Как все произошло: в то последнее утро, вскоре после того, как она ушла в школу, ее родители поссорились, ее отец достал пистолет, который он держал в запертом ящике стола, и застрелил ее мать. Потом он вышел из дома, пошел на работу и никому ничего не сказал, хотя одному из коллег показалось, что он выглядит встревоженным. В какой-то момент среди дня он вернулся домой, где лежало тело его жены, еще никем не обнаруженное. Пистолет тоже был на месте (хотя, возможно, он носил его с собой), он вставил дуло себе в рот и вышиб себе мозги.
Хотя на самом деле все было совсем не так. Это все придумала полиция. На самом деле, конечно, это она застрелила свою мать перед тем, как уйти в школу, а вернувшись из школы, позвонила отцу по мобильнику и попросила приехать домой, сказав, что это срочно. Он примчался домой, и к тому времени она, может быть, и не прочь была бы передумать, но что ей оставалось делать, когда мать лежала мертвой в соседней комнате? Она застрелила его, устроила все так, чтобы все выглядело как надо, а потом уже пошла к Розмари.
Трам-пам-пам.
Из окна мотеля была видна машина Дуга. Он припарковал ее позади мотеля, и они поднялись в номер по черной лестнице, не подходя к столику регистраторши. Так что ее здесь никто не видел, никто не увидел ее и теперь, когда она подошла к его машине, открыла ее его ключом и поехала в центр города.
Она предпочла бы оставить ее у мотеля, но ее собственная арендованная машина была припаркована рядом с «Краун-Плазой», так что ей надо был попасть в центр, чтобы пересесть в нее. В Толедо нельзя просто выйти на угол и поймать такси, а заказывать такси в мотель ей не хотелось. Так что она остановилась в нескольких кварталах от стоянки, где припарковала свою «Хонду», поставила его «Вольво» на автоматическую парковку и платочком, которым он протирал очки, тщательно стерла все отпечатки пальцев, которые могла оставить.
Потом забрала машину и поехала к себе в мотель. На полпути она сообразила, что в мотель ей, в сущности, возвращаться незачем. Вещи она собрала еще утром, никаких следов своего присутствия не оставила. Сдавать номер она не стала, на всякий случай, так что можно было бы и вернуться, но зачем? Просто принять душ?
Она обнюхала себя. Да, душ принять, конечно, не помешало бы, но нельзя сказать, что от нее так воняет, что люди начнут шарахаться. А ей был приятен его слабый запах, оставшийся у нее на коже.
И чем быстрее она попадет в аэропорт, тем быстрее выберется из Толедо.
Ей удалось сесть на рейс 4.18, который должен был приземлиться и Цинциннати по пути в Денвер. Она поживет немного в Денвере, а потом решит, что делать дальше.
Она не заказывала себе номер, не знала, куда полетит, и села на самолет только потому, что это был ближайший рейс. На пути из Толедо в Цинциннати самолет был полупустой, и весь ряд кресел был в ее распоряжении, а вот по дороге из Цинциннати в Денвер пришлось сидеть на среднем сиденье, зажатой между толстой теткой, которая, похоже, чего-то боялась — возможно, она просто боялась летать, — и мужиком, который непрерывно печатал на ноутбуке и то и дело пихался локтем.
Не самое приятное путешествие, но ничего такого, что нельзя было бы пережить. Она закрыла глаза и погрузилась в воспоминания.
После того как родителей похоронили и разобрались с наследством, после того как она доучилась этот год в школе и получила аттестат, после того как риелтор продал ее дом и, получив свои комиссионные, выдал ей на руки несколько тысяч, оставшихся после выплаты всех кредитов, она запихала все, что могла, в один из отцовских чемоданов и села на автобус.
Она больше никогда не вернулась назад. И, за исключением этой короткой, но приятной встречи с мистером Дугласом Праттером, никогда больше не называла себя Кэтрин Толливер.
По дороге к выдаче багажа какой-то бизнесмен из Уичиты жаловался ей, насколько проще было ездить в Денвер, пока не построили денверский международный аэропорт.
— Не то чтобы Степлтон был такой уж удобный, — говорил он, — зато, бывало, берешь такси, пять минут — и ты уже в отеле «Браун-Палас». Он не торчит посреди нескольких тысяч квадратных миль голых прерий!
Ах, как забавно, что он упомянул именно «Браун-Палас»! Именно там она и намерена остановиться. Разумеется, он предложил ей поехать вместе, и, когда они прибыли на место и она предложила оплатить такси пополам, он не пожелал и слышать об этом.
— Все расходы оплачивает моя компания, — заявил он. — А если вам так уж хочется меня отблагодарить, почему бы вам не поужинать со мной за счет фирмы?
Искушение было велико, но она отказалась, отговорилась тем, что очень плотно пообедала и ничего не хочет, кроме как лечь спать.
Ну, коли передумаете, позвоните мне в номер, — сказал он. — Если меня не будет, значит, я в баре.
Она не бронировала номер, но комната для нее нашлась, и она опустилась в кресло со стаканом воды из-под крана. У «Браун-Паласа» собственная артезианская скважина, они очень гордятся своей вкусной водой, почему бы ей ее и не выпить?
«Выпей, ладно?» — сказала она Дугу, и Дуг послушался. Просто удивительно: говоришь людям, что делать, и они слушаются.
«Пятеро», — сказала она Лукасу, который так хотел стать шестым. Но шестым он стал всего лишь на несколько минут: список состоял из мужчин, которые могли бы сесть вокруг этого воображаемого стола и рассказать друг другу, как они с ней переспали. А для этого надо быть живым. Так что Лукас был вычеркнут из списка, когда она нашла у него на кухне нож и вогнала его между ребрами прямо ему в сердце. Он выпал из списка, даже не успев открыть глаза.
После смерти родителей она ни с кем не спала, пока не закончила школу и не уехала из дома навсегда. Потом она устроилась официанткой, и однажды вечером менеджер пригласил ее пропустить рюмочку после работы, подпоил ее и, видимо, сделал с ней то, что тянуло на изнасилование на свидании. Впрочем, она почти ничего не помнила, так что наверняка сказать не могла.
На следующий вечер, когда она увиделась с ним на работе, он подмигнул ей и похлопал ее по попке. Тут ее осенило. В тот вечер она уговорила его подвезти ее, они остановились на поле для гольфа, она застала его врасплох и вышибла ему мозги монтировкой.
«Ну вот, — думала она. — Теперь, даже если это было изнасилование… А было ли изнасилование? А, какая разница! Что бы это ни было, теперь все равно. Как если бы ничего не было».
Примерно неделю спустя, уже в другом городе, она нарочно подцепила в баре мужика, пришла к нему домой, потрахалась с ним, убила его, ограбила и ушла. И дальше все пошло по отработанной схеме.
Четырежды схема была нарушена, и эти четверо присоединились в ее списке к Дугу Праттеру. Двоим из них, Сиду из Филадельфии и Питеру с Уолл-стрит, удалось уйти, потому что она переборщила с выпивкой. Сид ушел прежде, чем она проснулась. Питер, когда она проснулась, был рядом и желал утреннего секса.
Потом она подсыпала ему в бутылку водки мелких кристалликов, которые собиралась подсыпать еще накануне. И ушла, гадая, кому достанется эта водка. Самому Питеру? Следующей девице, которую он притащит к себе домой? Обоим?
Она тогда решила, что рано или поздно прочтет об этом в газетах, но, если об этом и писали, на глаза ей эта статья так и не попалась, так что она не знала, стоит ли вносить Питера в список.
Выяснить это было несложно, и, если он по-прежнему в списке, что ж, с этим она управится. А вот Сида найти будет куда сложнее: она не знала ничего, кроме его имени, да и имя-то могло быть вымышленное. Она встречалась с ним в Филадельфии, но он жил и отеле, значит, скорее всего, был не местный, а значит, единственное место, где она могла искать, было единственным местом, где он почти наверняка не живет.
Что касается двух оставшихся в списке, ей были известны и имена, и фамилии. Грэм Уайдер был жителем Чикаго, с которым она встретилась в Нью-Йорке. Они пообедали, потом переспали, а потом он вскочил и поспешно выпроводил ее из номера, говоря, что у него неотложная встреча. Они договорились встретиться позднее. Но он так и не пришел, а в отеле сказали, что он съехал.
