– Вероятно, у вас, как всегда, есть предложения и расчеты, Нолан?

Уэйнрайт достал прозрачную папку, которую принес с собой.

– Все здесь. Сейчас нам, как никогда, нужны еще два штатных следователя в отделе кредитных карт. Я также прошу выделить фонд зарплаты для секретного агента, который будет заниматься поиском источника фальшивых кредиток, а заодно – и источника утечки информации в банке.

Вандерворт удивленно вскинул брови:

– Думаете, это возможно?

На сей раз улыбнулся Уэйнрайт.

– Почему бы не попытаться? Разумеется, мы не станем помещать объявление в колонке «требуется помощь».

– Я внимательно изучу ваши предложения и сделаю все, что в моих силах. Большего обещать не могу. Можно мне взять эти карточки?

Шеф отдела безопасности кивнул.

– Есть еще какие-нибудь соображения?

– Одно-единственное: по-моему, никто, включая вас, Алекс, не относится к проблеме фальшивых кредиток всерьез. Да, мы поздравляем себя с тем, что наши потери не превышают трех четвертых процента от общего оборота, однако же оборот неизмеримо возрос, а процентное соотношение остается прежним, если не меняется в худшую сторону. Насколько я могу судить, на следующий год оборот «Кичардж» может составить три миллиарда долларов.

– Именно на это мы и рассчитываем.

– В таком случае – при нынешнем процентном соотношении – ущерб, причиненный фальшивками, составит двадцать два миллиона.

– Мы предпочитаем выражать ущерб в процентах, – сухо отозвался Вандерворт. – Тогда это не звучит столь угрожающе и не вызывает беспокойства у директоров.

– Весьма циничный подход.

– Да, пожалуй.

Алекс понимал, что подобное отношение банкиров вряд ли можно оправдать, поскольку в конечном счете убыток покроют сами же клиенты – держатели кредитных карт, – с них попросту будут больше взимать за услуги.

Алекс дотронулся до прозрачной папки, которую Уэйнрайт положил на стол.

– Оставьте это мне. Я уже обещал вам сделать все, что в моих силах.

– В случае вашего молчания я явлюсь к вам в кабинет, чтобы стукнуть кулаком по столу.

Алекс Вандерворт ушел, а Нолан Уэйнрайт задержался из-за только что полученного сообщения. Шефа службы безопасности просили срочно связаться с миссис Д’Орси.

– Я говорил с ФБР, – сообщил Нолан Уэйнрайт Эдвине Д’Орси. – Завтра здесь будут два спецагента.

– Почему не сегодня?

Он широко улыбнулся:

– Трупа нет, стрельбы и той не было. Кроме того, у них свои проблемы. Что называется – нехватка людей.

– В таком случае могу я отпустить персонал? – спросил Майлз Истин.

– Всех, кроме девушки, – ответил Уэйнрайт. – Я хочу еще раз с ней побеседовать.

Наступил вечер. С тех пор как Уэйнрайт связался с Эдвиной и взял расследование в свои руки, прошло два часа. В течение этого времени он переговорил с Хуанитой Нуньес, Эдвиной Д’Орси, Тотенхо и Майлзом Истином.

Кроме того, он опросил других кассиров, работавших по соседству с Нуньес.

Дабы не привлекать к себе внимания, Уэйнрайт расположился в небольшом кабинете в дальнем конце банка. Сейчас здесь находились также Эдвина и Майлз Истин.

Ничего нового он не выяснил, разве что стала более очевидной вероятность кражи, а значит, по федеральным законам необходимо было поставить в известность ФБР. Уэйнрайт прекрасно знал, что в подобных случаях закон соблюдался далеко не всегда. В «Фёрст меркантайл Америкен», как, впрочем, и в других банках, слово «кража» зачастую заменялось выражением «таинственное исчезновение», что позволяло не выносить сор из избы, то есть обходиться без расследования и шума. Служащего банка, подозреваемого в воровстве, просто-напросто увольняли с работы под благовидным предлогом. А поскольку провинившиеся были не очень-то склонны к разговорам на эту тему, то о большинстве хищений ничего не было известно даже в банке.

Однако эта недостача, а скорее всего кража, была слишком велика и возмутительна, чтобы ее замалчивать.

Выжидать в надежде на то, что всплывет новая информация, тоже казалось бессмысленным. Уэйнрайт знал, что, если пустить ФБР по уже остывшему следу, это вызовет серьезное недовольство. Однако до появления агентов из Федерального бюро он намеревался до конца исчерпать собственные возможности.

Когда Эдвина и Майлз Истин выходили из маленького кабинета, помощник исполнительного директора предложил:

– Я пришлю миссис Нуньес.

Вскоре в дверях появилась изящная, легкая фигурка Хуаниты Нуньес.

– Входите, – сухо произнес Нолан Уэйнрайт. – Закройте дверь. Садитесь.

Он выбрал официальный, деловой тон. Чутье подсказывало ему, что на фальшивое дружелюбие девушка не клюнет.

– Я хочу еще раз выслушать ваш рассказ. Подробный и последовательный.

Хуанита Нуньес по-прежнему смотрела исподлобья, однако сейчас помимо враждебности появились и признаки утомления. Тем не менее она возразила с неожиданной запальчивостью:

– Я рассказывала уже трижды. От начала до конца!

– Вы могли что-нибудь упустить во время предыдущих рассказов.

– Ничего я не упустила!

– Значит, сейчас расскажете в четвертый раз, агентам из ФБР – в пятый, а если понадобится, то и в шестой. – Он произнес это властным тоном, не повышая при этом голоса и глядя ей в глаза.

– Я знаю, чего вы хотите, – сказала девушка. – Вы хотите поймать меня на лжи, думаете, сейчас я скажу что-нибудь новое.

– А вы лжете?

– Нет!

– Так о чем же тогда беспокоиться?

Голос ее дрогнул.

– Я устала. И мне пора идти.

– Мне тоже. Если бы не пропавшие шесть тысяч долларов, я бы уже закончил работу и ехал домой. Однако деньги исчезли, и мы должны их найти. Так что опишите мне сегодняшний день – с того момента, когда вы заметили неладное.

– Как я и говорила, это произошло через двадцать минут после обеда.

Он прочел в ее глазах презрение. Когда он начал первый допрос, он почувствовал, что девушка расположена к нему несколько больше, чем к остальным. Несомненно, она решила, что раз он черный, а она пуэрториканка, то она может рассчитывать по крайней мере на взаимопонимание. Откуда ей было знать, что, когда дело касалось расследования, он превращался в дальтоника. Не мог он проникнуться сочувствием и к ее личным проблемам. О них упомянула Эдвина Д’Орси, но, по убеждению Уэйнрайта, никакие личные обстоятельства не могут оправдать воровства или обмана.

Разумеется, Нуньес была права – он и в самом деле хотел подловить ее на каком-нибудь несовпадении. И это при всей ее осторожности могло-таки произойти. Как опытный следователь, Уэйнрайт знал, что от усталости виновники преступлений допускают ошибки на допросах – сначала мелкие, потом еще и еще, пока наконец не запутываются в паутине собственных измышлений.

Разговор продолжался три четверти часа – версия Хуаниты Нуньес оказалась совершенно идентичной прежней.

– Ну что ж, на сегодня все, – сказал наконец Уэйн-райт. – Завтра вам предстоит проверка детектором лжи.

Он произнес это как бы невзначай, однако внимательно следил за реакцией девушки. Он никак не ожидал, что реакция будет столь внезапной и бурной.

Смуглое личико Хуаниты запылало. Она резко выпрямилась на стуле.

– Нет! Я не буду проходить эту проверку!

– Почему?

– Потому что это унизительно!

– Ничего унизительного здесь нет. Многие соглащаются на это испытание. Если вы невиновны, машина это подтвердит.

– Не доверяю я таким машинам. Вам тоже.

– У вас нет причин не доверять мне. Все, чего я хочу, это докопаться до истины.

– Я говорю истину! А вы не понимаете! Вы, как и остальные, думаете, будто я взяла эти деньги. И бесполезно вам что-нибудь доказывать.

Уэйнрайт встал и открыл перед девушкой дверь.

– Я советую вам до завтрашнего дня пересмотреть свое отношение к предстоящему тестированию. Если вы откажетесь, это будет не в вашу пользу.

Она посмотрела ему прямо в глаза:

– Ведь я не обязана проходить эту проверку?