промышленность работала с большой нагрузкой.

Подготовка мятежа в столице

Между тем в этой обстановке в течение последней недели эмиссары Франко при помощи агентов так называемых «демократических» стран подготавливали повторение Менорки в Картахене, базе республиканского флота.

После потери Каталонии обострение отношений между различными общественными группировками и партиями, особенно анархистами и коммунистами, а также между республиканцами и кабальеристами подготовило почву для агитации французско-английской агентуры. Признание Франко Францией было сигналом. В недрах республиканского командования и гражданского управления возникли разногласия, хотя внешне это прикрывалось высказываниями о необходимости продолжать борьбу.

Когда Негрин и другие члены правительства прибыли из Франции в Центральную зону, они встретили весьма враждебное отношение со стороны генералов Миахи и Касадо{100}, которые заявили им: «Вам бы не следовало возвращаться. Война окончилась, и уже больше нечего делать».

Несмотря на возражения Негрина, что войска Франко истощены и они не желают воевать, дальнейшие разговоры убедили членов правительства, что большинство кадровых офицеров соглашается с мнением Миахи. Поэтому было принято решение сместить их. Негрин прежде дал новое назначение Касадо, чтобы удалить его из Мадрида, где он пользовался поддержкой других офицеров и капитулянта-социалиста Бестейро.

Министры решили образовать ударный корпус под начальством верного республике полковника Модесто, который взял бы на себя командование в Мадриде. По плану правительства Листер, Тагуэнья и другие командиры, [374] верные республике, должны были быть назначены на командные посты на Эстремадурском и Андалузском фронтах.

Прежде чем ударные войска Модесто успели продвинуться к Мадриду, в Картахене вспыхнул мятеж. Картахенский командир Берналь прибыл в Аликанте, где находился Негрин, чтобы предупредить его о мятеже, подготовляемом несколькими офицерами Франко. В Картахену немедленно был послан полковник Галан во главе бригады войск. Несмотря на то, что мятеж вспыхнул прежде, чем Галану удалось достигнуть Мурсии, Галан быстро добрался до Картахены на автомобиле и с помощью 300 солдат и офицеров подавил мятеж.

Мероприятия правительства Негрина

На последнем заседании Совета министров в Мадриде председатель Совета министров ознакомил членов правительства с намеченными им мероприятиями по укреплению армии и сообщил, что разработка этих мероприятий требовала его пребывания в провинции Аликанте. Министерство национальной обороны опубликовало следующее сообщение, подписанное председателем Совета министров и министром национальной обороны Негрином:

«В связи с требованиями момента нами принято решение о расформировании существующей группировки наших армий в национальном и южном районах. Военные части, входящие в данный момент в эту группировку, а также те, которые будут образованы в дальнейшем, будут отныне находиться непосредственно под моим командованием через посредство Генерального штаба».

Этим распоряжением генерал Миаха отстранялся от командования всеми республиканскими вооруженными силами. Генерал Матальина временно назначался на пост начальника Генерального штаба с оставлением в должности командующего республиканской армией Центра. Полковник Галан назначался начальником морской базы в [375] Картахене, и был проведен ряд других военных назначений в республиканской армии.

Заявление Негрина с решением взять на себя верховное командование армией последовало за раскрытием и подавлением мятежа в Картахене. Еще 3 марта вечером среди командиров артиллерийского полка в Картахене началось брожение. 4 марта начался бунт — картахенские капитулянты по плану должны были выступить первыми. Однако они выступили на несколько часов ранее, и бунт был подавлен.

Тогда командующий флотом — капитулянт-социалист Аленсе заявил, что он опасается, как бы и флот не попал под влияние коммунистов. Поэтому он отдал приказ, чтобы весь флот отправился в Оран и там разоружился. Галан сообщил об этом по телефону Негрину, но во время разгрома связь была прервана.

Подавление мятежа в Картахене угнетающе подействовало на генерала Миаху и полковника Касадо, и они решили без промедления приступить к действиям. Они отказались выполнять приказ Негрина явиться на заседание Кабинета, которое происходило вблизи Аликанте, и пытались захватить министров в ловушку, пригласив их явиться в Мадрид, где их, несомненно, арестовали бы и, вероятно, расстреляли.

Мятеж в Картахене

5 марта утром над портом появилось пять итальянских самолетов, которые стали сбрасывать бомбы. Одновременно в городе началась стрельба и вспыхнул мятеж. По улицам города под охраной провели республиканских руководителей. Был дан приказ, чтобы весь флот сдался. Немедленно все корабли снялись с якоря и вышли в море. Сотни людей пытались добраться до военных кораблей в небольших лодках, многие их которых опрокинулись.