думаете, это шутка — несколько сот

исступленных женщин? Вдобавок, им стало

известно, что увезенные накануне камни брошены

в море. Они кричали: «Хватит с вас того, что

вы уже уничтожили. Оставьте нам хоть эти

стены».

Садах. Женщины и сейчас там?

Райт. Я думал было, что голод и жажда

заставят их уйти. Не тут-то было! Дети

носят им воду и пищу, вся эта орава лежит у

стен и не думает уходить. К тому же завтра

у них там проводится праздничное

торжество.

Садах. Я, право, в отчаянии, мистер

Райт! Такие неприятности...

Райт. Я боюсь, как бы не вышло

неприятностей посерьезнее. Вся эта история

завтра может стать известной нашим соседям —

большевикам, и неприятности могут принять

международный характер.

Садах. Вы правы, мистер Райт,

совершенно правы.

Райт. А какие последствия эта история

может иметь в вашей республике! Много ли

нужно для того, чтобы вызвать беспорядки в

стране, расположенной по соседству с

коммунистическим государством? Достаточно

одного такого бунта, за Зиарети последует

Платана, за Платанои — Трапезунд, и вот вам

революция! Вот почему мы, американцы,

ненавидим улицу. Мы сторонники самой

широкой демократии, мы уважаем свободу

личности, но свобода двух личностей вместе —

боже упаси!

Садах. О, разумеется, народ — это чернь,

толпа.

Райт. Я не сомневаюсь, что в Вашингтоне

сегодняшнее происшествие оценят именно так,

как я вам сказал. Поэтому вы должны

принять меры, исключающие возможность

повторения подобных историй.

Садах. О да, конечно... (Прохаживается)

Одна неосторожность, один неожиданный,

нелепый случай — и весь наш блестяще

разработанный план рухнул. Если бы этого

непрошенного моряка-грузина прикончили на

месте, все было бы в порядке. (Звонит в

колокольчик.)

Появляется Мирза.

Когда начинается Зиаретское празднество?

Сегодня вечером или завтра?

Мирза. Сегодня вечером, ваше

превосходительство!

Садах. А когда по грузинскому обычаю

справляют свадьбу?

Мирза. Утром, ваше превосходительство.

Джон Райт удивленно смотрит на Абдул-Садаха.

Садах. Ступай сейчас же к начальнику

базара и скажи ему, чтобы он велел завтра

зарезать двух быков и двенадцать баранов.

Я буду праздновать свою свадьбу. Обойди

все грузинские дома и передай хозяевам

приглашение. Смотри, чтобы ни один дом, ни

один человек не был пропущен, не то...

Джон Райт недоуменно пожимает плечами.

Мирза. Можете не беспокоиться, ваше

превосходительство. Разве найдется хоть

один грузин, который не явится завтра

на празднество? Придут даже слепые и

калеки.

Садах. Я люблю делать дело наверняка.

Повторяю, завтра все грузины должны быть

на свадьбе. Ступай, скажи, чтобы мне

составили по городским книгам точный список

всех грузин в З'иарети.

Мирза направляется к двери.

Проследи сам, чтобы никто не был пропущен.

Мирза. Ваше слово — закон, ваше

превосходительство. (Уходит через приемную.)

Садах (вплотную прдходит к Райту,

вполголоса). Когда родственники и дружки

приведут невесту, начнется общее веселье.

Грузины и не заметят, как их окружат две

сотни аскеров.

Райт (довольный). А! Вы словно прочли

мои мысли! Вам надо сообщить в Анкару о

вашем решении.

Садах. Зачем тревожить

премьер-министра? Его превосходительство, назначив меня

на эту должность, предоставил мне полную

свободу действий.

Райт. Тем лучше! (Внезапно.) Но ваша

супруга? Ваш заместитель и вся его семья?

Как они отнесутся к этому сюрпризу? Ведь у

них, должно быть, немало родственников и

друзей.

Садах (смеется). Есть турецкая

пословица-: «Спасшийся при кораблекрушении не

плачет о тех, кто утонул...»

Райт. Вот истинно турецкая мудрость...

Только теперь мне стало ясно, сколько

ошибок мы допустили. Отнимая у коммунистов

один козырь, мы оставляли им десяток

других. Ведь в этом краю все старинные мосты,

замки и храмы — памятники древней

грузинской культуры. И если бы нам даже удалось

все это уничтожить, ведь остается еще сам

народ, его обычаи, его язык! А их не

удалось искоренить и в течение пяти

столетий!

Садах. Вы совершенно правы.

Райт. Именно массовое переселение

лучше всего разрешает вопрос. Но помните одно:

всех этих людей нужно как пепел развеять

по всей Турции.

Садах. Наши мысли удивительно

совпадают, мистер Райт!

В приемную входит Р а м а з а н-а л и. Он хочет

пройти в кабинет, но, услышав разговор, останавливается

перед дверью.

Райт (берет шляпу и портфель,

направляется к выходу). Итак, завтра посмотрим,

как будут веселиться на вашей свадьбе

грузины... До завтра.

Садах (провожает Райта до дверей). До

завтра, мистер Райт.

Джон Райт уходит.

Р а м а з а н-а л и {входит). Разрешите,

ваше превосходительство!

Садах. Когда мы с вами одни, можете

оставить эти церемонии.

Рамазан-али (достает пакет). Сегодня

суд должен вынести решение по делу того

моряка. Для смертного приговора требуется

ваша санкция.

Садах. Смертный приговор?

(Колеблется.) Ох, эти женщины! Мне пришлось

сегодня дать клятву, что в дни Зиаретского

празднества никто не будет приговорен к

смертной казни.-.

В приемную входит Гаянэ. Она хочет войти к Са-

даху, но останавливается, услышав его последние слова.

Садах. Я не могу нарушить обещание.

Гаянэ прислушивается, прижавшись к стене.

Рамазан-ал и. Тогда поручите это дело

мне, ваше превосходительство.

Садах. Вам? Что же вы сделаете?

Рамазан-ал и. Сегодня после полуночи

я оставлю дверь его камеры открытой...

Садах. И что же?

Гаянэ напряженно вслушивается.

Рамазан-ал и. Он непременно

попытается бежать.... Но у ворот будут сидеть в

засаде мои люди.

Садах. И он будет убит при попытке к

бегству? Браво. В ближайшее время вы

будете представлены к чину майора.

Гаянэ в ужасе.

Рамазан-ал и. Благодарю, ваше

превосходительство.

Садах. Успеете поблагодарить после...

Итак, сегодня ночью.

Рамазан-ал и. Да, ваше

превосходительство. Сегодня ночью, как только на

тюремных часах пробьет три!

Садах. Действуйте!

Рамазан-али (направляется к выходу.

Садах. Постойте! {Продолжает разговор

вполголоса.)

Гаянэ {выходит вперед, обводит комнату

беспокойным взглядом). Когда пробьет три...

Когда пробьет три... Боже мой, что делать?

[Закрывает лицо руками, плачет.)

Входит Джемал.

Д ж е м а л {не замечая Гаянэ,

останавливается)... Будь проклят тот день, когда я

стал помощником вали!

Гаянэ.. Джемал!.. Брат... спаси! {Падает

перед Джемалом на колени.)

3 АНABЕС

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

Слева — сводчатая тюремная камера. В задней

стене — узкое окошко с решеткой и дверь со смотровым

глазком. За дверью в коридоре поднимается вверх

каменная- лестница. Она соединяется с другой, ведущей

на тюремный двор, обнесенный старинной каменной

оградой, имеющей железные ворота. Ночь. Камера

освещена тусклым светом луны, проникающим в оконце.

Ш у к р и сидит на койке.

Ш у к р и. Пожизненное заключение...

Бедняжка Гаянэ! Сколько она, должно быть,

умоляла брата, чтобы он сохранил мне

жизнь! Но разве не лучше умереть, чем быть

замурованным навсегда в этом каменном

гробу? (Становится на койку и глядит в

окошко.) Как близко море! Волны все бегут и