к кому он обращался с этой просьбой, отказали! Разумеется, кто же в здравом уме станет
связываться с самим калифом? О Демоны Эмира, у него даже не было денег, чтобы заплатить хотя
бы захудалому наёмнику! Последние дэннары(18) ушли на их с Таллией дом.
Он застонал и уткнулся в согнутые колени. Воспоминание о любимой моментально пробудило
страшные мысли о том, что с ней могут сделать.
Так что же теперь - головой об камень? Покончить разом со всеми мучениями и отправиться в
Дивные Сады(19)? Только вот не пустят туда такого дурака и труса, как он. Как же Таллия? Бросить
её в беде? Опустить руки и сдаться?
Отец всегда повторял Дарсану: "Не бывает беспросветной тьмы. Оглянись вокруг, и ты обязательно
увидишь лучик света".
Мудрость отца не знала границ. Но смог бы он повторить такое и сейчас?
Раздираемый внутренними противоречиями, Дарсан сдавленно взвыл. Всплеснув руками от
переполнявших его эмоций, он схватил первое, что подвернулось под руку – старый глиняный
горшок. Ощутив пальцами шершавую поверхность, нагретую солнцем, Дарсан несколько
мгновений оцепенело разглядывал его, а затем, выругавшись сквозь зубы, отшвырнул посудину
прочь. Горшок с уханьем рассек воздух и стукнулся об угол караван-сарая, развалившись на части с
печальным позвякиванием. Один из черепков отлетел и угодил прямо в живот владельцу
заведения. Тот в недобрый момент появился в дверях, с поклонами провожая посетителя.
Воздух сотрясся от громогласных ругательств сайборона(20), моментально понявшего, чьих это рук
дело. Дарсан инстинктивно втянул голову в плечи. Сердце глухо стукнуло в тусклом подобии
облегчения: парень прекрасно понимал, что старый склочник сейчас кликнет городскую стражу, и
Дарсана примет в свои прохладные вонючие объятия зиндан(21). Хоть какая-то определённость в
жизни.
Старик тем временем продолжал распаляться. Его пестрый халат колыхался на необъятном брюхе,
отчего казалось, что вышитые на ткани тайгоры(22) шевелятся.
- Демоново отродье! Да как ты вообще посмел приблизиться к моему почтенному заведению! Как
посмел здесь бродяжничать! Сейчас я позову господина Шехмета, и ты...
- Прошу прощения, что прерываю.
Мелодичный голос, которым была сказана эта фраза, принадлежал тому самому посетителю,
которого провожал караванщик. Вернее, посетительнице: невысокой темноволосой девушке,
17
Мелиан. Охота Дикой Кошки.
плотно закутанной в богато расшитую тёмно-красную накидку.
Оба - и старый караванщик, и Дарсан на мгновение замерли от неожиданности. Воспользовавшись
моментом, посетительница караван-сарая положила руку на локоть старика и нежно продолжила,
глядя на него восхищёнными глазами:
- Я уверена, что причина столь опрометчивого поступка этого, безусловно, достойного юноши
весьма весома. Очевидно, он чем-то расстроен, не правда ли?
Девушка говорила на минсенкай-йо(23), который Дарсан неплохо знал. «Чужеземка», - запоздало
понял он. Это объясняло её фривольное поведение по отношению к сайборону. Наверное, она
хорошо заплатила ему, раз он столь подобострастно с ней держится. Обычно старик с
пренебрежением относился к женщинам, почитая их существами второго сорта и не силясь
скрывать этого.
Она повернула голову к Дарсану, и тот невольно зарделся под взглядом её огромных карих глаз, в
глубине которых плескались золотые искорки. Неожиданно злость и отчаяние, плотно охватившие
его, стали потихоньку отступать.
Поймав его взгляд, чужеземка лукаво подмигнула и отвернулась. Дарсан уставился на неё,
оторопев от такого вызывающего жеста. Караванщик взвизгнул, тоже перейдя на минсенкай-йо и
тыча в парня пальцем:
- Каэрре-хэннум(24), я этого прохвоста уже не раз видел у стен моего почтенного заведения! Он
топчется тут днём и ночью, не иначе как стибрить что-то задумал! Сегодня он в меня камнем
попал, а завтра приложит палкой по темени! И потом, вы же тоже могли пострадать! Я вызову
стражу, пусть как следует проучат этого недомерка!
Дарсан вновь почувствовал, как к щекам прихлынула кровь, на сей раз от плохо контролируемого
гнева.
- Это был всего лишь осколок кувшина! - разъярённо вскричал он, вскакивая на ноги. Молодая
хэннум поморщилась. - Я не собирался причинять вам никакого вреда! А вот стражу можете
вызвать. Я с превеликим удовольствием поведаю им о гнилой муке в ваших закромах. Вы ещё из
неё лепешки печете! А ещё скажу, куда деваются крысы и змеи, которые тут по ночам ползают!
Посетительница караван-сарая звонко расхохоталась. Лицо старого сайборона сначала
побледнело, а потом пошло красными пятнами. Он замер, хватая ртом воздух, а затем резко
сменил тон и забормотал, мешая ранаханнский и минсенкай:
- В самом деле, я думаю, что стража посчитает причину вызова слишком незначительной, и меня
могут самого оштрафовать. Нет, госпожа, мальчишке, конечно, давно пора в зиндан, но все же... О
Солнцеликий, да как вообще можно было подумать, что я кормлю постояльцев гнильём…
Девушка с любопытством глядела на него, время от времени бросая мимолётные взгляды на
Дарсана и хмуря лоб. Видно было, что её мучили сомнения.
Юноша вновь обессиленно привалился к пыльной стене, ощущая сквозь прорехи горячую от солнца
поверхность. Гнев исчез так же быстро, как появился, и он был готов безмолвно принять любой
удар хлыста судьбы.
Тем временем, улучив момент, когда караванщик сделает паузу в своих бормотаниях, девушка
ловко сунула ему в руку что-то, ярко сверкнувшее на солнце. Старик уставился на ладонь. Сквозь
недоумение на его лице медленно проступила алчность, и он воскликнул:
- Золотой альвэннар(25)! Каэрре-хэннум, вы слишком щедры!
18
Мелиан. Охота Дикой Кошки.
- Тс-с-с, - девушка приложила к губам тонкий пальчик. - Давайте не будем поднимать шума.
Считайте это платой за те бесценные сведения, что вы мне дали, а также за милосердие,
проявленное к этому несчастному мальчику, - она кивнула на Дарсана.
Монета с быстротой молнии исчезла в складках халата старого пройдохи. Он низко поклонился, от
души поцеловав край рукава незнакомки:
- Да благословит Вас Солнцеликий, хэннум. Ваша доброта столь же велика, как и ваша красота.
Этот юнец должен день и ночь молиться Благословенному пророку(26) за то, что тот милостиво
позволил вашим путям соприкоснуться!
Жители калифата Раханнан отличаются привычкой к пространным и цветистым речам, и старый
сайборон, видимо, решил излить на Каэрре-хэннум весь свой поток красноречия.
Молодая хэннум явно не была настроена выслушивать разглагольствования. Не особо церемонясь,
она резко перебила его:
- Благодарю за понимание, господин Олхан, но я очень тороплюсь!
Поняв, что его велеречие не обернется ещё одной звонкой монетой, сайборон согнул спину в
глубоком поклоне, коснувшись ладонями земли, и удалился.
Каэрре-хэннум внимательно проследила за тем, как захлопнулась деревянная дверь, и повернулась
к Дарсану.
- Юноша, - серьезно сказала она, погасив обворожительную улыбку. - У меня к тебе важное дело.
***
Прислуга одного из самых богатых караван-сараев Хайсора(27) с любопытством поглядывала на
вжавшегося в расписные шёлковые подушки юношу: настолько резким был контраст между его
запыленными лохмотьями и роскошной обстановкой заведения.
Я потягивала прохладный лимонный айлэ(28), сидя напротив паренька, и молча смотрела на него,
ожидая, пока он немного придёт в себя и заговорит.
Он затравленно оглядывался по сторонам, явно опасаясь раскрыть рот или поднять глаза. Мне это
быстро надоело. Я подала ему пиалу из тончайшего фарфора, до краёв наполненную напитком.
