Крез, царь Лидии (это государство две с половиной тысячи лет назад занимало кусок теперешней Турции), решил повоевать со своим восточным соседом, персидским царем Киром. А был этот Крез, во-первых, до того богат, что поговорка о его богатстве до сих пор живет, и, во-вторых, чрезвычайно предусмотрителен и осторожен. Ни одного вопроса не решал, не посоветовавшись с богами. Способов узнавать их мнение еще в ту пору придумали множество. Волю богов и будущее узнавали, запрашивая оракула при разных храмах. В одном месте жрецы слушали, как шелестит священный дуб и журчит источник, тоже, понятно, священный, в другом — как шелестит лавр. В третьем — надо было заснуть и увидеть сон в храме. Ко всем известным ему оракулам отправил Крез послов, чтобы точно на сотый день после отъезда они задали вопрос, что сегодня делает царь Крез. А царь в этот день варил в медном котле черепаху и ягненка вместе.
Дельфийский оракул угадал! Именно тогда Крез и задал действительно важный вопрос: воевать ли ему с Персией? Ответ был прост и ясен: «Перейдя Галис, ты разрушишь великое царство». А река Галис была пограничной. Уверившись в успехе, Крез двинул войска через Галис — и был побежден.
Позже Крез, теперь уже всего лишь придворный Кира, сетовал: мол, подарки принимали, а обманули; и услышал, что никакого обмана не было: его собственное царство тоже было великим…
Древние историки оставили нам огромное количество свидетельств того, как предсказания сбывались. Но если бы они записывали истории и про несбывшиеся предсказания, у них ни на что другое просто времени бы не хватало. Да и сбывались чаще, как правило, предсказания туманные, вроде того, которое сделал Дельфийский оракул царю Крезу. С другой стороны, бывают и такие предсказания, которые не так-то трудно и сделать.
Вот лежит перед автором плотный том, вышедший тиражом всего 800 экземпляров, — «Ученые записки Тартуского государственного университета»; и еще одно заглавие у него есть: «Труды по знаковым системам», том 2. Есть в томе статья, где разбирается, как относился к предсказаниям древнеримский историк Светоний, автор знаменитого «Жизнеописания двенадцати Цезарей». Современный ученый замечает в статье, что для многих предсказаний, если они и в самом деле существовали, вероятность осуществления была много выше 50 процентов. Скажем, из первых двенадцати римских императоров, о которых пишет Светоний, семь были убиты, двое умерли при весьма неясных обстоятельствах. Человек, который предсказывал очередному римскому императору насильственную смерть, имел куда как много шансов угадать (а также и умереть раньше императора).
Точно так же знаток футбола, предсказывая результат матча хорошо известных ему команд, угадает наверняка более чем в 50 процентах случаев.
Человек, предсказавший в XVI веке дворянину смерть в поединке, тоже не палил в белый свет как в копеечку. Для сравнения: в ту пору Францию потрясали религиозные войны. Варфоломеевская ночь с избиением многих тысяч протестантов была в них лишь эпизодом. И что же? В годы самого разгара этих войн на полях сражений погибло меньше дворян, чем в те Же самые годы на дуэлях! Но когда сбываются предсказания, имеющие столько шансов сбыться, в этом нет ничего удивительного. Все тривиально, как любят говорить ученые любых специальностей о результатах, которых они ожидали. При огромном количестве предсказаний, делавшихся во все времена вплоть до XX века, часть их должна была сбываться просто по законам вероятности.
Почти вся эта небольшая книжка рассказывает, как настоящее вытекает из прошлого, следует из него, опирается на прошлое. Но сейчас, в последнем двадцатилетии XX, века, как никогда прежде человечество ощущает веяние будущего.
Более семидесяти процентов окружающих нас людей будут жить и в XXI столетии. Девяносто процентов всех когда-либо живших на нашей планете ученых живо сейчас, живет среди нас. Эти две фразы, словно выхваченные из фантастического романа, абсолютно верны, как показывают несложные расчеты.
Время — мера изменения мира, а изменяется он все быстрее, словно само время ускоряется. Миллионы лет продержался на земле первобытнообщинный строй, только четыре-пять тысячелетий — рабовладельческий, в десять с небольшим столетий уложилось средневековье, а капитализм, едва просуществовав два-три века, по крайней мере на части планеты оказался сменен социализмом.
История торопится. Торопится особенно сильно в последнее время. Всего лишь за последние полторы сотни лет скорость связи увеличилась — с внедрением телеграфа, а затем радио — в десятки миллионов раз! За то же время максимальная скорость транспорта с двадцати — тридцати километров в час (скорость парусника или почтовой кареты) достигла десятка с лишним километров в секунду — космические ракеты тоже ведь, кроме всего прочего, транспорт.
Энерговооруженность человечества выросла за век по крайней мере в тысячу раз. Правда, мощь оружия за тот же век, по некоторым подсчетам, увеличилась в миллионы раз…
Такому настоящему, в которое столь стремительно врывается будущее, насущно необходимо предвидеть, что конкретно ждет планету хотя бы в ближайшие десятилетия.
Ответом на это стали попытки научного моделирования будущего. Собственно говоря, научно предугадать отдельные черты науки, техники, быта грядущего люди пытались давно. Причем это делали не только авторы научно-фантастических романов. И некоторые такие попытки, сделанные, например, в конце XIX века, никак нельзя назвать неудачными. Некоторое время назад английский историк-марксист С. Лилли проанализировал, насколько верны оказались три прогноза научно-технических достижений XX века, сделанные один в 1906 году, другой — в 1915-м, третий — в 1920-м. И знаете, результат получился совсем неплохой. Примерно на 80 процентов было угадано развитие науки и техники. Еще бы, предсказывали ученые!
Но бывает, что самыми удачными пророчествами в науке оказываются те, что сделаны в шутку, в полной уверенности, что предсказанное не сбудется. Свифт, издеваясь над лапутянской академией, приписал ее членам множество открытий и изобретений вроде изготовления тканей из камня. И в большинстве случаев ядовитая насмешка обернулась точным пророчеством. А в 1862 году в английском юмористическом листке, якобы выпущенном через сто лет, в 1962 году, сообщалось (цитирую по Г. Бакланову): «Люди будут совершать увеселительные прогулки на Луну в электрических летательных машинах, грузы и почта из Европы в Китай будут доставляться в снарядах по воздуху. В России, в Сибири, будет выращиваться хлопок свободным трудом. Человечество будет любоваться движущимися фотографиями, женщины — изменять черты лица в салонах красоты, а американки будут ходить в отвратительном костюме — панталонах. Человечество сделает страшное открытие — способ горения воды, которое будет угрожать жизни на планете».
Так предсказывает юморист. Между тем немногим раньше великий фантаст Эдгар По «провидит» в куда более далеком будущем воздушные шары, несущиеся через океан со скоростью 300 километров в час…
Наверное, шутники выигрывают такое соревнование по пророчествам потому, что не ждут проверки и ведут себя более смело, или потому, что заведомо представляющееся невозможным в науке и технике как раз и оказывается часто по мере их развития наиболее реальным.
Следует помнить, однако, что всякая настоящая наука описывает и будущее — в своей области знания.
Астрофизики говорят нам о будущем Солнечной системы и Метагалактики. Кибернетики — о развитии, в частности, электронно-вычислительной техники. Экономисты рассматривают пути, по которым изменяется экономика. Советский ученый И. В. Бестужев-Лада пишет: «Пока что предсказательная функция в большинстве научных дисциплин развита слабее, чем объяснительная или описательная. Но это не подрывает принципа, согласно которому назначение каждой науки, если это действительно наука, — описывать, объяснять и предсказывать».
Подлинной «эпохой предсказаний» стали последние три с лишним десятилетия. Только для одних будущее выступает тут как бы в роли союзника, интересы которого надо учитывать, а для других — в роли врага, которого надо знать, чтобы с ним бороться.
