Они зашли в глухой тоннель, перекрытый решеткой с табличкой «Entree Interdite»

[17]

. За прошедшие сто лет префектура зарегистрировала шестьдесят исчезновений в катакомбах. Цифра невелика, но всех пропавших видели в последний раз неподалеку именно от этого места. Отсюда команды Бокажа не раз начинали свои операции по уничтожению вампиров.

– Внимание, – предупредил Бокаж, – мы вступаем в зону чрезвычайного риска.

Райнар открыл алюминиевый чемодан, который нес всю дорогу, и распределил между членами команды бронежилеты, изготовленные из кевлара.

– Помните, они мастерски обращаются с ножом, и тот летит почти со скоростью пули.

Пол вспомнил одного индийского вампира, который убил Лена Картера, метнув нож с такой силой, что лезвие, пройдя сквозь тело, попало в Бекки, стоявшую сзади в десяти футах. Не отвернись она в ту секунду, ее сонная артерия оказалась бы перерезанной. Потом девушке наложили на шею тридцать швов.

Бокаж раздал пистолеты, каких Полу еще не доводилось видеть.

– Прицела нет, потому что лазерные прицелы бесполезны. Вампиры способны видеть их и сразу разбегаются. При нажатии курка сразу вылетает пять патронов из пятнадцати, и каждый разлетается на миллионы крошечных кусочков. Один выстрел – и вот уже все в радиусе пяти метров больше напоминает пыль. И, прошу вас, не забывайте, каким бы тяжело раненным ни показалось вам это существо, оно лишь оглушено. Держитесь подальше от его рта и сразу же надевайте на него пластиковые наручники. Ясно?

Команда знала процедуру наизусть, но все внимательно слушали полковника. Профессионал никогда не упустит случая лишний раз подучиться. Может быть, проведенный в очередной раз инструктаж ускорит их реакцию в нужный момент на какую-то сотую долю секунды и спасет чью-то жизнь.

*

Заплатив десять франков, Мириам вошла в катакомбы. До этого она целый час провела в галерее Лафайетт, где приобрела повседневную одежду и парик, так что теперь мало чем напоминала ту, что проходила вчера вечером мимо Замка Белой Королевы. О вчерашнем испытании свидетельствовали лишь воспаленные красные участки кожи кое-где на теле; кроме того, правая нога еще плохо сгибалась. Но эта жующая жвачку девица с коротко остриженными черными волосами не имела почти никакого сходства с бледным изможденным страшилищем, каким она была еще двенадцать часов тому назад. Мириам превратилась в гибкую красавицу с невинными, широко распахнутыми глазами, трогательным золотым крестиком на шее, которая прожила восемнадцать или двадцать лет под крылом у родителей. Любому мужчине захочется взять нежное создание под свою опеку. А тот, кому удастся каким-то образом добиться расположения столь милого дитя, не удивится, услышав: «Но я же девственница».

Двигаясь быстро и осторожно, как кошка, Мириам спустилась по винтовой лестнице в усыпальницу. Туристская карта, полученная вместе с билетом, охватывала только подземное кладбище, но ей были известны древние знаки, указывавшие путь от туристского маршрута к логовам, а кроме того, к Святилищу, где хранилась «Книга Имен».

Она намеревалась предупредить Властителей и, разумеется, забрать с собой их «Книгу Имен». Наплевать ей на их чувства. Если они окажут сопротивление, она готова драться.

У подножия лестницы стояли двое посетителей. Мириам тут же сменила походку, превратившись в обычную девушку, разве что немного нервную. Туристы были из Германии – раскормленная парочка, отведавшая, судя по запаху, ветчины на завтрак. У мужчины были уродливые узкие вены, зато сонная артерия его спутницы радовала глаз. Просто лакомый кусочек.

Мириам принюхалась к слабому ветерку, потянувшему из коридора. Нет, чудесных, безгранично тонких ароматов соплеменников он не принес.

Каждый Властитель или Властительница обладали собственным неповторимым запахом, и сейчас Мириам больше всего жаждала вдохнуть испарения кожи крепкого мужчины ее племени сразу после того, как он насытился, когда его собственный аромат дополняется нежным благоуханием свежей человеческой крови.

К неприятному запаху супругов добавлялся довольно сухой аромат пыльных костей. Расширив ноздри, Мириам снова втянула воздух. Разумеется, в тоннеле находились и другие люди, от них несло едой, духами и потом. Она продолжала искать новые запахи, отфильтровывая те, которые уже определила. Теперь пахло какой-то экзотической едой, восточными специями, смешанными с запахами кожи и выкуренных сигарет, – наверняка, туристы из Азии. Мириам хорошо помнила Париж еще в те времена, когда здесь не было никаких катакомб, набитых костями и зеваками. В те дни вся система подземелий была вотчиной Властителей. Тогда можно было подняться по какой-нибудь тайной лестнице прямо на улицу, утащить жертву вниз и спокойно ею насладиться. Жизнь парижских Властителей в те времена была более чем приятной.

Она вошла в коридор. Один взгляд, брошенный на карту, позволил ей точно вспомнить количество шагов, которые ей предстояло сделать в каждом из ответвлений лабиринта. В детстве Властителей обучали специальной размеренной походке, поэтому Мириам точно знала, сколько дюймов она преодолевает с каждым шагом независимо от скорости движения. Теперь она выискивала взглядом заветный ход, что вел из лабиринта в глубокие шахты. Были и Другие ходы, но нужно было выбрать именно этот, показав тем самым, что ты посвящен в тайну. Стоило пойти по любому другому тоннелю, и тебя примут за человека.

Мириам знала, что ход помечен большим, достаточно заметным крестом, узнать его истинное предназначение очень сложно… если ты не принадлежишь к племени Властителей. Удостоверившись, что рядом никого нет, Мириам пустилась бегом. Вот череп мадам де Помпадур, отвратительной, провонявшей кислым молоком кривляки, которой неизвестно как удалось завладеть сердцем одного из последних Людовиков, надменного пустоголового типа. Мадам де Помпадур, как же! Ее настоящее имя было Жанна Пуассон – Дженни Рыба. Филипп Вандомский пылко набрасывался на эту придворную даму и занимался с ней любовью, как кролик. Мириам не раз доводилось наблюдать за подобными развлечениями знати.

Мириам побывала здесь в начале восемнадцатого века с… кто же это был?.. кажется, Луллия. Да, бедняжка Луллия, доживавшая тогда последние дни, как безумная меняла напудренные парики и густо мазалась свинцовыми белилами.

Так, еще один поворот – и вот он, большой крест. Мириам взглянула на него, сфокусировав зрение таким образом, что ей стали видны рельефные фигуры, остававшиеся незаметными для человеческого глаза. Теперь, как гласили правила, она должна была произнести заветное слово на прайме, чтобы открыть в стене тайный ход. Это слово также даст знать Властителям внутри, что она идет к ним Мириам набрала в легкие побольше воздуха и испустила крик. Вибрирующее эхо разнеслось по всем коридорам. Теперь, вспоминала она наставления, назови свое имя и трижды коснись левой перекладины креста.

Потайная дверь распахнулась. За ней была абсолютная темнота, из глубины доносился запах многочисленных нор.

*

– Стойте!

Все замерли.

– Не шевелиться! – велел полковник Бокаж. – Слушайте.

Снова прозвучал какой-то звук, настолько низкий, что воспринимался скорее как ощущение.

– А это не метро? – спросила Бекки. – Может быть, мы как раз под тоннелем метрополитена.

Обняв девушку за плечи, де Роше наклонился к ней и чуть слышно прошептал:

– Это вампир.

Отряд остановился в одной из галерей с низким потолком. Здесь пахло сыростью и летучими мышами. Бекки направила луч фонаря на камень с вырезанными на нем словами: «Merci a Dieu, m…»

[18]

Буквы имели старинное начертание, надпись обрывалась на полуслове, словно у резчика кончились силы, или свет, или время.

–

Слушайте… вот опять, – Чарли оглянулся.

Очень зловещим был этот звук! Пол уже слышал нечто подобное – в Осаке, Бангкоке… Еще мальчишкой он испуганно вздрагивал, когда это низкое урчание смешивалось с криком сов и лисьим тявканьем.