Директору кабельного налили стакан воды, пожурили за вспыльчивость, а начальник главка умно взглянул на Осколика и сказал:
— А и правда, Сергей Кондратьевич, поделитесь опытом.
Документация у Осколика была в полном порядке, и он не такой дурак был, чтобы ни с того ни с сего сдуру на ровном месте выдавать свои внутренние резервы.
— Никакого такого передового опыта у меня нет, — ответил Осколик. — На заводе в Зауральске безвыездно сидит мой снабженец, и как видите…
— Но на заводе в Зауральске сидит и мой снабженец… и как видите…
— жалобно доложил директор кабельного завода.
— А этот факт говорит только о деловых качествах наших снабженцев, — ответил Осколик.
Жалко ему было директора кабельного завода. До предпоследней пятилетки они были добрыми друзьями, но сейчас, когда им назначили одного поставщика, дружба кончилась.
— Неужели поставки алюминия зависят только от личных качеств ваших толкачей? — засомневался начальник главка.
Осколик развел руками.
— Он их там чем-то подмазывает, — предположил директор кабельного.
— Попрошу, попрошу… — обиделся Осколик.
Начальник главка что-то записывал в блокнот.
— Послушайте, вы капиталист, как я понимаю? Частный предприниматель?
— спросил однажды Осколик.
— Вас это шокирует?
— Нет. Мы за мирное сосуществование.
— Вот и отлично. Кстати, вы обдумали мое предложение?
— Да. Я согласен.
— С профсоюзом согласовали?
— Профсоюз не будет против. Я думаю, никто не будет против.
— А ваш главный бухгалтер? Как он оприходует новые станки, алюминий, стройматериалы?
— Это моя забота.
— Что ж… тогда по рукам?
Сергей Кондратьевич и незнакомец хлопнули по рукам и, оглядываясь — не подглядывает ли секретарша, выпили по рюмке коньяка, прихваченного незнакомцем из параллельного пространства.
Дела на производстве пошли неплохо, а личная жизнь у Сергея Кондратьевича не налаживалась. Современная Лариса Владимировна не спешила выходить за него замуж.
— Ты директор, я бухгалтер… — сравнивала она. — Тебе сорок пять, мне тридцать восемь… если женимся, мне придется искать новую работу.
— Ну и что? — удивлялся Сергей Кондратьевич. — Найдем. На кабельном заводе главбух через год уходит на пенсию. Неудобно как-то директору в холостяках ходить.
— Неравный брак.
— Мне домой по службе звонят, а я к тебе по ночам бегаю!
— Изволь, я к тебе бегать буду.
— Нет, нет… неудобно.
— Неудобно? А мне, думаешь, удобно твой левый алюминий приходовать?
— Какой левый?! — опешил Осколик и с постели вскочил (разговор происходит ночью в квартире Ларисы Владимировны). — Откуда ты узнала?
— Да уж… не лыком шиты. Вместе сядем, вот тогда и под венец.
Не налаживалась личная жизнь у Осколика.
Под впечатлением ночного разговора Сергей Кондратьевич с рассветом помчался на завод, надеясь застать незнакомца; и застал. Тот держался рукой за сердце и кричал в трубку:
— Все продавайте! Все!
Увидев Осколика, он попытался улыбнуться, положил трубку и перевел дух.
— У вас неприятности? — спросил Осколик.
— Так, мелочи. Вопросы жизни и смерти. Через полчаса выяснится.
— На бирже играете? — догадался Осколик, вспомнив, как в иностранных фильмах толстые джентльмены кричат: «Продавайте!» или «Покупайте!» и утираются носовыми платками.
— И не спрашивайте, — вздохнул незнакомец. — А вам что не спится? За вас ведь государство думает.
— Вот когда сяду из-за вас, тогда государство за меня думать будет, — ответил Осколик, вспомнив пророчество любимой женщины.
— Опять вы паникуете! — рассердился незнакомец. — Я лично изучал ваш Уголовный кодекс, на вас ни одна статья не распространяется. Наоборот! Вы самый настоящий… как это у вас… рационализатор и передовик производства. Станки, материалы и сырье вы добываете совершенно новым способом. Стал бы я тут возиться, если бы вы «сели», как вы говорите. Берите пример с меня — поджилки трясутся, но никаких истерик.
Эти рассуждения успокоили Сергея Кондратьевича на какое-то время.
— Ну, хорошо, — сказал Осколик. — С уголовным кодексом, думаю, как-то обойдется. Но существуют трудности морального порядка.
— Морального? Порядка? Это что означает?
— Принять от вас станки и алюминий — куда ни шло, можно найти лазейки в инструкциях и не чувствовать себя виновным. Но что я скажу своим рабочим и служащим? Что скажет мой главный инженер, когда в его кабинете ночью начнет работать ваш главный инженер? Разве он поверит, что вы появились из этого… распространства? Никогда! Он сразу же заподозрит, что я хочу его выжить на пенсию… и правильно заподозрит, старик не тянет уже. Значит, каждому придется объяснять черт знает что, и начальство обо всем узнает.
— А что плохого найдет начальство в нашем сотрудничестве?
— Ничего плохого, наверно. Но вы не знаете моего начальства! Оно мне на ваши станки и алюминий такой план спустит, что я и в три смены не выполню. А где тогда вы будете работать ночью?
Незнакомец задумался.
— Более того, мое начальство этот ваш алюминий и станки, и стройматериалы у меня заберет и распределит по другим, более ответственным объектам, — продолжал пугать Сергей Кондратьевич.
— Это мне не подходит, — пробормотал незнакомец. — Надо бы потолковать с вашим начальством.
Тут уже испугался Осколик. Если начнется согласование, в главке и в министерстве схватятся за незнакомца четырьмя руками. А с кем он, Осколик, останется? Опять тет-а-тет с Зауральском?
— Не беспокойтесь, — сказал незнакомец. — Я для вашего министерства не партнер. Если у нас с вами дела пойдут, я сведу вашего министра с деловыми людьми из экспортно-импортного банка.
Зазвонил телефон. Незнакомец схватил трубку, выслушал, утерся носовым платком и сказал:
— Можете меня поздравить. Я только что проглотил конкурента.
— Живьем? — ужаснулся Осколик.
— Живьем. С потрохами. И с небольшим алюминиевым заводиком в придачу.
— Поздравляю!
Случай свести незнакомца с начальством вскоре представился. Однажды к концу рабочего дня на «Алитет» неожиданно приехал начальник главка. Сам. Он походил по заводу, осмотрел штабеля алюминия у главного литейного, железобетонные плиты для строительства склада, новые станки в цехах.
Вернулись в кабинет. Молчали долго.
— Будешь делиться опытом или нет? — наконец спросил начальник главка.
Осколик пожал плечами.
— Хорошо. Тогда вызови свою… кем она тебе приходится?
— Кого?
— Главного бухгалтера.
Сергей Кондратьевич покраснел. Чтоб оно все сгорело. Доложили. Найти бы того, кто этим занимается. Незнакомец прав — секретаршу давно пора сменить.
Пришла Лариса Владимировна. Увидала красного Сергея Кондратьевича. Настала пора венчаться, не иначе.
— Скажите, пожалуйста, откуда прибыла последняя партия алюминия? — начал допрос начальник главка.
— Из Зауральска, — нахально отвечала Лариса Владимировна.
— Документы на алюминий есть?
— А как же! Не частная лавочка.
— Станки откуда?
— Из Владивостока.
— Неправду говорите, Лариса Владимировна. Таких станков в Советском Союзе не производят.
— Откуда же они взялись?
— Это я вас спрашиваю.
— А я вам отвечаю: из Владивостока, — стояла на своем Лариса Владимировна. — Можете проверить накладные.
— Сейчас проверю. А стройматериалы откуда?
— Разве в Советском Союзе не производят стройматериалов?
— Вы не забывайтесь, Лариса Владимировна. Несите свои накладные. И, кстати, паспорта на станки.
— Паспортов нет. Затерялись в дороге.
— Ах, затерялись в дороге… На какой это дороге?
— На Китайско-Восточной, железной, — отрезала Лариса Владимировна и ушла за документами.
Документы были блеск, лучше настоящих! Потому что и были настоящими. Молодец, Лебедев, договорился и с Зауральском, и с Владивостоком, и с железной дорогой. Интересно, чем он их там берет… Спиртом?
