Литмир - Электронная Библиотека

— У тебя душа мелкого лавочника, Борух, — устало заметил сеньор Торрелли. — Как можно больше хапнуть и убежать. У нас в Палермо все думают так же, как и ты. Потому там совершенно невозможно работать.

Мистер Торрелли никогда в Палермо не был, как, впрочем, и в Италии. Его прадед приехал в Штаты из Милана. Но почему-то ему всегда было приятно подчеркнуть свое сицилийское происхождение.

— Мне надо думать об этом огромном рынке, — продолжал папа-Луиджи. — Думать в перспективе на долгие годы. То, чем мы сейчас здесь занимаемся, есть экономический разврат. Сегодня он приносит баснословные прибыли, а завтра обернется каким-нибудь очередным мировым катаклизмом, приносящим одни убытки. Извините, господа, что я вынужден говорить вам прописные истины. Но я не был бы финансистом, если бы точно не чувствовал момента, когда надо списать 100 тысяч долларов на благотворительность, чтобы спасти сотню миллионов. Уверяю вас, ребята, мы взяли на хаосе все, что могли, Эта страна уже по меньшей мере сто лет живет в долг. По большому счету, их старая империя и их Советский Союз рухнули, поскольку оказались банкротами и были не в состоянии платить не то что долги, но даже проценты по долгам. Не отдавать долги у них превратилось в нечто вроде национального спорта. Я проверял по старым бухгалтерским книгам. Как только подходит время расплачиваться по векселям, они готовы уничтожить собственную страну, начать мировую войну, истребить собственный народ и весь мир, лишь бы не платить. Потом из хаоса выпрыгивает на вершину власти какой-нибудь очередной плут и начинает декларировать, что он не несет никакой ответственности за долги, набранные предыдущим мошенником, которого либо уже убили, либо он бежал к нам, уверяя, что несомненно отдал бы все долги и непременно это сделает, если мы поможем ему снова захватить власть. Короче, мне нужны стабильный рынок и стабильная власть в этой стране.

— Какая? — поморщившись, осведомился Трокман.

— Как добрый американец и католик, — усмехнулся Луиджи Торрелли, — я не люблю красных. Они все воры и плуты.

— Понятно, — кивнул головой Билл. — Но боюсь, что легитимно этого уже не сделать.

— Легитимно? — лицо у папы-Луиджи стало жестким. — Вы сказали "легитимно", мистер Трокман? Вы много думаете о легитимности в разных там Чили, Парагвае, Конго, Таиланде и в прочих местах, где создается угроза доллару? Почему нужно уважать легитимность в этой стране, которая никогда не знала вообще, что это такое? Только потому, что у нее большая территория и несколько проржавевших ядерных ракет?

— Эта страна еще недавно считалась сверхдержавой, — попытался возразить Билл, — и менталитет ее народа…

— Народа? — зловеще переспросил Торрелли. — Нет здесь никакого народа. Не может называться народом скопище людей, веками терпящих власть сменяющих друг друга убийц-параноиков и жадных прохвостов. Эти миллионы еще надо как-то превратить в народ, не используя для этого фанфар и барабанов. Классическая демократия здесь без вашей помощи будет всегда приводить в параличу власти и к хаосу. Мне нужен авторитарный режим. Мягко-авторитарный. Именно с этой целью я перелетел океан и теряю сейчас время в этом дворце гномов-великанов. Что вы на это скажете, джентльмены?

Молчание прервал Трокман:

— Кое-что, конечно, можно сделать в том направлении, в котором вы указываете, — сказал Билл. — Но все, я уверен, будет сделано достаточно грубо. Какова будет при этом позиция нашего президента, конгресса и общественного мнения? Об этом тоже ведь надо думать. Помните, сколько наломали дров в Чили?

— Ты меня утомил своими аналогиями, Вилли, — вздохнул папа-Луиджи. — Ты думаешь над проблемами, которые совершенно тебя не касаются. Предоставь мне позаботиться о том, что скажет президент по поводу любого события, произошедшего в этой стране. Конечно, — кивок в мою сторону, — пусть он летит домой и проконсультируется с госдепом. Ты, Вилли, отправляйся в Москву вместе с генералом и без подробностей выскажи мое мнение нужным людям. Ты, Борух, отправляйся в Цюрих и предупреди тамошних гномов, чтобы не жадничали. Подыми их на плечи, чтобы они хоть раз в жизни взглянули за горизонт;

В наступившем молчании Трокман позволил себе раскурить сигару.

— И только, пожалуйста, — попросил мистер Торрелли, — сделайте все аккуратно. Без стрельбы и разных штучек с генеральскими играми. У меня в Москве сейчас 43 филиала. Вы же все можете сделать тихо, когда хотите.

При этом он снова взглянул на меня:

— Их армия сейчас за кого?

— За себя, — ответил я. — Она полностью разложена. Пару лет назад какие-то фрондирующие офицеры собрали в Москве что-то вреде конференции, полыхали громовыми речами что-то по поводу присяги и почившего Союза. Им выдали по тысяче долларов, и они успокоились.

— Они любят доллары? — глаза у папы-Луиджи стали теплыми. — Это очень хорошо, что наш доллар любят везде гораздо больше, чем нас самих.

— Есть несколько элитных частей и военно-учебных заведений, которых, в принципе, достаточно для контроля над ситуацией в основных регионах страны. Кроме того сейчас здесь есть и…

Я взглянул на Трокмана. Тот глазами показал мие, чтобы я заткнулся. Что я и сделал.

— Если нужно, переведите и их на доллары, — сказал Торрелли. — Не скупитесь, дело важное. Мике- ло, — обратился он ко мне, — ты мне нравишься. Я слышал, ты собираешься в отставку? Ты бы не хотел работать у меня?

— Телохранителем вместо Джованни? — поинтересовался я.

— Это мы еще обсудим, — пообещал папа-Луид- жи. — Ты где собираешься обосноваться в Штатах?

Передо мной мелькнули зеленые глаза Пат.

— Наверное, в Бостоне. — ответил я. — Нет, точно — в Бостоне.

— И отлично, — Торрелли встал. — Благодарю за внимание, джентльмены. Бог да благословит ваши усилия.

Мы двинулись к выходу, когда папа-Луиджи жестом попросил меня задержаться.

— Мэр этого города, — спросил он, — он встречал меня в аэропорту, очень приятный человек, ты его знаешь?

— Это один из столпов новой русской демократии, — сказал я. — Приверженец свободы и рывка, близкий сотрудник президента.

— Я так и думал, — обрадовался папа-Луиджи. — Могу ли я что-нибудь сделать для него и этого города? Чем-нибудь помочь?

— Да, — подтвердил я. — Ему очень нужны деньги, чтобы достроить атомный крейсер,

— Мадонна, — прошептал мистер Торрелли. — Зачем им сейчас атомный крейсер?

Но по его глазам я видел, что он уже дал деньги и на это.

XVIII

— Что вы обо всем этом думаете? — спросил

Трокман, когда мы вернулись в гостиную.

— Боюсь, что ничего не выйдет, — искренне ответил я. — Папа-Луиджи не знает России. Это не Чили и не Конго. Мы здесь сделали самое оптимальное из возможного: безвластие. Это то, к чему всегда инстинктивно стремился русский народ, наличие которого так эмоционально отрицал сеньор Торрелли. Никакая демократия здесь невозможна. Либо террористическая диктатура, либо безвластие. Я имею в виду центр. А регионы могут разобраться сами в самом широком спектре: от эмиратов до фермерских республик наподобие Трансвааля и Оранжевой конца прошлого века. Я полагаю, что спасение этой страны в сведении центральной власти до максимально возможного минимума. Пашущий землю президент, прерывающий это занятие ради приема иностранных послов. Мягкий авторитаризм, о котором мечтает Луиджи — это нонсенс. Любой мягкий авторитаризм назавтра же станет железной диктатурой, особенно в условиях невероятного политического и морального разложения, который сейчас переживает Россия.

— Может быть, досрочные выборы? — предположил Билл.

— Обстановка в России сейчас такова, — продолжал я, — что можно проводить любые эксперименты, на которые согласятся три "силовых" министра. Даже два. Дело не в этом. Досрочные выборы можно провести. Но что это даст? Неужели вы думаете, Билл, что они выберут в свой так называемый парламент кого-нибудь лучше тех, кто там заседает сейчас. Взгляните на карту этой страны, которую мы ошибочно привыкли отожествлять с Москвой. В тысячах городах и сел живет абсолютно аполитичное и доведенное до полуживотного состояния население. Его погонят на выборы и оно сделает то, что делало десятилетиями: снова выберет своего секретаря горкома вместе с парочкой уголовных преступников. Такая публика и составит новый парламент, разведенный дюжиной столичных демократов-идеалистов. Никто не успеет опомниться, как наступит новый паралич власти. И поверьте, в этом новом парламенте большинство снова захватят коммунисты, националисты и им подобная публика. Вспомните, что Гитлер тоже не предпринимал никаких переворотов, а пришел к власти в результате свободных выборов. Так что зачем заниматься ненужной работой, которая может обойтись очень дорого и не дать ровным счетом никаких результатов, приведя, в лучшем случае, к уже достигнутым? Демократия, как сказал кто-то из великих, представляет неограниченные возможности тем, кто ее ненавидит, а перед тем, кто за нее борется, ставит одни, порой неразрешимые, проблемы. Я понимаю мистера Торрелли. Он хочет прекратить групповое изнасилование России и заняться этим процессом в одиночку. Но он не понимает обстановки. Только безвластие открыло пока перед русскими те пути, которые было до этого наглухо закрыты. Они робко, спотыкаясь и испуганно оглядываясь, пошли по этой дороге. Дайте им пройти дальше, а потом экспериментируйте с властями и разными досрочными выборами…

106
{"b":"270708","o":1}