Неожиданно он выхватил револьвер.
— Кто шевельнется — застрелю на месте!
Он воспользовался минутным замешательством, чтобы вскочить на подножку и втащить за собой жену, выронившую свои платья. Видя, что волнение разрастается, начальник станции решил подать сигнал раньше времени. На его свисток ответили крики отчаяния. Поезд медленно отошел. Люди висели на дверцах вагона. Какая-то женщина сорвалась и упала под колеса…
— Это ужасно!.. — шептала госпожа де Мирамар, подхватывая обессиленную Ивонну.
— Наконец-то! Париж! — вздохнула госпожа де Мирамар.
Возбужденная толпа окружала Орлеанский вокзал, вырывая друг у друга вечерние газеты и обсуждая невероятные новости.
Первое, что сделал де Мирамар, войдя в пустую, пахнувшую камфорой и сушеной лавандой квартиру, это протелефонировал брату.
Доктор приехал почти сейчас же. Путешественники доканчивали импровизированный ужин. Они уже успели освежиться и отдохнуть. Подчиняясь нервной реакции, молодые девушки возбужденно смеялись.
— Какому вас мрачный вид, дядя! — воскликнула Ивонна. — Можно подумать, что не мы, а вы путешествовали двенадцать часов, не имея ни кусочка во рту, в третьем классе, причем в купе набилось четырнадцать человек!
— И что не я, а ты потерял самые нужные книги! — проворчал де Мирамар.
Доктор не скрывал своих опасений. Каждый час приходили тревожные вести. Сена поднималась с угрожающей быстротой. Говорили о наводнении в направлении Берси. Это необычайное движение моря, эти ужасающие депеши, которые прибывали со всех приморских пунктов…
Губерт встал.
— Надо сейчас же уезжать отсюда…
— Опять ехать! — вскричала госпожа де Мирамар, застыв в своем кресле.
— Губерт прав, — подтвердил доктор.
— Но чего ты боишься, — в конце концов? — спросил ученый, пристально глядя на брата.
— Разве можно что-либо предвидеть? — ответил доктор. — Где остановится море? Определенно известно, что Сена невероятно поднимается. Передвижение сильно затруднится. Все захотят ехать сразу. Вы же предупреждены…
— О! Да… предупреждены… — прошептала Ивонна.
— Постарайтесь избежать новой паники… Уезжайте завтра…
— Ты едешь с нами? — спросил его Франсуа де Мирамар.
— Я не свободен, — серьезно ответил тот. — Меня удерживают мои больные. Если Париж эвакуируется, то я присоединюсь к вам… Одинокий человек всегда вывернется…
— Куда же ехать? — простонала госпожа де Мирамар.
— В Швейцарию… в Швейцарию! — повторял Губерт.
— Я думаю, — сказал доктор, — что это самое лучшее, что можно сделать… Предположим даже, что движение моря приостановится завтра. Все равно, никто не захочет вернуться на пляж. Произойдет повальное переселение в горы. Если вы двинетесь немедленно, то, по крайней мере, успеете найти номера в гостиницах.
— Мы совсем не знаем Швейцарии, гор, — прошептала госпожа де Мирамар.
— Мама, — вскричала Ивонна, — а Шампери, где Жан Лаворель проводит лето? Он нам поможет найти гостиницу… виллу!..
— Шампери? Что ж, можно и туда, — проговорил ученый.
— Надо ехать завтра же утром, — произнесла госпожа Андело. Она еще ничего не говорила и не обнаруживала никакого ужаса.
Казалось, что она находится среди обстоятельств, давно предвиденных логикой, которые она встречала поэтому без всякого удивления.
— Макс! — шепнула Ева. — Вы поедете с нами?
Он колебался с минуту. Его родители находились в безопасности в Пиренеях, а у него был двухнедельный отпуск. Да, он поедет устроить свою будущую семью на горных высотах…
Ева с облегчением вздохнула… Что ей было до гор и до моря: пусть только около нее будет тот, кто ее любит и чьи горячие объятия доставили ей даже среди страшных волн такую неизведанную до сих пор отраду!
— В нашем распоряжении только ночь, чтобы приготовиться к отъезду, — вздохнула госпожа де Мирамар. — Это не очень-то много. Мы ведь оставили там все наши платья, — сказала она Шарлю-Анри, — все вещи, даже… автомобиль! Смотрите, вот все, что я спасла! — Она открыла свою сумку: в ней болталась связка ключей, несколько открыток и список, приглашенных…
— Благодаря госпоже Анделю, у меня сохранились мои рукописи, заметки и выписки, — сказал ученый.
— А у меня — моя любовь, — прошептала Ева, склоняясь к Максу.
Когда таксомотор отвозил их на Лионский вокзал, солнце величественно вставало над городом. Госпожа де Мирамар смотрела в окно на улицы, залитые розовым светом. Проезжая по набережной, она вскрикнула: выбитая из русла чудовищным подъемом воды, Сена катила свои бушующие волны в обратном направлении. Грязные взбунтовавшиеся массы воды уже ударялись о верхние настилы мостов. Кругом толпились растерянные люди.
— Я не могу больше видеть этой воды, мама! — шептала Ивонна…
Все радостно приветствовали Энские горы: прочные стены, монументальные и несокрушимые.
— В безопасности! Мы в безопасности!..
Бельгард…
Выехав из туннеля, они увидели перед собой Женевскую долину, раскинувшуюся зеленеющей чашей среди раздвинувшихся гор.
Из окон гостиницы виднелось озеро, казавшееся огромным ясным зеркалом. У всех вырвалось одно и то же восклицание:
— Как оно спокойно!
Они не могли надышаться свежим воздухом, глаза жадно воспринимали ласковые изгибы берегов.
На розовом небе, склонившемся к воде, появились звезды. Беглецы чувствовали, как тревога их постепенно стихала.
— Наводнение, должно быть, уже приостановилось, — сказала госпожа де Мирамар. — Все опять придет в нормальное состояние…
Неожиданный крик нарушил тишину сумерек: какой-то мальчуган выкрикивал под самым окном: /
— Добавление в Женевской газете… Последние телеграммы… Движение моря…
Прохожие толпились около мальчугана, вырывали друг у друга листки и тут же жадно пробегали их под светом электрических фонарей.
Макс одним прыжком очутился внизу, перебежал улицу и вернулся, неся еще сырую газету. Он начал громко читать заголовок, написанный таким крупным шрифтом, что у него зарябило в глазах:
— Париж под угрозой… В различных пунктах сообщение прервано… Новые кораблекрушения… Суда выброшены на скалы… Волны в пятьдесят метров…
Ряд имен, хаотическое перечисление несчастных случаев. В чистом воздухе августовского вечера пробежала дрожь…
— Надо во что бы то ни стало добраться до Вале, — прошептал Губерт. — Ехать завтра же, с первым поездом…
Изнемогая от усталости, они легли, пытаясь хотя бы во сне найти забвение. Губерт продолжал наблюдать у окна за неподвижным озером.
— Волны в пятьдесят метров, — размышлял он, как в кошмаре. — Кто знает, что происходит этой ночью… что произойдет завтра…
Паника… Поезда, взятые с бою… Люди, неистово размахивающие оружием… Его мать и сестры, предоставленные случайностям…
Нет!.. Тогда — что? Автомобиль? Савойя? Перейти горы?
Склоняясь над картой, Губерт всю ночь искал на ней дороги… Названия путались в голове, стол содрогался под напором локтей… Губерту беспрестанно представлялись чудовищные волны, разбивавшие океанские пароходы, как детские игрушки.
На заре он был уже на ногах. Он бегал по пустынным улицам, обошел все гаражи и, вернувшись, объявил наспех закусывавшей семье:
— Лучше всего ехать горными проходами. Я нашел автомобиль; шофер плохо знает местность, но с помощью карты…
Произошло короткое совещание. Да… Оставить чемоданы… Взять только необходимые предметы, саквояжи…
В вестибюле путешественники уже обсуждали новости и пожимали плечами.
Волны в пятьдесят метров! Как можно верить подобным сказкам? Внезапно совершенно исключительное поднятие морского уровня — это так. Но размеры этого явления несомненно преувеличены какими-нибудь капитанами, застигнутыми в открытом море!
Губерт не переставал торопить семью.
— Они не верят, но мы-то знаем! Живо… Живо! А то шофер раздумает!..
Они смотрели, как мелькали мимо них: порт, город, предместья.
