Сумасшедшее эхо приглушенных выстрелов, как волна безумных аплодисментов, сопровождалось фейерверками, взрывавшимися в зловонной темноте, и лязгом пуль и гильз, ударявшихся о пол. Мартинес двинулся вперед, заводя группу глубже в ангар. Они миновали один перпендикулярный проход за другим, стреляя в ковылявшие в их сторону фигуры с молочно-белыми глазами – бывших машинистов, складских служащих, помощников менеджера, кассиров, – и те один за другим падали, заливаясь кровью. К тому моменту, как был сражен последний ходячий, группа Мартинеса потеряла им счет.

В повисшей тишине Лилли услышала металлический голос Гаса, раздававшийся из рации Мартинеса:

– …что, у вас там настоящий ад? Вы меня слышите? Шеф? Прием! Что происходит?

В конце главного прохода Мартинес остановился, чтобы перевести дыхание, и сорвал рацию со своего ремня.

– Все в порядке, Гас, – сказал он в микрофон. – Нас тут встретили вечеринкой-сюрпризом… Но теперь все чисто.

– Чуть до инфаркта меня не довели, – прозвучало в ответ.

Мартинес надавил на кнопку рации:

– Черт возьми, видимо, когда началась эта заваруха, все работники спрятались на складе. – Он огляделся по сторонам: повсюду валялись тела, клубился синий дым, пахло кордитом – и снова нажал на кнопку. – Будь на низком старте, Гас. Похоже, мы весь кузов завалим провизией.

– Отличные новости, шеф, – раздалось из динамика. – Понял. Подготовлюсь.

Мартинес отключился, снова прицепил рацию к ремню и повернулся к остальным.

– Все в порядке?

В ушах у Лилли звенело, но она чувствовала себя уверенно.

– Все хорошо, – ответила она, поставив оба «руг ера» на предохранитель и отсоединив отстрелянные магазины, которые звякнули, ударившись о пол. Затем она достала новые магазины из-за ремня, зарядила пистолеты и проверила проходы по обе стороны от себя: повсюду в лужах черной крови лежали останки ходячих. Лилли ничего не чувствовала.

– Смотрите в оба, может, кто-то отбился, – распорядился Мартинес, оглядывая темные проходы.

– Чертова штуковина! – воскликнул Дэвид Штерн, тряся фонариком. Руки его дрожали. – Только вчера проверял батарейку!

Барбара закатила глаза.

– Во всем, что касается техники, он просто безнадежен. – Она забрала у мужа фонарик. – По-моему, батарейки какие-то подозрительные.

Она быстро заменила их, но это не помогло: фонарик не включался.

– Погодите-ка, – сказал Остин, засовывая свой «галок» за ремень. – Есть идея.

Он подошел к полке, где были сложены вязанки дров, мешки с угольными брикетами, жестянки с топливом и пакеты с щепками, подобрал полено подлиннее, вытащил из кармана бандану и обернул ею один конец деревянной чурки.

Лилли с интересом наблюдала за ним. Она никак не могла разгадать этого парня. Почему-то он казался старше своих лет. Она наблюдала, как Остин пропитал ткань горючим, как поднес к банане зажигалку и как ткань вспыхнула ярким оранжевым пламенем, мгновенно озарив своим сиянием центральный проход.

– Неплохо, – с ухмылкой заметила Лилли. – Ты молодец, Гильберт.

Они разделились на две группы. Мартинес со Тернами взяли на себя переднюю часть здания – лабиринт полок, уставленных запакованными и сухими продуктами, товарами для дома, приправами и кухонными принадлежностями, – а Лилли с Остином отправились в заднюю часть. Мартинес дал всем указание двигаться быстро, не задерживаться на одном месте и не брать ничего хоть сколько-нибудь сомнительного, отдавая предпочтение продуктам, у которых еще не закончился срок годности.

Остин повел Лилли по боковому коридору, вдоль которого выстроились опустевшие офисы. Они проходили одну закрытую дверь за другой и за каждой видели лишь темную пустоту. Остин немного опережал Лилли, держа в одной руке высоко поднятый факел, а в другой – свой «галок». Лилли не опускала пистолеты, готовая стрелять при первой необходимости.

В мерцающем желтом свете они прошли мимо выстроенных в ряд баллонов с пропаном, садовых принадлежностей, мешков с удобрениями, вязанок дров, катушек с садовыми шлангами и бесполезной ерунды вроде кормушек для птиц и садовых гномов. По шее Лилли пробежали мурашки, когда она различила в темноте позади себя отзвуки шепота и шаркающие шаги Штернов и Мартинеса.

В конце главного прохода у задней стены они свернули в сторону и обнаружили большой гидравлический погрузчик, зажатый среди грабель, лопат и других инструментов. Остин вытолкал его в проход – это оказалась ручная тележка с тяжелыми железными колесами и вилкой, которая раскрывалась как минимум футов на восемь, – и проверил состояние машины, подняв огромный ручной домкрат.

– Эта штука может нам пригодиться, – рассудил он.

– Подними-ка на секундочку факел. – Лилли махнула рукой в сторону теней на задней стене.

Когда Остин поднял факел, в неровном свете пламени показалась стопка пустых плате.

Быстро подогнав к ним погрузчик, они засунули вилку под ближайшую из плате и направились обратно в центральный проход. Колеса громко скрипели о грязный цементный пол. Лилли с Остином стали нагружать плету: Остин освещал полки факелом, а Лилли складывала все необходимое. Они взяли пяти десятилитровые канистры с питьевой водой, коробки с семенами, острые инструменты, несколько катушек шлангов. Еще раз повернув, они оказались в проходе с консервами. Лилли принялась работать засучив рукава и грузила на плету жестянки с персиками, кукурузой, фасолью, капустой, сардинами, тунцом и ветчиной.

– Да мы станем героями, когда вернемся со всем этим дерьмом, – пробурчал Остин, толкая погрузчик по проходу.

– Ага, может, тебе наконец-то перепадет, – сострила Лилли, со вздохом грузя тяжелые банки.

– Можно задать тебе вопрос?

– Что?

– Почему ты обо мне такого мнения?

Лилли продолжала работать, засунув пистолеты за ремень.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Да ладно тебе, Лилли… Я сразу заметил, как только с тобой познакомился… Ты явно на что-то обижена.

Они дошли до конца прохода с консервами. Водрузив на плету очередной ящик с жестянками, Лилли проворчала:

– Может, просто закончим здесь и смотаемся поскорее?

– Я всего лишь поддерживаю разговор, – ответил Остин, натужно толкая тележку в конец прохода.

Они зашли в следующий проход, забитый ящиками с гнилыми фруктами, и немного помедлили. Остин поднял факел и осветил почерневшие, сморщенные персики и бананы в кишащих червяками коробках. Фрукты превратились в черное месиво.

Лилли вытерла пот с лица и сказала низким и хриплым голосом:

– Правда в том, что я потеряла кое-кого из очень близких людей.

Остин не отрывал взгляда от гнилых фруктов.

– Слушай… Прости, что я заговорил об этом… Прости. – Он принялся толкать погрузчик дальше. – Ты не должна…

– Стой!

Лилли схватила его, не дав парню сделать больше ни шага. До девушки донесся слабый металлический стук, который заставил ее содрогнуться, и она прошептала:

– Посвети-ка туда.

В неровном свете они разглядели в левой части прохода несколько дверей в морозильные камеры. Воняло проржавевшим металлом. Лилли вытащила пистолеты. Последняя дверь слева время от времени подрагивала и поскрипывала, ржавые петли ходили ходуном.

– Стой позади меня и подними факел, – прошептала Лилли, взвела курки на обоих «руг ерах» и на цыпочках двинулась к последней двери слева.

– Ходячий? – Остин взял «галок» и последовал за ней.

– Заткнись и не опускай факел.

Лилли миновала скрипучую дверь, сделала паузу и встала спиной к морозилке.

– На счет три, – прошептала она. – Ты готов?

– Готов.

Лилли взялась за щеколду.

– Раз, два, три!

Она дернула дверь морозилки и вскинула оба ствола, чувствуя, как замерло сердце. Внутри было пусто – лишь темнота и жуткий смрад.

Вонь окатила Лилли, и глаза девушки заслезились, заставив ее отступить от двери и опустить оружие. В морозилку потекла черная маслянистая гниль. Услышав шум, Лилли посмотрела вниз и заметила, как возле ее ног пробежало что-то маленькое и пушистое. Она перевела дух, поняв, что дверь скрипела из-за какой-то несчастной крысы.