красками, пламенно засветилась, порозовела. Солнце

скрылось совсем, а на море долго еще расплывались крас¬

ные разводы. А со стороны гор, неуловимые глазу, уже

.стлались над пустынной равниной тени сумерек.

— Пойдем к воде, — предложила Таня.

Спустившись вниз, держась за руки, они побрели

.вдоль воды, тихо, любовно шепчущей что-то. Молчали,

прислушиваясь к всплескам одиноких купающихся, к уча¬

щенным глухим ударам движка, к шопоту влюбленных.

На камне, четко вырисовываясь на фоне потухающего

света, сидели двое, тесно прижавшись друг к другу; жен-

щина размеренно кидала камешки и прислушивалась к

их звонкому щелканью по воде.

Дошли до старого причала, где укрывались в грозу,

постояли. Здесь все замерло, объятое безмолвием.

— Вот и кончился срок, — произнесла Таня, с грустью

оглядываясь на покинутые мостки, на камни, зеленова¬

тые от лунного света, вздохнула: — И в Москву тянет,

соскучилась очень, и расставаться не хочется.

— Поедем вместе? — быстро и решительно предло¬

жил Антон. — Я уже отдохнул, честное слово. Неделя ка-

я-то осталась...

— Нет, нет, — запротестовала она. — Это неумно —

уезжать раньше времени. Неделя отдыха здесь много

значит. А у тебя впереди большой год. Поеду одна... А

когда соберешься — не забудь дать телеграмму, встре¬

чу.— И улыбнулась ему. — Отдыхай, милый... Подожди

немножко, я искупаюсь напоследок, — попросила Таня.

— Только не заплывай далеко, — предупредил Антон,

присаживаясь на теплый камень. Он с изумлением смот¬

рел, как она, войдя в воду, поплыла, вся в фосфориче¬

ских светящихся блестках: взмахнет рукой и выплеснет

россыпь огненных капель.

Через полчаса, проводив Таню, Антон возвращался в

свой мужской корпус. Пересекая аллею, он увидел, как

отделилась от ствола дерева и вышла на лунный свет че¬

ловеческая фигура. Антон узнал в ней Семиёнова. За все

время пребывания в санатории они не перекинулись ни

единым словом, не встречались взглядом, — Семиёнов

проходил мимо с неприступно и презрительно приподня¬

тым подбородком. Теперь он стоял, преградив - Антону

путь, чуть покачивался, руки засунуты в карманы брюк,

губы плотно сжаты, волосы откинуты назад, а по боль¬

шому шишковатому лбу растекались бледные отсветы.

— Вот... уезжаю, — заговорил он медленно и хрипло¬

вато, — и хочу сказать вам на прощанье, что вы — гра¬

битель...

— Что с вами, Иван Матвеевич? — примирительно

сказал Антон. — Шли бы вы лучше спать...

— Спать?! — удивленно спросил тот, скупо и как бы

с трудом разжимая рот. — Я не сплю с того дня, как вы

появились здесь. Разве вы не знаете об этом? Была у ме¬

ня одна надежда в жизни, вы отняли ее, ограбили меня.

Зачем вы приехали сюда? Вам мало других девушек?

Зачем вам эта? Вы человек примитивным, ваш интеллект

в зародыше, а она нежный цветок: вы сломаете ее, даже

не заметите как...

Глядя на эту длинную, размахивающую руками фи¬

гуру в белом, на черную, покачивающуюся тень от нее

на цветах, Антон вдруг обозлился:

— Убирайтесь вы к чорту!

Семиёнов, как бы протрезвев, отступил в сторону, вы¬

тянулся и произнес декламационным тоном:

— Уступаю! Иди, дитя коллектива, герой на один се¬

зон! Несчастный...

Антон повернулся, чтобы ответить, но Семиёнов, пода¬

ваясь вперед, уже пересекал залитую лунным светом

аллею.

Глава седьмая

1

— Как хорошо, что все это разрушилось и ты не свя¬

зала своей судьбы с Иваном Матвеевичем, — проговори¬

ла Елизавета Дмитриевна. — Один неверный шаг, и бы¬

ло бы плохо всем: тебе, потому что ты все равно не смо¬

гла бы его полюбить; ему — чувствуя себя нелюбимым,

он тоже страдал бы; а Антону — тому совсем было бы

горько. Да и мне не сладко: видела бы все это и мучи¬

лась, считая себя злодейкой.

Таня с нежностью прижалась плечом к ее плечу, ус¬

мехнулась с лукавством:

— Ага, переживаешь! Так тебе и надо — не навязы¬

вай другим своей воли. Ты считаешь меня глупенькой, ду¬

мала, что я так и кинусь в воду, не попробовав ее хоть

одним пальчиком. А я, оказывается, стреляный воробей —

сообразила... Вот я какая!

Женщины сидели в сквере, со всех сторон замкнутом

стенами высоких домов. Елизавета Дмитриевна занима¬

лась рукоделием, Таня, отложив книжку и раскинув ру¬

ки вдоль спинки скамеечки, смотрела на блекнущее не¬

бо. Августовский день медленно истлевал, красные за¬

катные лучи зажгли окна верхних этажей, стекали с

крыши неслышными золотыми ручьями. Веяло предвечер¬

ней прохладой, но каменные дома источали тепло, созда¬

вая духоту.

Елизавета Дмитриевна, отложив на колени выши¬

ванье, распрямила спину, вытянула ноги и, разглядывая

вышитые ею яркие цветы и листья на белой, туго натя¬

нутой материи, тихо спросила:

— Антон очень настаивает на женитьбе?

— Что ты! — быстро отозвалась Таня, и румянец мед¬

ленно зажег ее щеки; носком туфельки она старательно

вычерчивала узор на песке. — Он очень смирный при мне,

стеснительный... Он ни за что не осмелится сказать мне

об этом...

— А ты и не спеши, — посоветовала Елизавета Дмит¬

риевна поучительным тоном, привычно входя в роль за¬

ботливой опекунши. — Пусть потомится, крепче любить

будет... Присмотрись к нему за это время, как он поведет

себя, не изменится ли... Навек ведь сходитесь... А парни

пошли избалованные...

Таня засмеялась:

— Опять поучаешь! Пока я присматриваюсь и выжи¬

даю, он возьмет да женится на другой. А тебе опять стра¬

дать за меня.

— Любит, так не женится, — сердито сказала Елиза¬

вета Дмитриевна, склоняясь над вышиванием. — А же¬

нится — туда ему и дорога: значит, показное все было,

не настоящее.

Таня обхватила ее за плечи, ткнулась лбом в висок

ей, прошептала:

— Не сердись. Я ведь пошутила. И видимся-то мы с

ним урывками, мимолетно: недавно встретила, гляжу —

глаза хоть и ласковые, но беспокойные, озабоченные: все

мысли его там где-то — в цеху, в бригаде...

Стосковавшись по молоту, по горячему металлу, за¬

горелый, пышущий здоровьем, сверкая белозубой улыб¬

кой, Антон штамповал детали как бы играючи, испыты¬

вая опьяняющую дрожь во всем теле. К концу дня руки,

плечи, спина приятно ныли от усталости, как в давние-

времена, — сказывался месячный перерыв. Сара¬

фанов едва успевал кидать ему заготовки. В первые же

дни выработка бригады резко повысилась, хотя в летние

месяцы, в жару, когда кузница превращается в настоя¬

щее пекло, темп ковки заметно ослабевал.

И хотя с Татьяной удавалось встречаться редко, урыв¬

ками, Антон всегда ощущал — куда бы ни шел, что бы ни

делал, с кем бы ни говорил, — она незримо стоит за его

спиной, теплая, нежная, неутомимо внимательная, и это

придавало ему сил и смелости.

Ему никогда не забыть момента встречи его с Таней,

когда он возвратился с юга. Он стоял в вагоне у окна и

с нетерпением и беспокойством вглядывался в толпу встре¬

чающих, глазам больно было смотреть от напряжения и

пестроты женских нарядов. Всю дорогу он гадал: придет

она или нет? Хотелось, чтобы пришла, она сама обеща¬

ла, — он уехал из санатория на день раньше, чтобы по¬

пасть в Москву в воскресенье. За окном мелькали не¬

знакомые улыбающиеся лица, кто-то уже махал рукой...

Где же Таня? На какую-то секунду взгляд остановился

на ее лице — Антон нашел бы ее среди тысячной толпы.

Он схватил чемодан и начал пробиваться к выходу. Ко¬