Этот разовый сон он выдал за навязчивый. Алла Леонидовна понимающе кивнула красивой проседью. Она поинтересовалась детством Самоварова. Очевидно, именно там завяз корень его теперешних проблем.

Самоваров к вопросам подготовился. Не подглядывал ли он в раннем возрасте за интимной жизнью родителей? Подглядывал, но неудачно. Мастурбировал ли он? Часто и успешно. Самоваров помнил советы Аллы Леонидовны драмкружковцам с телевидения и знал: если он отречётся от мастурбирования, его, чего доброго, примут здесь не за угасающего от депрессии, а за буйно помешанного. Испытывал ли он в детстве возбуждение и сексуальную агрессию при виде полых предметов – кастрюль, стаканов, строительных труб, водопроводных кранов? Знакомо ли ему, напротив, чувство безотчётной гордости при виде предметов продолговатых, твёрдых и упругих – копчёных колбас, бананов, сложенных зонтиков, молотков, столбиков собственного кала?

Последний вопрос Самоварова несколько озадачил. Что мастурбировать нужно, он знал. Но каково в психоанализе отношение к этим самым столбикам?

Алла Леонидовна воспользовалась замешательством пациента. В мгновение ока она мягко выудила из закромов самоваровского подсознания давнюю и многозначительную историю. Дело в том, что Самоваров и его сосед Вовка, будучи оба лет семи, однажды на пару нагадили в живописной беседке Комсомольского парка. Потом они засели в недальних кустах и очень радовались, наблюдая контраст между лирическим настроем входящих в беседку и всеми оттенками их ужаса, гнева и отвращения на выходе. Какой-то дядька, оглядываясь и держась за живот, вбежал в беседку на всех парах, но тут же пулей выскочил оттуда. Он потом долго шаркал подошвами об изумрудную траву газона и бранился причудливым матом. Самоваров с Вовкой, наверное, как раз и испытывали в ту минуту искомую Кихтяниной гордость?

С тех пор, как Самоваров нагадил в беседке, он об этом ни разу не вспоминал. Однако при мягких звуках голоса Аллы Леонидовны некрасивая история бойким поплавком вынырнула из глубин памяти. Самоваров почувствовал: приключение в парке, как и сон о Кремле – прямое попадание во фрейдову десятку.

Он не ошибся. Выяснилось, что радость при виде дядьки в замаранных штиблетах означала могучую, но подавляемую сексуальность, свойственную Самоварову чуть ли не с рождения.

После столбиков кала, отложенных в беседке, дело пошло, как по маслу. Самоваров без всякой натуги признался в неясном влечении к лицам своего пола. А сейчас, в зрелые годы, не влечёт ли его к мускулистым мужчинам? А к женоподобным юношам? А к маленьким девочкам?

Самоваров вспомнил крепкую спину, волевой подбородок и розовые колготки Анны Рогатых и уверенно заявил, что к маленьким девочкам его не влечёт совершенно.

Алла Леонидовна вздохнула – кажется, с сожалением. Она задумчиво проговорила:

– На сегодня хватит. Вы очень устали. Я знаю, как нелегко вспоминать многое из того, что было в детстве. Часто это доставляет куда более тяжкие душевные страдания, нежели то, что случается сегодня. Но это абсолютно необходимо! Шаг за шагом мы приблизимся к тому, что беспокоило вас все эти годы и привело к тяжелейшему состоянию, в котором вы сейчас находитесь. Мы извлечём на свет это страшное ч т о – т о и назовём настоящим его именем. Вам сразу станет легче. А теперь пройдёмте со мной.

Самоваров спустил ноги с удобной кушетки. Ему ещё хотелось полежать, может быть, даже соснуть, и было неловко, что он наврал с три короба. Слышала бы Настя, что он тут плёл – он, кого она считает образцом правдивости!

Алла Леонидовна уселась за стол, заваленный бумагами и брошюрами. Самоварову было предложено кресло напротив.

– Я посмотрю, когда у меня будет возможность снова с вами встретиться, – объяснила Кихтянина и принялась водить длинным золочёным карандашом по столбцам календаря. – В этом году ничего не получится. Девятое января вас устроит?

– Кровавое воскресенье?

– Что? Ах, да… Поймите, должно пройти время. Попробуйте пока выполнить мои рекомендации, а там посмотрим.

– Какие рекомендации? – навострил ухо Самоваров.

– Вас устроит девятое? Ну, и отлично, Катя вас запишет. А рекомендации простые!

Алла Леонидовна, обнаружив ещё несколько морщинок, прежде не замеченных Самоваровым, и показав густой ряд белоснежных зубов, повторила:

– Простые, как жизнь. Вы постараетесь, во-первых, не чувствовать себя несчастным и виноватым. Ищите виноватых вокруг себя – и в прошлом. В следующий раз мы об этом поговорим.

Самоваров согласно покачал головой.

Алла Леонидовна продолжила:

– Во-вторых, постарайтесь расслабиться. Вам нужно выпустить себя на волю, не противиться своим желаниям. Ваша латентная гомосексуальность требует выхода. Попробуйте сблизиться с привлекающим вас мужчиной. Не бойтесь физических контактов, если они сложатся. Вы проверите себя. Надо понять, жили ли вы не так, как хотели, или же вас преследуют навязанные извне стереотипы. В-третьих…

– А нельзя попить чего-нибудь, чтоб спать получше? – перебил её Самоваров.

– Конечно! – сказала Алла Леонидовна, серебрясь сединой, оправой очков и блеском неправдоподобно молодых глаз. – Стакан тёплого молока на ночь обязателен.

– А может, какие-нибудь таблетки? Или витаминчики поколоть? – напирал с надеждой Самоваров.

– Пока не вижу в этом необходимости. Сейчас тяжёлое время – холода, ожидается эпидемия гриппа. Поэтому ешьте цитрусовые. И как можно больше чеснока и лука!

Самоваров расстроился. Хорошенькое дело! Получить за три сотни совет переспать с мужиком к девятому января и накушаться чесноку! И это всё?

Минута прошла в молчании. Взгляд Аллы Леонидовны, недавно такой проникновенный, сделался твёрдым, прохладным, приглашающим к выходу. Но Самоваров не мог уйти просто так. Он покосился на бородатый портрет, утвердился в кресле и спросил:

– Алла Леонидовна, вы это всё мне всерьёз говорили?

– Вполне. Чеснок помимо витаминов и фитонцидов содержит жизненно важный микроэлемент селен, который необходим для…

– Я не о чесноке! С ним всё ясно. Я про сны, про кастрюли, бананы и дерьмо в беседке. Про это тоже серьёзно?

Алла Леонидовна мелькнула бликами очков и сдержанно улыбнулась:

– Как я понимаю, у вас серьёзные проблемы. В этой ситуации доверие к специалистам необходимо.

– Там, конечно, Фрейд у вас на стенке, – кивнул Самоваров в сторону седой бороды. – Это он учит задавать глупые вопросы?

– Глупые, как вы выражаетесь, вопросы помогли миллионам людей ужиться с жестокостью и странностью нашего мира. Только со стороны кажется, что всё это глупо. Нет! Это первооснова личности. Сексуальность, пробуждение сексуальности, воплощение сексуальности…

– Понятно. Судя по всему, в детстве у вашего папы Фрейда штанишки были очень тесные в шагу. Отсюда он вывел закон, что его тесные штанишки носили все поголовно.

Теперь Алла Леонидовна не улыбнулась – она захохотала, зазвенела мелким колокольчиком, не только зубы показав, но и женственно розовое нёбо. Очки она сняла. Без них её глаза стали крупнее и ярче. Самоваров окончательно запутался в вопросе, сколько ей на самом деле лет.

– Вы меня позабавили, – сказала она. – У меня весь день тяжелейшая работа. Улыбаться приходится много и сочувственно, а смешить никто не хочет. У вас получилось! Вы, похоже, человек с мозгами. В чём-то вы правы: у нас у всех в детстве, вообще в прошлом, были свои тесные штанишки. Иногда они дьявольски жмут. Наше дело – найти эти штанишки и снять. И человек становится счастливым! Самая сильная радость – не наслаждение, не удовольствие, а прекращение боли. Не все это признают, но все знают.

– Я знаю, – подтвердил Самоваров.

– Так что же вам не нравится? Конечно, штанишки – тайные смехотворные пороки – чаще терзают людей самолюбивых, скрытных, мнительных…

– Вроде вашего Фрейда? У них должна быть уйма свободного времени, чтобы терзаться.

– А у вас такого времени, конечно, нет? Тогда зачем вы ко мне пришли?